Памятное лето Сережки Зотова - Пистоленко Владимир Иванович (читаем книги .TXT) 📗
- А, приплыл, рыбак, чует кошка, чье мясо съела, - увидев ученика, добродушно сказал Павел Иванович. - Ну говори, зачем пожаловал?
К своему удивлению, ни на лице, ни в голосе учителя Сергей не обнаружил ни малейших признаков неприязни.
- Павел Иванович... я это... не на рыбалку шел...
- Как? - удивился учитель. - Ты же сам сказал.
- Ну... маленько спутался, - опустив глаза, объявил Сергей. - Я ночью рыбачил.
- Вот оно что!.. - протянул Павел Иванович. - Тогда дело совсем другое. А мне, откровенно сказать, даже обидно за тебя стало, - уже совсем по-дружески заговорил Павел Иванович. - Садись завтракать. Будь моим гостем. У меня есть молоко, хлеб... Садись.
- Спасибо, - ответил Сергей, - я уже завтракал.
- Ничего, молоко не помешает. Садись, садись, не стесняйся. Мы ведь с тобой будущие напарники, как боевой расчет противотанкового ружья. А у них знаешь какая дружба бывает, у бойцов? Последним куском делятся, пьют и едят из одного котелка.
Павел Иванович налил по стакану молока, разделил на две равные части лежавший на тарелке небольшой кусок хлеба:
- Бери хлеб. Правда, не так его много, но ничего, обойдемся. Подкрепимся немного и отправимся за снаряжением.
НАЧАЛО ПОЛОЖЕНО
Павел Иванович и Сергей застали Семибратову во дворе правления, когда она собиралась сесть в тарантас, чтоб уехать на поле.
- Пришли? - не скрывая удивления, спросила она.
- Пришли, - ответил Павел Иванович, - напишите, пожалуйста, направление в бригаду.
- Ничего не понимаю, - сказала Антонина Петровна, разводя руки в стороны.
- А что случилось? - встревожился Павел Иванович.
- Полчаса назад ко мне приходила Манефа Семеновна и наотрез отказалась пустить внука в поле. Говорит, что вчера и третьего дня он лежал больной. И что с неделю, пока он совсем не поправится, никуда его не отпустит. Я хотела послать к тебе, Зотов, врача, чтоб посмотрела да лекарства нужного выписала, а сейчас гляжу - ты с виду совсем молодец. А теперь, Сергей, скажи, кто же из вас виноват: Манефа Семеновна меня обманывает или ты обманул бабку насчет болезни?
Семибратова пристально смотрела на Сергея в ожидании ответа.
Щеки Сергея пылали со стыда.
- Ну, что же ты молчишь? - точно издали донесся до него голос Антонины Петровны.
И тут совсем неожиданно заговорил Павел Иванович:
- Мне кажется, произошло небольшое недоразумение, Антонина Петровна. Зотов действительно болел, но уже вчера днем ему было лучше, а сегодня он совсем здоров. Так ведь, Зотов?
У Сергея словно гора свалилась с плеч. Он облегченно вздохнул, молча кивнул головой в знак согласия и благодарно взглянул на Павла Ивановича.
- А может быть, все-таки сходил бы к врачу? - предложила Семибратова.
- Нет, не надо. Я совсем уже здоровый, - заверил Сергей.
Семибратова и Павел Иванович понимающе переглянулись.
- Ну, смотри. Значит, ты хочешь работать вместе с Павлом Ивановичем?
Сейчас Сергей рад был говорить и делать что угодно, лишь бы скорее прекратился этот неприятный разговор, и потому он решительно сказал:
- Мы насчет наряда пришли, в какую бригаду пошлете?
- В какую бригаду? Во вторую, где весь ваш класс. Не возражаете, Павел Иванович?
- Посылайте туда, куда считаете нужным. А если правду сказать, то нам действительно интереснее работать со своими. Верно, Зотов?
- Вот и хорошо, - поддержала Семибратова. - Вы когда же собираетесь выехать?
- Сегодня, - сказал Павел Иванович.
- Правильно, - согласилась Семибратова. - И давайте сделаем так: вы, Павел Иванович, садитесь со мной, я подвезу вас до кузницы, там примете лобогрейку, а ты, Сергей, беги на конюшню за лошадьми. Скажешь конюху, что для Павла Ивановича. Бери упряжь и тоже приезжай к кузнице. И можете двигаться.
- А как найти полевой стан бригады? - спросил Павел Иванович.
- Надо ехать на Цветную лощину. Сергей, ты, случайно, не знаешь туда дорогу?
