Секрет лабиринта Гаусса - Имшенецкий Вячеслав Андреевич (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Таня подошла к трещине. Легла на живот, посмотрела. Стены трещины рваными ступенями уходили вниз. Казалось, земля лопнула до середины. Таня чуть повернула голову, ойкнула, отползла от щели и бросилась к мальчишкам.
— Что, Таня?
— Бандит!
— Где?
— Лежит там на ступени. Мертвый.
На цыпочках подошли к трещине. Подползли к краю. На первом уступе лежал бандит с большими ушами. Глаза закрытые. На лбу с правой стороны синяк. Лицо оплывшее, как подушка. Толстая нижняя губа отвисла. Ноги поджаты. Левая рука откинута. Пистолета рядом не было.
— Мертвый лежишь. Допрыгался… — прошептал Тимка.
Но Петька что-то заподозрил. Он взял маленький камушек и кинул вниз. Попал по шее. Вислоухий не шевельнулся. Тогда Петька запустил куском глины и попал по ноге. Вислоухий открыл глаза. Таня, Шурка и Тимка сразу отползли. Из трещины послышался стон. Петька видел, что бандит хотел поднять руку и непонятно что-то зашептал. Рука бессильно упала. Глаза закрылись. Опять все четверо смотрели вниз. Петька запустил комочком по ноге. Вислоухий застонал, мутными глазами посмотрел вверх. Распухшие губы зашептали:
— Помогите мне, дети. Нога… — Он замолчал. И закрыл глаза.
— Что будем делать? — спросил Тимка.
Петька стряс со штанов землю.
— Ничего не будем, — он поднял лук, удобно на плечо положил капкан. — Берите мешок и пойдемте быстрей!
Снизу донесся стон.
— Помогите! Господи…
Петька сделал вид, что не слышит, и пошел прочь. Туда, где трещина была узкой, чтобы перепрыгнуть на ту сторону.
— Помоги-те. Умоляю. Помо-ги-те-е! — неслось вслед ребятам, потом послышались стоны.
— Петька, он будет мучиться, — сказала Таня.
— Вот и пусть мучается, фашист, ты же видела войну, видела, сколько они поубивали наших.
— Петька, а этот, может, наших не убивал.
— Все равно, Таня он предатель.
У Тимки, у Шурки Подметкина в душе заговорил древний закон тайги, свято выполняемый сибирскими зверобоями: не бросать человека. И каждый мальчишка, русский ли, бурят ли, якут, тоф или эвенок, от своих отцов слышали, что бросить человека в тайге все равно, что убить его, даже хуже.
— Давай, Петька, вытащим. Подведем к воде, вон к тем кустам, и спокойно уйдем.
— Он, Тимка, предатель, он наших убивал.
Таня перегородила Петьке дорогу:
— Он нас-то не убил.
И Шурка тоже стал просить:
— Надо вытащить и у воды оставить.
Они заметили, что Петька заколебался и, взяв его за руки, повернули обратно. Вислоухий уже не стонал. К нему спустился Тимка и сразу же обыскал его. Вытащил из сумочки толстую «вечную» немецкую зажигалку, Петькин пионерский галстук и каменный наконечник стрелы. Все это подал наверх Петьке. Курительную трубку, ампулы с порошком опиума бросил вниз. Кинжала и пистолета не было. Шурка принес воды и опустил котелок в трещину. Тимка облил голову диверсанту. Вислоухий открыл глаза и сразу же стал умолять:
— Ребята, не бросайте меня…
— Ты кто? — сверху спросил Петька.
Вислоухий медленно закрыл глаза. Как ответить? Ясно, что ребята знают о нем много. Иначе сразу бы бросились спасать. Явное вранье здесь не пролезет. Но как ответить, чтобы они не ушли. Чтоб поверили и помогли вылезти отсюда.
Шпионским тонкостям его не обучали. Для немцев он был диверсантом «разового использования». На кратковременных курсах его учили убивать людей, поджигать здания, взрывать железнодорожные мосты и рельсы, электрические подстанции и водокачки…
До войны он жил на Украине. Органы советской милиции знали его как медвежатника, к зверям его ремесло никакого отношения не имело. Он был вором. Грабил конторы, магазины, банки. Он обладал медвежьей силой. Легко отодвигал тяжелые сейфы, вскрывал заднюю небронированную стенку и за считанные минуты добирался до касс с деньгами.
