Кот, который приезжал к завтраку - Браун Лилиан Джексон (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗

— А кто рассекал гвозди у нас под ступеньками?

— Давай выберемся отсюда.

Они выползли наружу, таща упирающегося кота. Ник хотел закончить вешать ставни. Квиллер спешил ещё раз взглянуть на записи очков домино, которые сохранил. И наведаться на почту, пока она открыта.

Наверху Юм-Юм приветствовала вернувшегося героя разного рода деяниями: он принес с собой запах неизреченных тайн. Коко, освобожденный от кожаных пут, провёл полчаса, повсеместно отмывая шкурку. Квиллер проверил записи слов и чисел, чтобы подстегнуть деятельность серых клеточек.

Лев (или вёл) мог указывать на средневековое название сплава с ядовитыми из-за присутствия свинца свойствами или намекать на поводок, при помощи которого кот их вёл. Слова с «К», «Л» или «Ж» отражали у Коко предпочтение выигрышных по очкам костяшек. В основном же он предпочитал дубли вроде 1/1, 2/2, 3/3 и 4/4, внушавшие чувство порядка и равновесия.

Вслед за тем Квиллер проверил свою тасовку букв. Лайка стала кайла, зал — лаз; залив (или звали) появлялся в списке ежедневно. Почему? Потому что Коко нравились 4/5 и 6/6? Эти буквы, понял теперь Квиллер, можно было перетасовать и в вазли, то есть в сорт капусты, который он недолюбливал, и в фамилию местной семьи. Кто-то ведь сказал, что Биллы, Лоусоны и Вазли попадаются по всему острову.

— Йау! — От тона Коко Квиллеровы усы снова ощетинились.

Он взглянул на часы. Нельзя было терять ни минуты.

— Сразу же и вернусь, — сказал он сиамцам, которые смотрели на него с постоянным своим выражением: «Ну так что же?»

В отделе доставки почтовый клерк, столько раз разочаровывавший Квиллера, был счастлив вручить ему два почтовых отправления. Открытку он прочёл немедленно. Она была написана в обычном телеграфном стиле Полли:

Подозрения Квиллера подтверждались. Так вот оно! Он смиренно пыхнул себе в усы. Это вызовет перемены в его жизни. Без Полли ничто не останется по-прежнему.

Другое почтовое отправление оказалось письмом в конверте отеля Грушевого острова с буквами Д. С, написанными чернилами вместо обратного адреса. Он сунул послание в карман. В этот миг, при таких обстоятельствах, — что ему было за дело до полного имени Нуазетты?

Глава семнадцатая

Квиллер был слегка подавлен, когда помогал Нику вешать ставни на окна гостиницы.

— Они полностью затемняют комнаты, — сказал Ник, — так что оставим в каждой комнате по одному неприкрытому окну — до последней минуты. После этого мы будем жить при искусственном свете, словно заключённые в тюряге, — если только не прекратится подача тока. А это значит — ни ламп, ни воды, ни холодильников. Мы наполняем водой ванну, а также несколько пятигаллоновых кувшинов — для питья. У Лори есть походный примус, который вполне годится для разогревания консервов и кипячения кофе, но это почти все. Радио работает на батарейках, и у нас уйма керосиновых ламп и фонариков, но это будет не очень приятно. Если ты не захочешь остаться, Квилл, я пойму, перевезу тебя обратно на материк, пока озеро ещё спокойно.

— Я остаюсь, — сказал Квиллер.

— О'кей, но не говори потом, что я тебя не предупреждал. Если будешь звонить кому-нибудь на материк, скажи, что мы на высоком месте, а здание прочное, построенное из огромных балок и толстых досок. Никаких временных конструкций.

Квиллер принял предложение и позвонил в редакцию газеты. Было облегчением обнаружить, что Райкера нет в здании. Редактор устроил бы ему разнос, пытаясь повлиять на его решение. Что бы ни предполагал делать Квиллер, старый друг настаивал, будто это слишком опрометчиво, слишком непрактично, слишком фривольно и слишком дорого.

Он устал от недосыпа, от карабканья по лестницам, а открытка Полли вызвала у него отупелое безразличие. Он хлопнулся на кровать, чуть не столкнув два спящих меховых комка, и спал, пока его не потревожили две проснувшиеся кошки, которые сами были встревожены шумом в коридоре. Там слышались голоса, звуки втаскиваемого багажа, хлопанье открывающихся и закрывающихся дверей. Спросонья, ещё не придя в себя, он недоумевал, кому это взбрело в голову въезжать в гостиницу «Домино», когда все прочие съезжают.

