Зов Морского царя - Неволина Екатерина Александровна (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Северин, пристраивавший мотоцикл у придорожного дерева, едва не выпустил из рук руль и промолчал.
Девочка ждала ответа, кусая от досады губы. Он молчал и, видимо, не собирался отвечать на провокационный вопрос, но Динку не так легко смутить и сбить с толку. Особенно, если речь идет об очень важных для нее вещах.
– Эй, ты что, онемел? – Она подошла к Северину и дернула его за край футболки.
Все-таки, даже пропыленный, дочерна загорелый, он был очень красив, а ярко-синие глаза казались еще ярче.
– Я… – Парень смутился. – Конечно, ты отличная девчонка. В нашей команде тебя все очень… ммм… любят.
– А ты? – Динка уставилась на него. Ей было немного страшно, но в целом, волнительно и приятно.
– Что?.. – Он зачем-то провел рукой по нагретому солнцем сиденью. – Я? Ну да, ты отличный друг.
– Я не друг! – Девочка ужасно разозлилась. – Хватит увиливать!
– Дин, – Северин, наконец, поднял на нее честные синие глаза, – ты пойми, ты еще маленькая…
А вот это уже окончательно переполнило чашу ее терпения. Динка почувствовала, что ее буквально трясет от злости, и даже услышала лязганье собственных зубов.
– Да пошел ты… взрослый! – Она с силой пнула колесо мотоцикла и, отвернувшись, зашагала прочь, в сторону городка, где они остановились на этот раз.
– Постой! – Он побежал к ней, схватил за плечо.
– Оставь меня в покое!
Динка, извернувшись, укусила его за руку и побежала прочь, чувствуя, как по щекам стекает влага. Слезы… Горькие злые слезы, оставляющие на перепачканном лице светлые полоски. В этот миг ей казалось, что она не простит его никогда в жизни! Она убьет его, если он только посмеет к ней приблизиться.
Должно быть, Северин это понял, потому что больше не преследовал, и Динка, укрывшись от посторонних взглядов в березовой рощице у дороги, села на поваленное дерево и долго смотрела перед собой невидящим взглядом, отчаянно себя жалея. Ей казалось, что весь мир повернулся против нее, а еще она ужасалась собственной смелости и совершенной ошибке. Зачем понадобилось так раскрываться? Неужели она не могла просто промолчать? Если бы с ней была мама, она бы научила, рассказала, как нужно себя вести, и Динка не попала бы в такое дурацкое патовое положение.
– Я скажу ему, что пошутила, что мне абсолютно безразлично, как он ко мне относится, – бормотала она, сжав кулаки, и коротко остриженные ногти впивались в ладони, оставляя на них белые лунки.
Слезы иссякли, а глаза стали сухими-сухими. Казалось, будто их запорошил песок.
Динка сидела на поваленном дереве, ощущая себя обломком кораблекрушения, а вокруг продолжалась обычная жизнь. Где-то поблизости перекликались какие-то звонкоголосые птицы, мимо уха прожужжала пчела, спешащая по своим делам, по дорожке полз целый хоровод муравьев. Динка проследила за ними взглядом и увидела спелую ягоду земляники, уже объеденную с одного края.
Внезапно девочке ужасно захотелось земляники. В перелеске ее оказалось довольно много. Динка, ползая на коленках, насобирала пригоршню и целиком опрокинула ее в рот, а потом жевала, чувствуя на языке неповторимую сладость живых, собственноручно собранных ягод. Сок тек у нее по подбородку, но девочка не обращала на это внимание, как и на перепачканную футболку и грязные джинсы. Земляника примиряла ее с окружающей действительностью и с существованием этого мира вообще.
Глупая маленькая девочка! Так заметно выросшая, но все же маленькая.
Он смотрел на нее издали, надежно укрытый от ее взгляда друзьями-деревьями. Откуда эта тяга все портить? Девчонкам нравится играть в любовь, вот она и решила, что испытывает к нему что-то. Просто потому, что больше не нашлось свободной кандидатуры. Не думая о том, что может чувствовать он, не беспокоясь о том, что в клочья рвет чужое сердце. Девчонка, совсем еще глупая. Вон ползает на коленках и ест землянику с такой жадностью, словно от этого зависит ее жизнь.
Северин смотрел на нее и то хмурился, то улыбался.
