Тень Каравеллы (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги без сокращений txt) 📗
— Если бы я знал, я бы еще больше постарался набрать ягод, — простодушно сказал Кашка.
— Чудик ты, — ласково сказал незнакомец. Осторожно подвинул на пне Шишана и сел. — Давай знакомиться, пока мой экспресс не затрубил.
И они познакомились. И Кашка узнал, что этого человека зовут Костя.
— Ну, расскажи, — сказал Костя.
— А что? — растерялся Кашка. Нечего ему было рассказывать.
— Ну, вообще… Что ты за человек? Какая у тебя жизнь?.. Или вот про него расскажи. — Костя взял на ладонь челотяпика.
— А, это Шишан, — отмахнулся Кашка. — Разведчик он… Только он ленивый…
И незаметно Кашка начал рассказывать. Сначала про Шишана: какой он засоня и размазня. Потом про смелого Мотоциклиста, про Капитана, про кораблик. И дальше — про свою Страну, где живут малыши-челотяпики и где можно увидеть дремучие леса и синий океан, если посмотреть в волшебную катушку… Он рассказывал так много потому, что Костя хорошо слушал. Спрашивал, когда Кашка замолкал. Помогал найти нужное слово, если Кашка не мог его вспомнить. Смотрел серьезно, и серьезность эта была безо всякой подделки.
Наконец Костя сказал:
— Значит, мы оба бродяги-путешественники.
— Ты путешественник? — спросил Кашка.
— Как и ты. Только моя Страна побольше… Слышал про Памир? Есть такие горы.
Кашка слышал, только не помнил, где и когда. Или по радио, или от папы. Но он помнил это название дальних гор. Он даже знал, что оно означает.
— Крыша Мира… — тихо сказал Кашка.
— Да, брат, это крыша… А про ледники ты знаешь?
Про ледники Кашка не знал. Правда, у них в сарае был ледник — небольшая яма с остатками зимнего слежавшегося снега. Вроде маленького погреба, чтобы хранить продукты. Но Кашка понимал, что не о таких ледниках говорит Костя.
— Это, наверно, где много льда, — сказал Кашка неуверенно.
— Это… ледяная река, — сказал Костя и прищуренно посмотрел на облака.
Кашка молчал. Ледяная река — это было непонятно.
— Массы льда, — сказал Костя. — Они ползут вниз по горным склонам. Ползут тихо-тихо, почти незаметно. Ведь это лед, а не вода. Но все-таки движутся. И у каждого ледника свой путь. Как у реки.
Кашка закрыл глаза и представил движение льдов. В шорохе прозрачных глыб, в перезвоне ломающихся льдинок они медленно и неотвратимо надвигались, надвигались на Кашку всей тяжестью. Солнце разбивалось на блестящих гранях, но, несмотря на яркое сверкание, от ледяной реки веяло жгучим холодом. Кашка передернул плечами и открыл глаза.
— У каждого ледника свой путь, — повторил
Костя. — Но один ледник сбился с пути. Пошел не туда, куда нужно. И это совершенно непонятно.
Он посмотрел на Кашку выжидательно и даже немного печально. Вот, мол, какая штука. Может быть, ты объяснишь, в чем тут дело? Но Кашка, разумеется, объяснить не мог.
— Непонятно, — снова сказал Костя. — Этот ледник нарушил все законы… В общем, надо пощупать его.
— По-щупать… — повторил Кашка и прыснул. Это показалось очень смешно — «пощупать» ледник, такую громадину.
Костя тоже засмеялся. И сказал:
— Такое дело. Приходится.
Он легко вскочил и встал над Кашкой — большой, сильный человек с обветренным лицом путешественника, покоритель гор и ледяных рек.
— Пора. — Он протянул Кашке коричневую узкую ладонь. Может быть, он хотел просто попрощаться, но Кашка ухватился за ладонь, чтобы встать с травы. Ухватился и тоже вскочил.
Они вышли из кустов к насыпи.
— Надо ехать, — сказал Костя.
Вдали над линией уже горел зеленый кружок семафора, и вверх по насыпи бежали к вагонам пассажиры. Костя чуть улыбнулся Кашке и разжал руку.
Кашка вдруг почувствовал, что расставаться жаль. Горько стало ему. Не так горько, как в тот день, когда провожал маму и папу, но тоже невесело.
— До свиданья, — тихо сказал Кашка и стал смотреть на зеленый семафор.
Костя торопливо шагнул к поезду. Шагнул, остановился вдруг и сказал:
— Подожди.
