Бронзовый мальчик - Крапивин Владислав Петрович (электронная книга txt) 📗
Саню встретили без лишнего любопытства. Узнали, как зовут, протянули руки, назвали себя (Андрюша и Костик) и дальше относились как к своему. И не было тут никакого притворства.
– Чаю с сушками хочешь? – спросил Костик-барабанщик. – Только они твердые, зубы не поломай…
– Нет, спасибо, – прошептал Саня, оглядываясь.
Никто не обратил внимания, как он ходит вдоль полок и стен, разглядывая диковины. Только Даниил Корнеевич иногда тихим голосом давал объяснения. Например, что круглые корабельные часы отданы ему знакомым штурманом с ледокола "Гектор", а розовая раковина – подарок одного друга, он привез ее с Кубы…
Котенок Беня (полное имя – Бенедетто) тоже признал Саню за своего. Когда тот наклонился, чтобы погладить, Беня по рукаву ловко забрался на Санино плечо. Так, с мурлыкающим Беней у щеки, Саня и ходил дальше по комнате, которая именовалась таверной "Сундук Билли Бонса"…
Потом пришла девочка Марина – с большой сумкой, где звякала молочная посуда. Поглядела на Саню, принесла ему из прихожей шлепанцы:
– Возьми, а то от окошка дует на полу… Я на кухню пойду, к Тане, она там замаялась…
В соседней комнате иногда коротко и громко вопил младенец (как потом выяснилось, шестимесячный сын Корнеича). Виталик Не Бойся Грома, Костик и Андрюшка стали обсуждать, куда повесить фонарь. При этом шикали на чересчур громкого Виталика: "Тише ты, опять Ромка проснется". Ромка проснулся и снова радостно взревел за стеной. Появилась Маринка, брякнула в небольшой надраенный колокол, висевший на дверном косяке.
– Таня говорит: если голодные, чистите картошку сами, нам некогда. Дим, давай наряд на кухню…
– Ага… – Дим прошелся по всем глазами. – Я, Кос-тик и Саня…
Это было полным признанием! Как бы зачислением в экипаж для кругосветного плавания или посвящением в рыцари! И Саня преисполнился тихого восторга и благодарности, позабыв про время… Зато помнил Даниил Корнеевич.
– Сане, братцы, домой пора. А то будет великий шум и поиск… Ты ведь еще придешь, верно?
– Да… – выдохнул Саня. И с сожалением снял с плеча Беню, отдал Костику.
– Приходи, – сказал Костик.
На автобусной остановке случилась новая неожиданность. Там стоял профессор Денисов. И что было делать? Не прятаться же было!
– Папа…
– Ба! Ты откуда здесь?
– Я… Мы то есть… – Саня оглянулся на Даниила Корнеевича, который провожал его.
– Давай-ка, дружище, выкладывай папе все как есть, – посоветовал тот.
– Да, конечно… Во-первых, меня выставили с уроков…
И Саня изложил события.
– А потом мы познакомились, читая объявления на столбе, – перебил его Даниил Корнеевич. – У нас нашлись общие интересы в области маринистики, и я пригласил Саню в гости.
– Весьма вам благодарен, – произнес профессор Денисов довольно сдержанно. И обратился к сыну: – Не исключено, что ты прав в оценке своего боевого поведения. Кстати, очень для меня неожиданного… Однако перспектива объяснения с Юлией Геннадьевной меня все-таки не радует.
– Но это твой отцовский долг, – бодро заявил Саня. Он почуял, что в глубине души папа доволен его отвагой.
– Не спорю. Но не забывай и о своем долге. В частности, он состоит в следующем: когда тебя снова попрут из школы, не болтайся нигде, а сразу иди домой. И не стремись к уличным знакомствам. Не всегда тебе повезет встретить такого человека, как… – Он посмотрел на Даниила Корнеевича вопросительно и выжидательно.
Тот светски наклонил клочкастую голову:
– Вострецов. Работник краеведческого музея и корреспондент "Молодежной смены"…
– Весьма рад. Профессор Денисов, завкафедрой зарубежной истории…
– Ого! – резво обрадовался Даниил Корнеевич. – Так это ваша статья о раскопках неизвестного города на Южном Урале? В "Голосе науки"!
– Читали? – слегка оттаял папа. – Чрезвычайно приятно…
– Да! И еще очерк в "Музейной хронике". О библиотеке потомков генерал-адмирала Апраксина. Крайне интересный материал.
