Предпоследняя передряга - Сникет Лемони (книги онлайн полностью TXT) 📗
Зрелище это было обескураживающее и ошеломляющее, однако Бодлеры были ещё больше обескуражены и ошеломлены, когда снова посмотрели на стойку посыльных. По обе стороны от неё, облокотившись на груду улик, сидели два негодяя, на которых дети так надеялись никогда больше не смотреть, негодяи столь мерзопакостные, что если я напишу их имена, то попросту не вынесу такого ошеломления и обескураживания. Мне остаётся лишь описать их как мужчину с бородой, но без волос, и женщину с волосами, но без бороды, однако для бодлеровских сирот взгляд на этих судей-злодеев был ещё одним шагом к познанию несовершенств этого мира.
Глава двенадцатая
Мужчина с бородой, но без волос поднялся, задев коленями звоночки, которые призывали бодлеровских сирот к исполнению обязанностей посыльных. Женщина с волосами, но без бороды нацелила на троих детей скрюченный палец, столь же грозный, как и она сама. Палец она сломала давным-давно во время спора по поводу игры в кости, но это другая история, изложение которой потребовало бы ещё по меньшей мере тринадцати томов, однако в истории Бодлеров этот палец сыграл лишь краткую роль, взбудораженно нацелившись на сирот.
— Бодлеры сняли повязки! — низким глубоким голосом воскликнула злодейка.
— Да-да! — хриплым голосом подхватил злодей. — Они виновны в неуважении к суду!
— Конечно! — звенящим от ярости голосом согласилась Вайолет. — Этот суд недостоин уважения!
— Двое из судей — прославленные негодяи! — объявил Клаус, перекрывая аханье толпы.
— Подсмотр! — крикнула Солнышко.
— Не сметь подсматривать! — крикнул мужчина с бородой, но без волос. — Все, кто осмелится подсматривать, будет передан в руки властей!
— Снимите повязки! — взмолилась Вайолет, обращаясь к толпе. — Граф Олаф прямо сейчас похищает судью Штраус!
— Гм!!! — закричала судья Штраус из-под липкой ленты, отчаянно пытаясь кивнуть.
— Судья Штраус кушает вкусную ириску! — нашлась женщина с волосами, но без бороды. — Вот почему она не говорит, а только гмыкает!
— Ничего она не кушает! — закричал Клаус. — Если среди публики есть хоть один волонтёр, пожалуйста, снимите повязку и помогите нам!
— Дети пытаются вас обмануть! — сказал человек с бородой, но без волос. — Не снимайте повязки!
— Да-да! — закричала женщина с волосами, но без бороды. — Они хотят, чтобы власти арестовали всех благородных людей!
— Чтодатода! — возмутилась Солнышко.
— Мне кажется, дети, возможно, говорят правду, — подумав, заметил Джером Скволор.
— Эти отродья — отъявленные лгуны! — бросила Эсме. — Они хуже моего бывшего приятеля!
— Я верю им! — сказал Чарльз и потянулся к повязке. — Они знают, кто такие негодяи!
— А я нет! — объявил Сэр. Есть ли на нем повязка, было непонятно, поскольку лицо его по-прежнему скрывалось за облаком дыма. — От них одни неприятности!
— Они говорят правду! — воскликнул, видимо, Франк, если не Эрнест.
— Они лгут! — воскликнул скорее всего Эрнест, хотя я полагаю, что это мог быть и Франк.
— Они хорошие ученики! — сказал мистер Ремора.
— Они паршивые секретарши! — сказал завуч Ниро.
— Они грабители! — сказала миссис Басс, повязка у которой целиком закрывала узенькую полумаску.
— Грабители? Ничего себе! — воскликнул мистер По. — Кто вам сказал?
— Они виновны! — воскликнул мужчина с бородой, но без волос.
— Они невиновны! — воскликнул Хэл.
— Они уроды! — завизжал Хьюго.
— Они излишне гибки! — завопила Колетт.
— Они правши! — заверещал Кевин.
— Они заголовки! — проскрежетала Джеральдина Жюльен.
— Они сейчас сбегут! — сказала женщина с волосами, но без бороды, и наконец-то прозвучала правда.
