С тобой все ясно (дневник Эдика Градова) - Васильев Владимир Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Что за черт! Я нравлюсь кому-то, но мне нравится совсем другой кто-то, кому нравлюсь совсем не я... Зачем все так запутано?
Если б Один Человек сказал мне: "Пройдись-ка на руках вокруг земного шарика!" - я бы тотчас пошлепал по экватору. А вместо этого она говорит: "Твой председатель не сдал мне донесение по сбору макулатуры".
Ну, держись, Антропкина! Я из тебя металлолом сделаю!
Наверное, я был плохим пионером. Совсем не помню, куда задевался мой галстук. Вот бы мои гаврики удивились, если б узнали, что я совсем не берег и не ценил его.
Не то что сейчас. Каждый день я хожу как под знаменем. В классе сначала смеялись: "В детство впал!"
Но Андрей не дал меня в обиду: "Он не впал - он служит детству!" И хочет в стенгазете завести страничку вожатского отряда - "Рыцари Детства".
Мой нынешний пионерский галстук подарила мне Аня Левская. Он.у нее был как новенький.
На улице я галстук не ношу, стесняюсь. А в школе Аня мне его повяжет, расправит узел, а иной раз и скажет: "Вот ты какой у нас, Эдик Градов..."
Может, я действительно такой? Нет, честно, мне хочется быть таким.
Надо идти в отряд. Боюсь.
Вхожу. Молчат.
- Во что играть будем? - спрашиваю.
Играли в "Море волнуется" - раз!". Я-то почти не умел. Научили. Забавно.
Море волнуется - раз!
Море волнуется - два!
Море волнуется - три!
...фигура, замри!
Вот в этом... - вся суть. Каждый раз называют что-нибудь новое. У кого какая фантазия.
- Балетная фигура, замри! - кричит Томка.
- Козлиная фигура... - кричит Федя.
- Базарная...
- Космическая...
В одно мгновение отряд превращается в застывшие фигуры. Волшебник на несколько секунд "включает"
тебя - оправдай свою фигуру "балетным", "козлиным"
или каким там поведением. Весело.
"Море волнуется - раз!" Это звучит как пароль.
Как пропуск назад, в детство, из которого я толькотолько вырвался на взрослую, с настоящим паспортом волю.
Так что же я, расту в обе стороны сразу?
Если буду физиком, обязательно займусь элементарными частицами. В обычной жизни мы ведь ни молекул, ни атомов, ни тем более мелких крох микромира не видим. Вот так я раньше просто не замечал, что не только я, не один мой класс живет на свете. Есть еще и "элементарные частицы" школы - и до чего же они сложны!
Вот "моя Света", например. Сама от горшка два вершка, а нашла все-таки себе живой уголок - шефствует над октябрятами-первоклашками - они там кактусы разводят.
Море жизни волнуется. Раз - и вышвыривает нас на берег нашей Мечты, забрасывает в залив чьего-то Детства.
Море волнуется. Я чувствую.
Нет, не распалась наша "Группа АБЭ". Просто сейчас такой период, произошла "разброска" в разные стороны. Андрей объявил себя лордом хранителем стенной печати и носится с авторучкой по школе.
Боря истязает усилители в актовом зале, добиваясь "стереофонического эффекта". Я пропадаю в своем пионерском отряде. Встречаемся только на урокад. Да в клубе "Спорщик" (хоть и не всегда).
А жизнь в классе течет. Т. е. все меняется.
Олю Савченко провожал с последнего вечера какойто курсант-гость, с которым она все время танцевала.
Нам он не понравился. Весь в веснушках, как Млечный Путь в звездах! Правда, небрежности ему не занимать.
Наверное, их учат манерам. Роман Сидоров сказал, что если курсант еще появится в нашем микрорайоне, то на его голову обрушится какая-нибудь запчасть от новой модели мопеда РоСи-2. Ревность даже труса делает агрессивным. Хотя бы на словах. До кулаков у Романа никогда не доходило.
К общему удивлению, Макешкина выбивается в люди, подготовила очередной урок-концерт. Конечно, не Левская, но тоже ничего.
Клуб "Спорщик" провел выездное заседание в гостях у Любимицы Литературной Общественности. Говорят, было здорово. Я не смог из-за своих пацанят.
Анюта обиделась: "Все тебя так ждали..." Опять я не такой, как она меня смоделировала. Что поделаешь, ждали и в другом месте.