Папа начал потихоньку расцветать.
– Кстати! – вспомнил Даниил Корнеевич. – У нас, по-моему, есть общий знакомый. Сергей Каховский. Он был аспирантом при вашей кафедре.
– Как же, как же! Отлично помню! Куратором его был не я, но по византийской теме наши интересы соприкасались, и мы… Да! А где он сейчас? В Москве?
– Он перевелся в Севастополь, поближе к любимому Херсонесу…
Эта встреча Вострецова с отцом во многом упростила дальнейшие события. Мама не стала охать, почему ребенок повадился каждый день ездить неизвестно куда и к кому. После папиного рассказа согласилась:
– Если у него не сложились отношения в школе, может быть, найдет друзей хотя бы на стороне…
А в школе отношения действительно "не сложились". Теперь и с Юлией Геннадьевной. Перед майскими праздниками она сказала:
– Конечно, пионерская организация уже не такая, как раньше, но мы, я думаю, все равно должны создать в классе отряд. Кто хочет стать пионером?
Хотели не все. Примерно половина. Это Юлию Геннадьевну раздосадовало. И, глядя на Денисова, она произнесла:
– Но уж драчунов-то, которые даже не догадались попросить прощения, думаю, принимать в любом случае не следует.
А Саня вовсе и не поднимал руку! Вернее, поднял, но только чтобы поправить волосы.
– Вы ошиблись, я не напрашиваюсь.
А красный галстук он все равно получил. В строю, на пирсе водной станции клуба "Металлист". Был праздник, и под барабанную дробь Костика на мачту подняли оранжевый, с белым солнцем и синим корабликом флаг, и Саня Денисов пообещал быть верным морскому отряду. Название отряда было вышито на галстуке золотыми буквами по краю алого синтетического шелка.
Увидев Денисова в пионерском галстуке, Юлия Геннадьевна подняла крик. И хотела даже собственными руками галстук "этого самозванца" снять. Саня выскочил из класса. Недалеко от школы был телефон-автомат.
– Корнеич! Добрый день…
Вострецов примчался через десять минут. Больше Саню не трогали. Ни из-за галстука, ни вообще. Хотя, казалось бы, причин даже прибавилось. Саня ходил теперь на уроки в отрядной форме – в синих шортах с флотским ремнем и оранжевой рубашке с нашивками и с якорями на погончиках. Одно удовольствие поцепляться за шевроны и погончики Маринованного Сверчка. Однако не цеплялись… Впрочем, был уже самый конец учебного года.
Дни тогда наступили уже совсем летние, и отряд наконец спустил на воду свою легонькую фанерную шхуну.
Старое было суденышко, но все еще быстрое. И Саня задохнулся от восторга, когда шхуна, лихо накренившись, набрала ход и тихонько зазвенела от скорости.
– Шверт поет, – заметил сидевший у руля Корнеич.
Саня уже знал, что шверт – это стальной тонкий плавник, его выдвигают из днища судна. Вот этот звонкий металлический лист и вибрировал, рассекая воду.
– С точки зрения гидродинамики это, наверно, не очень здорово, – сказал Корнеич. – Но зато какая музыка для души, а! – И глянул на Саню. – Вот потому и название такое. У шхуны и у отряда.
…С той поры прошло уже ой-ей-ей сколько времени. Ревучий Ромка стал спокойным двухлетним карапузом и начал ходить в ясли. Тощий котенок Беня вымахал в упитанного тигра Бенедетто – грозу окрестных котов. Саня познал радости парусных плаваний и премудрости корабельной оснастки. И среди людей из таверны "Сундук Билли Бонса" было ему хорошо как нигде. Первые две недели он звал Вострецова по имени-отчеству, а потом стал называть, как и все, Корнеичем…
Чего, казалось бы, еще желать в жизни? Есть любимое дело, защита от недругов, есть надежные товарищи… Но среди них – действительно надежных, действительно замечательных – пока не было такого, кто стал бы самым-самым. А мечтой по такому другу томится, наверно, всякий человек. Или, по крайней мере, многие… И все-таки странная это штука – человеческое сердце. Разве поймешь, по каким законам рождаются в нем привязанности. Почему больше, чем к кому-то в отряде, потянуло Саню Денисова к хмурому и колючему Дане Рафалову? Сперва год назад, на теплоходе, а потом здесь, после переезда и новой встречи. Разве объяснишь?..
