Пожарный кран No 1 - Соломко Наталья Зоревна (бесплатные версии книг txt) 📗
- Это папины! - вздохнула Анька. - И не сапоги, а унты.
- Ты бы еще папины брюки надела! - усмехнулась Верочка. - Женщина должна одеваться изящно. У тебя платья есть?
- Есть... - нехотя созналась Анька. - А что?
- А то, что с завтрашнего дня ты начинаешь ходить в платье. И веди себя как девочка.
"Как девочка, как девочка... - смятенно думает Анька. - А как это?"
Выясняется, что девочки и ходят не так, как Анька, и разговаривают не так, и интересы у них другие... Ну, короче говоря, все, ну просто все у них не так, как у Аньки!
Анька слушает с отчаянием, старается запомнить, какой должна быть настоящая девочка. Нет, никогда у нее это не получится!
А Верочка вошла во вкус, командует:
- С завтрашнего дня начинаем отращивать волосы! Тебе, Анька, бантики очень пойдут.
Тут уж Анька не стерпела, взбунтовалась:
- Не буду с бантиками!
- Надо! - строго ответила Верочка.
ВАЛЬС В СУГРОБЕ
Солнце опускалось к верхушкам сосен, но еще так хорош был расколдованный лес, весь розовый и голубой, и так не хотелось из него уходить...
Кузя и Катя сидели у костерка, а он потрескивал весело, стрелял в них жаркими искрами.
- Давай танцевать? - предложил Кузя.
- Под тра-ля-ля?
Кузя улыбается, Кузя лезет в карман куртки. Раздается чуть слышный щелчок, а потом из кармана слышится музыка...
Гремят, гремят в Кузином кармане гитары и барабаны.
- Ой, что это? - весело удивляется Катя.
Кузя достает маленький серебристо-черный магнитофон.
- Сам сделал?
- Что ты! - машет Кузя рукой. - Японский. Чудо техники...
- Дорогой, наверно?
Кузя пожимает плечами: откуда ему знать, ведь это подарок.
- Балует тебя дед, - говорит Катя, а Кузя смурнеет.
- Это не дед... Где он возьмет такое. Это мне мать прислала на Новый год. Недавно за границей была и привезла вот...
Кузя супит брови.
- Ты чего? - удивляется Катя. - Радоваться надо. Такая игрушка! Разве не нравится?
- Нравится... - вздыхает Кузя. - Только хлопот много - от деда прятать приходится.
- Зачем? - не понимает Катя.
Кузя ворошит костерок, объясняет ей.
- Она в Москве живет. Мы с дедом ездили летом, и я ее разыскал там. Теперь вот она мне подарок прислала, а деду что говорить? Он ведь не знает, что я там был...
- Что же - ты не имеешь права увидеться с собственной мамой? сердится Катя. - Странный у тебя дед. Тиран!
- Да нет... Он мне не запрещал. Только я зря туда пошел. И не хочу, чтоб он знал... Ему обидно будет. Не за себя, понимаешь, Катя? За меня.
- А как вы с ней встретились? - тихо спрашивает Катя. - Давно она тебя не видела?
- Десять лет. Я пришел, а она меня не узнала, решила, что я одноклассник ее дочки... - нехотя сообщил Кузя.
- А ты не сказал?
- Как? - спрашивает Кузя. - "Здрасьте, вы меня, конечно, не помните, потому что, когда вы с папой разошлись, я был маленький. Но вообще-то я ваш сын..." Она потом сама догадалась. Когда я уже ушел... Да ну! - Кузя сморщился, махнул рукой. - Родители - это атавизм, пережиток древности, без них даже лучше! Давай танцевать!
"Забыть бы обо всем этом раз и навсегда... Забыть и не вспоминать!"
Чудо техники орет на весь лес, Кузя яростно пляшет у костра, топчет снег - забыть и не вспоминать!
- Жизнь прекрасна, ур-ра! - кричит он Кате, растягивая рот в улыбку. - Танцуй!
"Забыть и не вспоминать!" Кузя никогда ни с кем об этом еще не говорил - страшно... Ведь если о тебе даже собственные родители забыли, то кому ты нужен? Ни-ко-му! Вот разве что деду. И то непонятно - зачем?
- Кузя! - позвала Катя. - Перестань.
- Почему?! - удивился Кузя.
- Потому что сейчас заплачешь...
Кузя встал как вкопанный, нахмурил брови и сказал строго:
- Я никогда не плачу. Запомни! Ни-ког-да.
- Ну и зря, - вздохнула Катя. - Когда плачешь, то легче.