Он поднялся, пригладил волосы, умылся и пошёл вниз, где его встретила Лори с расширившимися от удивления глазами.

— Представляешь, — сказала она, — только что зарегистрировался новый гость, вернее, гостья! У неё прекрасный багаж, и приехала она сюда в великолепном экипаже! Она говорит, что знает тебя!

— Как её зовут? — осторожно спросил он.

— Элизабет Кейдж. Я хотела спросить, почему она въезжает в дом, где окна закрыты ставнями, но потом… — Лори хитро взглянула на Квиллера. — Я подумала, может, между вами есть что-то личное.

— Где она сейчас?

— Наверху, распаковывается. Она в люксе «Озерного вида», напротив тебя.

— Это сущий сюрприз. Остались у нас после пожара сандвичи с мясным хлебцем?

— Подходят к концу — в том числе и целый мясной хлебец, который ты нам дал. Я не готовилась к тому, чтобы подавать гостям обед.

— Она мало ест, так что не суетись и не извиняйся. Я пойду наверх, — раздраженно сказал он, — посмотреть, что все это значит.

Молодая женщина в кучерском кафтане, открывшая ему, видимо, была очень рада его видеть.

— Лиз! Какого дьявола вы здесь делаете? — рявкнул он.

— Моя семья уехала сегодня в полдень, забрав оба катера, а я сказала маме, что ехать не желаю. Сказала, что переезжаю в Пикакс.

— Вы очень импульсивная молодая особа! Вы же ничего о Пикаксе не знаете!

Он думал: «Арчи прав, мне надо думать о собственных делах».

— Вы войдёте? Я предложила бы вам чаю, но думаю, сегодня не обслуживают в комнатах.

— Ни сегодня, ни вообще! А если ударит жестокий шторм, может не быть ни света, ни воды, ни парома на материк. Единственный катер, оставшийся в центральной гавани, принадлежит гостинице «Домино», и шторм может разнести его в щепки. Из Клуба Гранд-острова ушли все катера?

— Да, но… Если мне позволят воспользоваться телефоном, я, пожалуй, смогу что-нибудь устроить.

— Идите вниз и скажите миссис Бамба, что у вас на уме. Она позволит вам позвонить из офиса… А сейчас, вы уж меня простите, мне есть чем заняться.

Он хотел выпутаться из этой двусмысленной ситуации, в которой оказался, и считал, что она только усугубится, если Лиз переедет в Пикакс. Сможет ли она сама устраивать собственную жизнь, брать на себя ответственность, принимать мудрые решения? Или будет требовать и ждать постоянного опекунства? Подобную роль он не был готов играть. Смешно! Приехал на остров, чтобы помочь Нику, — и ступил в торфяное, так сказать, болото.

Квиллер отправился в «Семейное кафе» Харриет, не рассчитывая, что оно открыто, но надеясь продолжить предыдущую свою беседу с Харриет. Двое мужчин, которые на поверку оказались её кузенами, навешивали на окна ставни, меж тем как она с грубоватой властностью над ними надзирала. Когда она увидела Квиллера, её лицо исказилось мукой.

— Ну разве это не ужасно — пожар? — простонала она. — Нам пришлось известить пожарного судебного исполнителя. Он приезжает из Центра, когда кто-нибудь погибает или если шеф полиции подозревает поджог.

— Но вы и другие добровольцы проделали героическую работу, Харриет. Могло быть много хуже.

— Знаю, но мне плохо, потому что я её знала. Я знала Джун Вазли всю её жизнь и знаю её па.

— Джун Вазли? Я думал, её звали Холибартон.

— Она выходила замуж. Это недолго продлилось. Да, она выросла на острове и ходила в школу на материке, как я, но она была и впрямь блестяще одаренная. Никогда до девятого класса не брала уроков музыки, а потом мы вдруг узнали, что она преподает музыку и играет на фортепиано в больших залах. Она тогда вроде как очерствела — не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что она приехала из поселка Провидение, но много раз навещала своих ма и па, и за это я ей верю!.. Подумать только! Они ведь так гордились своей дочкой! Теперь её ма померла, а па, наверно, убит горем. Мне его страшно жаль. Он — привратник в Соснах.