Сергей наморщил лоб, задумался.
- Сначала по грейдеру, а потом свернуть влево за вторым колком.
- Правильно, - одобрительно кивнула головой Семибратова. - Дальше прямо, до самого стана. Ну, а на покосе бригадир растолкует все, что надо.
Когда Сергей ушел, Антонина Петровна посоветовала:
- Не уезжайте, Павел Иванович, не повидав бабку. А то она может такое наплести, что не скоро и распутаешь.
- Обязательно заедем. Я тоже так планировал, - согласился Павел Иванович, - да и собраться парнишке надо.
- И разговор их чтобы при вас был. А то характер у нее строгий, может прикрикнуть - и нет у вас напарника.
- Ничего, справимся, - садясь в тарантас, сказал Павел Иванович.
...Манефа Семеновна шла из правления колхоза, довольная своим разговором с ненавистной ей Семибратовой. Теперь опасаться за Сергея было нечего. Ну, пускай пришлют врача, а что он сделает? Ничего. Болит голова, и все. Внутрь не заберешься и не посмотришь, что там и как. Словом, теперь уже никто не помешает ей, Манефе Семеновне, определить Сергея в помощники к Никону. Только уберечь бы его от мирских соблазнов. И она убережет. Жизни не пожалеет, а убережет! Тогда будет свой печальник, заступник перед богом.
С такими мыслями вернулась Манефа Семеновна домой. Она была уверена, что Сергей еще спит. Но на лежанке его уже не было. Не было нигде и во дворе. Манефа Семеновна забеспокоилась. Где же он? Собиралась вынести к утреннему поезду картошку (еще с вечера был приготовлен полный чугун), но не пошла. Решила дождаться Сергея.
Время бежало, но Сергей не появлялся.
Увидев у ворот остановившуюся лобогрейку, а в ней учителя и Сергея, Манефа Семеновна поняла все и так сжала пальцы, что они даже захрустели. Нет! Такого она не ждала. Значит, ее провели, оставили в дураках! И виноват тут, конечно, мальчишка... Хорошо! Разговор еще будет... Но своего состояния Павлу Ивановичу старуха не выдала. Ради приличия она задала два-три вопроса, потом собрала Сергею все, что нужно было, и, провожая до ворот, строго наказала ему остерегаться простуды. Павлу Ивановичу в который раз напомнила, что отпускает Сергея не на все лето, а на недельку. Может, на две. Надо будет ехать в город.
Сергей был рад, что все складывалось так благополучно. Но когда выходили в сени, Манефа Семеновна выбрала удобную минутку, ткнула его в бок сухим кулаком и прошептала:
- Бога помни!
Сергей знал - разговор с Манефой Семеновной еще впереди.
...На полевой стан приехали во время обеденного перерыва. Лошадей тут же забрал конюх, сухонький старичок Петр Александрович Дьячков.
- Значит, маленько на степном солнышке поджариться решили? - весело прищурив добрые голубые глаза, спросил он.
- А чем мы хуже других? - отшутился Павел Иванович.
- Словом, в нашем полку прибыло, - довольно поглаживая рыжеватые с проседью усы, сказал Петр Александрович. - Обедайте, отдыхайте, - сказал он. - А как лошади поедят - запрягать.
Кашеварка, полная и улыбчивая тетя Груня, усадила новых косцов за стол и подала им обед.
Павел Иванович лапшу съел, а от кислого молока отказался. Сергей последовал примеру учителя.
- Вы кислого молока-то испейте, - посоветовала тетя Груня, - оно против жажды помогает. Без него водой опиться можно. Жарынь-то вон какая стоит. Сомлеть недолго на солнце.
За то короткое время, как приехали на стан, Павел Иванович успел уже не раз приложиться к ковшу с водой. Пил он усердно, но едва отрывал губы от ковша, снова начинала томить жажда. Он послушался совета кашеварки, глотнул кислого молока раз-другой и облегченно вздохнул. Та горячая сухость во рту, что заставляет тянуть руку к ковшу, сразу же пропала.
- А ведь вы, тетя Груня, правильный совет дали. Спасибо, поблагодарил Павел Иванович. - Ну-ка, давай, Сережа, хлебни.
...А над степью стоял нестерпимый зной.
На небе никакого признака облаков. Над головой только небо и небольшое неутомимое солнце. В этот знойный день оно и выглядит как-то по-другому, кажется необычайно маленьким и не красным, как это бывает на восходе, а желтоватым. И небо утратило свой обычный прозрачно-голубой цвет. Оно кажется мутно-белесым, как выцветший за лето ковыль.