- Ерунда! - хмыкнул Кузя. - Слезами горю не поможешь. Почему ты не танцуешь?
- Но ведь ты меня еще не пригласил.
- Сейчас! - отозвался Кузя. Он торопливо снял и бросил в снег шапку и перчатки, пригладил волосы и шагнул к Кате.
- Мадмуазель... Позвольте...
Катя засмеялась.
- Ну, тогда надо танцевать вальс!
- Чего нет, того нет, - развел руками Кузя, но вдруг вспомнил: Погоди! У меня ж с собой пробная кассета, там что-то такое...
Он поменял кассету - и вальс со старой пластинки медленно и нежно поплыл над снегами.
Кружится, кружится снежная поляна, кружится вечереющий лес и набирающее тьму небо с первыми звездами.
И вдруг музыка оборвалась, и неживой, страшный голос, от которого у Кати по спине побежали мурашки, четко и равнодушно выговорил в тишине:
"Я. Машина. Он. Меня. Изобрел. Теперь. Мне. Нужна. Ты. Подойди".
- Что это? - шепотом спросила Катя.
А Кузя улыбнулся:
- Не обращай внимания, это так, шутка.
"Аня. Дай. Душу!" - продолжал твердить страшный голос.
- Какая Аня? Объясни, Кузя.
- Да ну... - он поморщился. - Это скучно.
- Нет, ты скажи!
- Ну, пятиклашка одна... У деда в театре занимается. Они там у деда все такие замечательные и одухотворенные, у всех, видите ли, душа! раздраженно сказал Кузя. - А я - плохой. Я - железяка бездушная, скоро превращусь в робота. Это мне дед вчера выдал... Ну, дед - ладно, это наши с ним дела, а она-то чего лезет?! Лезет и лезет! Ну, Анька эта. А дед за нее заступается, она у него любимица. В общем, достала она меня... Вот я ее и проучил утром.
И, припомнив, как замечательно он нынче утром разыграл вредную Аньку, Кузя развеселился, изобразил Кате, какое у противной девчонки было лицо, когда она увидела Машину...
А Катя слушает и молчит.
- Ты чего? - удивляется Кузя: ему весело.
- Она, наверно, и сейчас там сидит... - говорит Катя.
- Да что ты! - машет руками Кузя. - Ей же на елку надо было! Да что она, дура, торчать целый день под краном из-за какого-то человечества! Что она в этом понимает!.. Нет, она мне точно проиграла! Проспорила, не сомневайся!
- Душу? - тихо спрашивает Катя. - И что ты будешь делать с ее душой?
Кузя перестает веселиться: Катя на него так смотрит...
- Кать... Ты серьезно? Ведь нет никакой души...
- Ты это точно знаешь?
Катя подбирает со снега шарфик, брошенный, когда плясали. Идет к своим лыжам.
- Катя, ты куда? - растерянно зовет Кузя.
- Мне домой пора. Ты со мной не ходи.
Она скользит по лыжне, а Кузя стоит столбом у догоревшего костерка, глядит ей вслед. Что случилось? Почему она так? За что? Неужели из-за Аньки? Непонятно... Что ей за дело до незнакомой пятиклашки?
- Катя, погоди! - кричит Кузя, он не может видеть, как она уходит. Еще несколько минут назад все было так хорошо, так радостно...
Он несется наперерез, по мягкой снежной целине, бежать тяжело, как в страшном сне. Кузя несколько раз упал, он весь в снегу, он потерял где-то шапку и перчатки...
- Катя! - Вот он выскочил, встал перед ней... - Не уходи!
- Пропусти! - сказала Катя, даже не взглянув на Кузю.
И он догадался вдруг: она не из леса уходит, она от него, от Кузи, уходит. И ничего уже не исправить, даже если он будет бежать за ней до самого дома. Даже если они по-прежнему будут сидеть за одной партой.
- Ты злой, - говорит Катя. - У тебя нет души...
И уходит, уходит...
- Подожди! - кричит Кузя. - Я люблю тебя!
Катя останавливается, оглядывается. Глаза у Кати печальные.
- А ты у Машины своей спросил?.. Вдруг она против.
СЛЕЗАМИ ГОРЮ НЕ ПОМОЖЕШЬ
Кузе хочется плакать. Но плакать - глупо и бесполезно.
Кузя понял это давным-давно и с той поры не плакал. Зачем?
Давным-давно, когда встретил у киоска с мороженым собственного пропавшего папу.
- Папа! - закричал Кузя на всю улицу, он его сразу узнал.
Папа вздрогнул и обернулся... Он пропал три года назад, а теперь вот как ни в чем не бывало стоял у киоска с мороженым.