Внуки красного атамана - Коркищенко Алексей Абрамович (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Грустно и Егору стало после прочтения Санькиных записок, сам испытал острую тоску по родным людям. Захотелось поскорей вернуться в станицу. Взял карандаш и тут же, в этой тетради, коротко описал, что произошло с ним за последние дни. Положил тетрадь в тайник и замер: сверху донеслось шарканье и плеск воды: Феклуша мыла полы в чулане. Потом она запела веселую песню: "Комарики, комарики мои, комарики - мушки махонькие..."
"Убрались фрицы из ее дома, сразу повеселела", - подумал Егор. Хотелось ему тотчас выбраться наверх через ляду, но он удержался от этого: испугалась бы бабуля до смерти.
Через подземный ход пробрался в сад, поближе к дому, залег за кустами крыжовника, осмотрелся. Феклуша, продолжая напевать, вышла во двор с ведром за чистой водой.
- Бабуле-е-ечка-а! - протянул Егор, от радости у него горло перехватило.
Она оглянулась, выронив ведро.
- Ой, кто это?
- Ты одна? Немцев нет? - Он приподнялся из-за куста.
- Егорушка, дорогой мой мальчик... - Она пошла к нему, раскрыв объятия, слепая от нахлынувших слез. - Я одна-одинешенька... Саня был недавно... Ушел... А ты-то откуда?.. Саню гнали под конвоем на причал... Он бежал, по нему стреляли...
Феклуша обняла его, заплакала:
- И вас, мальчишек, война с мест поснимала...
- Не мальчики мы уже, бабуля, не мальчики.
- А у нас тут такое было, Егорушка!.. Такое!.. Партизаны разнесли вдребезги базу горючего... А у меня как раз офицеры с этой базы стояли... Слава богу, убрались...
Допоздна беседовали Егор и Феклуша - не могли наговориться. Он рассказал ей про Отряд Конобеева и про то, что они перед операцией ночевали у нее в подполье.
- Так вы, шельмецы, оказывается, уже давно знаете про подполье и подземный ход! - поразилась она. - Это, конечно же, Санька-проныра обнаружил их? Меня не раз удивляло, как Санька внезапно то появлялся в доме, то исчезал... Как бывает, а! Миня, ваш дед, тут спасался со своими товарищами в гражданскую войну. И вам пригодилось.
Ушел Егор домой на рассвете. Напоследок сообщил Феклуше пароль, который дал отряду Конобеева.
Глава третья
Наутро после того ужасного дня, когда были перебиты на островах среди камышей эсэсовцы и полицаи, комендант Штопф организовал широкую операцию по прочесыванию низины и близлежащих станиц и хуторов. Убедил своих начальников, что в его оккупационном районе действует оставшаяся в тылу регулярная часть Красной Армии, и они выделили для проведения операции две эскадрильи штурмовой авиации и батальон солдат.
Около часа кружились штурмовики над лиманом, бросая бомбы и обстреливая из пушек и пулеметов острова и примыкавшие к камышам непроходимые заросли колючих кустов и трав. Затем крупный отряд был послан в камыши с местными полицаями. Ничего они не обнаружили, кроме трупов эсэсовцев и полицаев. И ни одного партизана или красноармейца!.. Но под кривой вербой наткнулись на неглубокую яму, в которой, судя по отпечаткам и остаткам ржавчины, находились небольшие железные ящики... После всего этого Штопф чуть не сошел с ума: надерзил своим начальникам, требовавшим от него быстрейшего внедрения "нового порядка" в районе... А тут еще, в ночь после "этой пустой, но хвастливой операции пузанка-Штопфа", как говорили в штабе, были полностью уничтожены база горючего и склад смазочных материалов, предназначенных для танковых частей. И этого ему не простили.
Штопфа сместили с должности коменданта и отправили на тяжелый Восточный фронт. Штопф до конца дней будет проклинать своего незадачливого помощника Пауля Ненашкова... Куда же он исчез, в конце концов?! И куда подевались золото и драгоценности, которые все-таки существовали, - они ведь лежали в железных ящиках?! Кто похитил "арнаутку" и таинственные пшеничные гибриды Уманского? Кто уничтожил горючее? Партизаны? Красноармейцы, оставшиеся в тылу?.. Он никогда об этом не узнает.
Новым комендантом района был назначен штурмбанфюрер Трюбе, любитель и знаток истории донского казачества, как он себя рекомендовал. Трюбе имел ученую степень бакалавра по истории славянских народов, мечтал написать большой роман о войне с ними, а пока собирал материал.