Доев землянику, девочка деловито отряхнула ладошки. Наверняка такие же чумазые, как и ее лицо, подозрительно огляделась и направилась к дороге.
Северин, не показываясь ей на глаза, следовал немного позади. Он умел передвигаться так тихо, что не шелохнется ни единая веточка. Совершенно очевидно, что Динка сейчас не захочет его видеть и с ним говорить, однако следовало проводить глупышку, присмотреть, чтобы никто – ни зверь, ни человек – не посмел ее обидеть. Если бы кто-то попытался причинить девочке вред, ему пришлось бы ох как несладко. Может, у вероятных недругов сработал инстинкт самосохранения, а может, таковых просто не оказалось поблизости, но Динка благополучно добралась до гостиницы. Северин проводил ее до самого порога и только тогда немного успокоился.
На душе словно скребли кошки, а Северин, как всякий из породы псовых, слегка их недолюбливал. Ему требовалось срочно прийти в себя, и парень знал только одно надежное средство. Отойдя подальше от города и убедившись, что один, он прыгнул, на лету обрастая густой серой шкурой, и приземлился уже на четыре лапы, а потом долго носился по полю, пугая птиц и какую-то мелкую живность, не привыкшую видеть поблизости большого и очень опасного хищника.
Набегавшись до изнеможения, он, уже снова в человеческом обличье, упал в траву и лежал, глядя в серо-синее высокое небо. Склонившийся цветок ромашки щекотал его щеку, а Северин вспоминал об Арине, думал о ее рассыпавшихся по плечам медовых волосах, пламени купальского костра, отражающемся в широко распахнутых глазах, о ярко-красном обжигающем цветке, распустившемся на ее груди в ту грозовую ночь.
Он думал о ней, а потом вдруг увидел. Арина шла к нему через поле. Как и в ночь их знакомства, на ней была какая-то бесформенная хламида, золотистые волосы украшал венок из осоки и полевых цветов. Девушка подошла к Северину и, опустившись рядом, положила руки на его плечи.
Он нее пахло медом и горечью. Луговыми цветами и остывающей золой костра. Самый родной, самый драгоценный запах в мире. Северин обнял ее, прижимая к груди, зарылся носом в распущенные волосы, и сердце вдруг переполнилось благодатным покоем, которого он так ждал, так жаждал все это время.
– Ты пришла! Ты пришла! – повторял он, словно умалишенный. – Ты же больше не уйдешь! Ты никогда меня не оставишь! Ты не можешь!
Арина молчала и только гладила его по плечам, по лицу, мягкой, почти невесомой ладошкой. И это было так хорошо, что Северин заплакал от странного и невероятно сладкого умиления.
И проснулся, чувствуя на щеках слезы. Поднялся ветерок, и высокая трава, нагибаясь почти до земли, гладила его по лицу, словно легкая ласковая рука.
Он резко сел и, подняв голову к небу, выкрикнул в него дорогое имя.
Откликнулся лишь ветер, с новой силой зашуршавший травой, и в этом звуке Северину почудилось прощание. «Она приходила, чтобы попрощаться!» – мелькнула в голове бредовая пугающая мысль.
– Нет! – прошептал он, до хруста сжимая зубы, и в то же время где-то в самом дальнем уголке души рождалась и крепла уверенность, что это действительно так, и слова уже не помогут. Она уходила от него, уже навсегда.
Нужно просто ее отпустить. Не забыть, но жить дальше. Жить без нее.
– Прости, – прошептал Северин. – И – прощай.
– Ну и что? – Ян через плечо девушки заглянул в открытую перед ней книгу и протяжно зевнул.
– Это очень редкий документ… – Александра почти нежно коснулась старой серо-желтой страницы. – Нам повезло, что благодаря связям Евгения Михайловича есть возможность проникнуть в самые старые архивы. Когда еще посмотришь инвентарную книгу за несколько веков.
– А польза? – снова спросил Ян.
Глеб, тоже сидевший над какой-то книгой, занимающей добрую половину стола и толщиной сантиметров в двадцать пять – тридцать, поднял голову, прислушиваясь к разговору.
– Невозможно получить все и сразу, – наставительно заметила Саша. – Мы выяснили, что гусли, скорее всего, попали в сокровищницу ордена, причем как минимум один человек знал об их свойствах. Навряд ли о них говорится открыто, но какие-то зацепки, какие-то косвенные знаки их влияния могут обнаружиться при внимательном изучении документов.