Он что-то вынул из кармана, вернулся и вложил в Кашкину ладонь твердую деревяшку. А потом бросился за вагоном, который уже тронулся.
На ладони у Кашки лежал челотяпик. Вырезанный из дерева путешественник. С рюкзачком, с остроконечным топориком, чтобы вырубать в скалах ступеньки. Кашка знал, что таких путешественников называют альпинистами, он про них кино смотрел. У Альпиниста был задорный вид и улыбающееся лицо.
Когда Кашка поднял глаза от подарка, он уже не увидел Костю. Вагон был далеко. В его дверь еще прыгали на ходу пассажиры.
И некому было сказать спасибо.
Потом, вспоминая и вспоминая эту встречу, Кашка, наверно, многое поймет. Поймет, почему было грустно расставаться с Костей. Кашка ведь и раньше встречал хороших людей, но провожал их без печали, потому что знал: будут другие встречи. А в этот раз Кашка не думал о других. Когда-нибудь он догадается, что Костя мог стать хорошим другом — ведь они оба путешественники. А еще позже Кашка подумает: «Наверно, наша встреча помогла ему сделаться веселее». Потому что отстать от своих — это не значит просто опоздать на поезд, где едут друзья…
Однако в то время ни о чем таком Кашка не думал.
Уже приехали мама и папа и укатила в Ишим баба Лиза. Уехал в город Пимыч — поступать в техникум. Говорят, он заходил перед отъездом, спрашивал Кашку, но тот болтался в лесу и попрощаться не успел. Уже поступил Кашка в первый класс и получил там прозвище Тишка (это от слова «тихо»); хорошо, что потом попала в класс девочка, еще более тихая, чем Кашка, и прозвище перешло к ней. Уже кончился сентябрь, и пришла пора всех челотяпиков переселить из леса домой, в коробку из-под ботинок. Уже успел Кашка получить два нагоняя — от мамы и от отца — за то, что вытащил из погребка остатки льда и сделал во дворе ледник для Костиного Альпиниста.
И еще один раз Кашке попало. За то, что поздно вернулся домой. Но об этом случае он думал без огорчения, потому что помнил про костер.
В тот день, возвращаясь из школы, Кашка забрел в лес. Целый месяц он здесь не был. Стояла серая осенняя погода, и шумели вершины. Но и такой хмурый лес Кашке нравился.
Кашка бродил долго и зашел так далеко, как не заходил еще ни разу. Пересек сосновый бор и вышел к песчаному обрыву, под которым бежал ручеек. Вдоль ручья, по другому берегу, шла дорога. Наверно, она вела в поселок. Кашка решил по ней вернуться к дому.
Он съехал вниз вместе с пластами сырого песка. Здесь ручей казался не таким узким, как сверху. Темная вода завивалась в воронки и крутила листья, принесенные из дальнего березового леса.
Через этот ручей надо было прыгать.
Чтобы отрезать себе обратный путь, Кашка перебросил на другой берег портфель. Потом собрался с духом и прыгнул сам. Он перелетел через ручей удачно, даже ног не замочил, но его ждала другая неприятность. Оказавшись на дороге, Кашка понял, что не знает, в какую сторону идти.
Сначала Кашка сел на портфель и решил ждать прохожих или машину, чтобы узнать правильный путь. Ни беспокойства, ни страха он не чувствовал, хотя и понимал, что дома попадет за такое опоздание.
Но скоро ему стало холодно. Он поднялся и пошел вверх по ручью, наугад.
Кашке повезло. И дело не в том, что он выбрал правильную дорогу. В конце концов он все равно бы вышел к дому. Ему повезло потому, что в своем знакомом лесу, уже недалеко от поселка, он увидел костер.
Огонь разожгли незнакомые ребята. Среди черных сосен и облетевших берез играло желтое летучее пламя.
Кашка несмело подошел к огню.
— Я погреться, — сказал он, хотя никто не спрашивал.
Большие мальчишки молча раздвинулись и впустили Кашку в свой круг.
Они не садились на землю, потому что земля была сырой и холодной. Стояли и жарили на прутьях куски хлеба. Кто-то сунул Кашке в ладонь теплый подсохший ломтик. Все молчали, и Кашка молчал. У огня молчать легко. Огонь с треском перемалывал сучья. Быстрые языки его взлетали выше головы, рвались на клочья, скручивались в кольца.
Вот тогда впервые Кашка и подумал: «Огонь как живой. Он похож на жар-птицу…»