К приезду нового коменданта в станице Ольховской готовился массовый спектакль. Штурмбанфюрер Трюбе придумал не просто назначать старост и атаманов по хуторам, слободам и станицам, а выдвигать их на казачьем кругу, как было в старину на Дону и в Запорожье, голосованием, в прямом смысле этого слова - не с помощью рук, а голосом, криком. Он считал, что такие "выборы" повышают авторитет немецких ставленников у крестьян, делают их послушными, а это служит быстрейшему внедрению "нового порядка" на обширных оккупированных славянских территориях.
Панёта, обласкав и накормив вернувшегося внука, передала ему последние станичные новости:
- Спозаранку забегала Даша. Запереживательная такая: "Где Ёрчик? Еще не вернулся Егорчик? Чего ж он не возвращается?.." - Бабка чуть-чуть передразнивала Дашу. - А мне Пантюша сказал, мол, ты через день-два вернешься. Пошел, мол, проводить отряд Конобеева. А когда ночью заполыхало в Старозаветинской, догадалась я, как вы там провожались... Ну, Даша на огороде со своим звеном работает - овощи заготавливают. Гриню отпустила лихоманка. Пантюша хозяйнует на дальнем таборе. Во второй бригаде косят гарновку - собрал наш зять Витютя стариков, своих друзьяков, да молодиц...
- Так отпустили родича?!
- Ригораш за него побеспокоился. Сам ездил позавчера в Старозаветинскую, гостинец возил кому-то, ну тот взял гостинец, а Витютю отпустил... Ну, что еще? Пантюшиха с Фросей и Просей, Митенькиной матерью, на ферме, около свиней...
- А капитан Селищев как себя чувствует? - нетерпеливо перебил Егор.
- Слава богу, поднялся на ноги. Прогуливается по ночам. Фрося взяла его к себе.
- Ага! Зараз пойду проведаю его.
Егор сначала зашел к Грине. Тот, похудевший, желтый, валялся на веранде с книгой на немецком языке. Вскочил, завидев его, радостно потряс за плечи:
- Чертяка кудрявый! Живой? Греци тебя не взяли? А я тут лежу переживаю!..
- Переживаешь, а сам немецкие книжки читаешь? Надеешься стать контрразведчиком?
- А я уже стал им. Меня атаман Ригорашев переводчиком управы взял. Теперь мы все будем знать про немцев.
- Ага! Все-таки пригодился тебе дядько.
- Он и тебе пригодится. Учетчик атаманской управе нужен. Ну я сказал дядьке, что ты по математике отличником был. Так что жди его к вечеру.
Они вместе пошли к Фросе. Васютка и Митенька, ответственные за жизнь и безопасность Селищева, неожиданно возникли перед ними, бросились на шею - до последнего часа не знали, что те вышли из камышей целые и невредимые.
Селищев находился в плотницкой мастерской, стоявшей в тылах усадьбы. Митенька дернул за веревочку где-то под стрехой, внутри звякнуло, и дверь открылась.
У Егора сердце екнуло: снова напомнил ему Селищев Темку Табунщикова. Бледноват, правда, он, загар сошел с лица, но глаза - такие же синие, полные жизни и улыбчатые - оставались прежними.
- Товарищ капитан, разрешите доложить, - начал было по-военному Егор.
Но тот шагнул к нему, обнял:
- Егорка, дружище мой, рад тебя видеть!.. Ну и растешь же ты - какой парнище стал за это время!
- А вы? Как вы себя чувствуете?
- Еще слабоват, но дело на поправку идет. Вот видишь, - Селищев показал на верстак, где лежали части табуретки, - мастерю потихоньку, разминаюсь, набираюсь сил. Ну как там бойцы мои?.. Садитесь, ребята, послушаем Егора и Гриню.
Часа два не расставались ребята с капитаном.
Вернувшись домой, Егор занялся хозяйством. Три коровы да телка-летошница на подворье - не шутка. До вечера хлопотал. Только присел отдохнуть, пришел Ригорашев.
Панёта приветливо, с шуткой встретила Ригорашева:
- Такая честь нашему дому! Сам атаман пожаловал.
- Еще не атаман, а исполняющий обязанности. Тот же завхоз, каким и был. Ответил он сдержанно, как всегда, без каких-либо проявлений чувств на своем скованном, застывшем лице. - Могут и не прокричать за меня. Слыхала, небось, как ставит атаманов наш новый комендант герр Трюбе.