Наверное, в нашем классе еще что-то происходит.
Некогда замечать и записывать. Не знаю, надолго ли я застрял в микромире, но меня атакуют, таранят, бомбардируют элементарные частицы, как мишень в мощном синхрофазотроне.
Привет из микромира! Здесь интересно.
Письмо от отца.
Когда я был совсем маленьким, папа гулял со мной, и однажды мы зашли к кому-то в гости. Кажется, к тете Люсе. Я тогда еще под стол пешком ходил.
Но хорошо помню его первые слова: "Вот привел вам своего песика показать..."
Может быть, это нехорошо, но я и сейчас люблю его, как пес. И предан. И только нет у меня хвостика, чтобы вилять от восторга, - письмо!
"Я хочу, чтобы ты знал: мой дом, моя библиотека, все мое всегда открыто для тебя..." Спасибо, па!
Ах, папа! Какой ты добрый и щедрый. Дом, библиотека... Но я чувствую, что должно быть еще что-то, что открывают друг другу родные люди... (Прошу прощения, Евгений Евгеньевич, за стилистическое убожество с этим "чтоканьем" - сейчас не до того.)
Уже февраль. Значит, меньше чем через полгода мы встретимся. Как это будет? Вот куплю ошейник и поводок: "Покажи своему псу Москву..."
Что из этого может выйти? Ничего из этого не может выйти. Мне 16, а ей...
Не жениться же я собираюсь! Кажется, я совсем спятил. Если б сейчас наши девочки провели социологическое исследование "Уровень психической полноценности наших юношей", я знаю, в какую графу угодил бы...
"Нe дай мне бог сойти с ума..." Так, Пушкин, так.
Это смешно. Я понимаю, как это смешно. Обхохочешься.
Хваленая классика на сей счет хранит гробовое молчание.
Значит, так не бывает? Никогда и ни с кем так не бывало? Почему же со мной...
Один Пушкин, которого мы не поняли в восьмом классе, знал, что еще и не так бывает... В "Признании"
хотя бы:
Я вас люблю, хоть я бешусь...
Много болтаю. Думал: не объявить ли снова Дни Молчания? Но избрал себе другую меру пресечения.
Мера пресечения - В классе заточение!
Нет, до Андрея мне далеко. У меня вирши получаются как у графа Хвостова, выдающегося графомана пушкинских времен.
Дежурные, конечно, ворчат, что я, как последний зубрила, все перемены привязан к парте. Но я обещаю им помочь убрать класс после уроков. И дело в шляпе.
И пусть. И пусть ее профиль летит сквозь перемены по всем этажам. Без меня.
Я бы согласился на такое пожизненное заключение в классе. Но не дают.
- Градов, твои пионеры пришли...
- Скажи, что я химию сдуваю.
- Ты что, чокнулся? Вот так вожатый!
Вот так вожатый! Себе не принадлежишь.
Расквасил... Нет, так нехорошо. Я разбил нос учителю... Черт, все равно плохо! Правда, он смеялся, но снег, который он прикладывал к верхней губе, сразу становился красным. Пацанята наши совсем перепугались.
Да и у меня ноги примерзли к асфальту.
А началось так хорошо! Зима была на редкость снежная, но по всему видно, что скоро растает эта белая радость. Захожу в отряд, у них только что русский кончился. Дружный вопль: "В снежки!"
- Евгений Евгеньевич, - кричит Федя, - айда с нами! Вы берете всех остальных, а наша команда - Эдик, я, Градиху можем до кучи, потом этот...
Нас получилось меньше, и мы задумали хитрый маневр. С меня уже сбили шапку, и Федя малость пострадал, но мы упорно пробивались к кустам сирени, что густо торчат по-над забором. Мы хотели неожиданно нагрянуть с правого фланга, как вдруг... учитель и три девчонки - нос к носу! Вот тут я и...
- Ах ты паршивец, почемучка! - улыбаясь, бормотал Е. Е. - Ну что ж, игра есть игра. Будет и на нашей улице праздник... - Я видел, что он немного растерян, обычная невозмутимость его покинула. - Слушай, Градов. Окажи услугу поверженному противнику - проведи за меня урок...
Меня бы и слушать не стали. Я же прекрасно знаю свой родимый 9-й "Б", который замирает только при грозных звуках могучего, как тепловозный гудок, голоса Ангелины Ивановны. Но я их перехитрил.