Но однажды был пойман и осужден. Началась война. Фашисты, захватив территорию советской Украины, выпустили его из тюрьмы. И Вислоухий, не задумываясь, пошел в услужение к врагам. В нем были качества, нужные фашистам: ненависть ко всему советскому, тупость и непомерная алчность к деньгам. Для диверсий он годился. На один раз. Убивать, красть, взрывать и портить — пока не попадешься. Обратного возвращения таких, как Вислоухий, фашисты не планировали.
Сейчас, лежа на ступеньке, над пропастью, он лихорадочно думал, как спастись. В сознании, затуманенном болью, замелькали номера инструкций. В школе диверсантов он заучивал их наизусть.
«…В разговоре с советскими людьми нужно вызвать сострадание к себе… В случае опасности разоблачения переплетай истинные факты с выдумкой… Создавая вид раскаяния, называй только те факты, которые, ты уверен, уже могли стать известными тем, кто тебя задержал. …Нужно помнить, что наиболее доверчивый контингент населения СССР — старики и дети. Дети… дети… дети…».
Что могли дети знать о нем? Задушенный радист? Карта в зимовье? Убийство Крепыша? Это все можно обыграть. К тому же они об этом могут и не знать. Полезны ли будут в дальнейшем? Полезны. Костоедов похоронен и помощи ждать неоткуда. Если даже выберусь отсюда, без оружия загнусь с голоду. А эти прокормят. Ликвидировать их потом — дело десятое. Лишь бы сейчас поверили и помогли выбраться…
— Ты кто? — повторил Петька, — отвечай быстро, а то уйдем.
— Я с Украины. Бежал в Германию, оттуда запросили сюда, искать лабиринт Гаусса. Я подслушал, что вы тоже туда идете, помогать вам буду. — Вислоухий тяжело задышал. Тимка стал его поить. Котелок постукивал о зубы.
— Ты дорогу до лабиринта знаешь?
— Нет. Со мной был уголовник, он знал. Я у него отобрал карту. Но она была только до Жаргино. Он хотел меня убить. Но я попал в него первым. Он задушил на Байкале нашего радиста, я хотел сдаться советским властям, но испугался…
— Где карта?
— Я ее выучил наизусть и сжег. Здесь должен был старик ждать и вести до лабиринта, но он умер.
— А старший в вашей группе был?
— Мы ждали его у Байкала, но он не появился.
— Ты его знаешь?
— Видел в Германии два раза. Маленький такой, похож на зверька.
— Может, у него кличка Хорек?
— Может, — ответил Вислоухий к, задыхаясь, засипел. Глаза замутились. Посинели губы. Тимка выплеснул на него воду, но глаза не мигнули и смотрели, как стеклянные.
Долго провозились ребята, вытаскивая Вислоухого из трещины. Два раза лопались от тяжести веревки. Когда его наконец вытянули на поверхность и откатили от трещины он, кажется, уже не дышал.
Собрали вещи, чтобы уйти. И тут Вислоухий зашевелил губами. Поняли — просит воды. Шурка взял котелок и вместе с Таней побежали к озерку на той стороне трещины.
Вислоухий показал себе на ногу. Осмотрели. Она была опухшая, как бревно, и длиннее здоровой.
— Вывихнута, надо ставить на место, — сказал Тимка.
Когда Шурка с Таней принесли воду, то увидели странную картину. Вислоухий лежал на спине. Руки связаны над головой и прикручены к тяжелому булыжнику. За левую распухшую ногу была привязана длинная веревка. Тимка с Петькой ее тянули, упираясь пятками в землю.
— Все понятно, — сказал Шурка, — ногу на место ставят. Будем помогать.
Но даже вчетвером они ничего не могли сделать. Вислоухий стонал и шевелил здоровой ногой. Тогда Петька предложил дернуть с разбега. Распустили веревку во всю длину. Вцепились в размочаленный конец и побежали. Рывок был сильный. Веревка лопнула, и ребята кубарем покатились по земле. Нечеловеческий вопль резанул уши. Вислоухий дернулся и затих. Подбежали к нему, осмотрели. Нога удачно стала на место. Тимка отвязал веревку. Вислоухому снова облили лицо. Он вскоре пришел в сознание.
— Мы, дядя, уходим, — сказал спокойно Петька.
Вислоухий испугался, хотел встать, но упал и вновь застонал.
— Ребята, не бросайте! Я здесь пропаду, я вам ничего плохого не сделал. Я молиться буду.
— А зачем мешок с салом украл? — ляпнул вдруг Шурка.
— Извините, ребята. Я хотел взять только кусочек и мешок поставить обратно, а девочка проснулась, я испугался и ушел. Если бы не вы, я бы с голоду сдох.