Вайолет, Клаус и Солнышко сразу поняли, что толпа не станет мешать Графу Олафу утащить судью Штраус из зала суда и что все собравшиеся в вестибюле подведут их, как подводили уже столь многие. И пока волонтёры и негодяи вовсю спорили, дети проворно и незаметно проложили себе путь от скамьи подсудимых к судье Штраус и Графу Олафу, который как раз схватился за гарпунное ружье. Если вам случалось хотеть на одно печенье больше, чем вам, по мнению окружающих, полагалось, то вы понимаете, как трудно действовать одновременно проворно и незаметно, но если у вас имеется столько же опыта, сколько у Бодлеров, по части увиливания от людей, которые на вас кричат, то вы прекрасно знаете: при надлежащей тренировке можно двигаться проворно и незаметно практически везде, в том числе и в громадном вестибюле под куполом, когда толпа вознамерилась вас изловить.
— Надо их поймать! — воскликнул чей- то голос из толпы.
— Чтобы поймать Бодлеров, нужен целый город! — завопила миссис Морроу. — Из-за повязок их не видно!
— А вдруг нас обвинят в неуважении к суду?! — завизжал мистер Леско. — Давайте лучше нащупаем выход из отеля, и тогда они не сбегут!
— У входа дежурит полиция! — напомнил толпе мужчина с бородой, но без волос. — Бодлеры бегут к лифтам! Держите их!
— Только не ловите других людей, которые случайно окажутся возле лифтов! — добавила женщина с волосами, но без бороды, встревоженно глядя на Олафа.
Раздвижные двери лифта начали открываться, а Бодлеры проворно и тихо проталкивались сквозь толпу, которая слепо тыкалась во все стороны.
— Прочешите отель и приведите нам каждого, кто покажется вам подозрительным! — сказал злодей.
— Мы скажем вам, негодяи они или нет, — сказала злодейка. — Ведь сами вы не в состоянии вынести вердикт!
«Не так!»
Громадные часы отеля «Развязка», давно ставшие легендарными, провозгласили час, оглушительно пробив над целым вестибюлем слепцов, которые вели слепых, как раз в тот миг, когда Бодлеры добрались до лифтов. Граф Олаф уже затащил судью Штраус в кабинку и торопливо жал на кнопку закрывания дверей, но Солнышко сунула внутрь ногу и не давала дверям закрыться, а на такой поступок могут отважиться лишь очень храбрые люди.
Олаф нагнулся к Бодлерам и угрожающе зашептал:
— А ну отпустите меня, а то я всем скажу, где вы!
Однако угрожающе шептать умел не только Олаф.
— А ну впустите нас, а то мы всем скажем, где вы! — угрожающе зашептала Вайолет.
— Гм! — сказала судья Штраус.
Граф Олаф свирепо поглядел на детей, а дети свирепо поглядели на него, и наконец негодяй посторонился и впустил Бодлеров в лифт.
— Вниз? — спросил он, и дети растерянно заморгали. Они так хотели сбежать от толпы и добраться до судьи, что даже не подумали, куда им, собственно, направиться потом.
— Куда вы, — ответил Клаус.
— У меня куча дел, — сказал Олаф. — Ха! Сначала я направлюсь в подвал и заберу сахарницу. Ха! Потом я направлюсь на крышу и заберу медузообразный мицелий. Ха! Потом я направлюсь в вестибюль и отравлю грибком всех, кто там окажется. Ха! И наконец, я вернусь на крышу и сбегу, не замеченный властями.
— Не выйдет, — сказала Солнышко, и Олаф сердито взглянул на младшую Бодлер сверху вниз.
— Вот и твоя мама мне вечно твердила то же самое, — сказал он. — Ха! Но однажды, когда мне было семь лет…
Двери лифта раздвинулись, так как он приехал в подвал, и негодяй умолк и быстро потащил судью Штраус в коридор.
— За мной! — позвал он Бодлеров.
Детям, конечно, хотелось следовать за этим страшным человеком не больше, чем захотелось бы втирать плавленый сырок в причёску, но они переглянулись и не знали, что им ещё делать.
— Вы не сможете забрать сахарницу, — сказала Вайолет. — Вам не открыть Глагольно Перекрытый Вход.
— Правда? — спросил Граф Олаф, останавливаясь у номера 025. На двери по-прежнему висел замок — точно так же, как тогда, когда его приделала Солнышко. — Этот отель — как огромная библиотека, — сказал негодяй. — А в библиотеке можно найти что угодно, если у тебя есть одна вещь.
— Каталог? — спросила Солнышко.
— Нет, — ответил Граф Олаф и прицелился в судью из гарпунного ружья. — Заложник.
С этими словами он протянул руку к судье Штраус и содрал с её рта липкую ленту — очень медленно, чтобы было как можно больнее.
