Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным - Белоусов Сергей (чтение книг .txt) 📗
— Во-о-он!! — Сморчков нагнулся, хотел запустить в Советника браслетом, но не смог даже оторвать его от пола.
Охваченный паникой, князь заметался по комнате, ища малейшую лазейку, куда мог бы ускользнуть тенью, комаром, дымом… Тщетно! Волшебный дар покинул его.
— Где оно, внимание к подчиненным? — грустно вопрошал Флюгерон, не обращая внимания на беготню Сморчкова. — Нет бы поинтересоваться: «Как живешь, старина? Что дома? Чем увлекаешься в свободное от работы время?» Нам участие дорого… Я вот, к примеру, имею страсть фокусы показывать. Вы видите эту флейту?
Достав флейту прямо из воздуха, Советник заиграл однообразный заунывный мотив. Сморчков остановился и, как завороженный, уставился на золотую змею, начавшую расти под звуки музыки. Тело ее медленно, ритмично извивалось, увеличивалось в обхвате, спираль за спиралью живая башня возводилась над недоступной Заморочкину крышкой люка. Голова огромной кобры, чуть покачиваясь, остановилась перед самозванцем.
— Что ты на меня с-с-смотришь? — прошипела она с укоризной почти ласковой. — Ты на него пос-с-смотри. Вот где фокус-с-с…
Попятившись от страшной змеи, Сморчков обернулся к двери.
Музыка продолжалась. Советник не отрывал флейту от губ, но облик его изменился неузнаваемо. Красный медведь с человеческим, размалеванным гримом лицом, в длинных, до колен, трусах, усыпанных зелеными бабочками, прочно стоял на толстых могучих лапах, загораживая вход.
Потрясенный князь узнал знаменитого некогда клоуна, года два назад, после запутанной и неблаговидной истории, исчезнувшего с цирковых подмостков.
— Явись, герой! — Федя торжественно выкрикнул фразу, заготовленную по пути.
— Фантазилья кается, — подтвердил Дракошкиус. — Мы задержались ненадолго, но обстановку вполне оценили. Феервилль бурлит. На Главной площади не продохнуть. Жители плачут, посыпают головы пеплом. У нас в стране на все реагируют быстро. Многие отмылись, куча народу перекрасилась. В РЫЖИЙ цвет! Сверху зрелище чрезвычайно яркое. У вас хватало популярности, Пиччи, но теперь она попросту необъятна. Принято обращение к изгнаннику с просьбой вернуться. Вот оно, взгляните!
— Такое длинное? — Печенюшкин ужаснулся.
— Всего полстраницы. Остальные четыреста двадцать восемь листов заняты подписями. Ну, что, вперед?! Или будете дуться, для солидности?
— ТОЛЬКО вперед! — Сияющий Печенюшкин припал к груди дракона. — Спасибо, учитель! Собственно, остались пустяки. Большую часть дел в этот раз выполнили вы, друзья. Я сидел взаперти.
— А путешествие к Базилевсу? — напомнила Алена.
— А разработки? — Лиза загибала пальцы. — А руководство? Кто Федю вытащил? Кто эльфами командовал? Кто мне, дуре нахальной, в пещере подсказывал? Кто…
— Мелочи! — Пиччи-Нюш пытался стать серьезным, согнать радостную улыбку — не получалось. Глаза его ярко синели, как встарь. Ликование мальчугана заражало. Глядя на бывшего изгнанника, все улыбались в ответ, даже Ноэми.
— Я же говорил, что мы встретимся с Принцессой Ветров! — вспомнил Печенюшкин. — Теперь она свободна, молода, прекрасна. Многие годы стерлись в вашей памяти, Ноэми, но с помощью любящего брата вы быстро заполните пробел.
— Брата?! — поразился Дракошкиус. — Почему я не знаю о нем?
— Нет проблем! — ответил Пиччи. — Поглядите в зеркало. Только выбирайте большое, иначе целиком не увидите. Конечно, вы не родные, условно говоря, троюродные. Прародителем ветра вообще, как движения воздуха, был «дух-дракон» Шэнь-Лун — он ваш общий предок… Изучать прошлое весьма полезно, я столько интересного раскопал за этот год…
— Сестра… — Дракон взглянул на Принцессу Ветров, наконец-то, не скрывая обожания. — Вы еще раз подарили мне жизнь, Пиччи!
Ноэми прижалась к плечу Дракошкиуса…
— Мне не терпится выйти отсюда! — Печенюшкин протянул руку, и стена мастерской растаяла. — Какой воздух!.. Обождите меня полчаса, хорошо? Вместе закончим дела. Аленушка, Лизонька, отвечу на все-все вопросы, до последнего… Когда-то старинный знакомый просил меня об услуге. Пора выполнять обещания. Федор Пафнутьевич, не составите компанию? Мы мигом…
Поток золотого света пронизал убежище Сморчкова. Померкли светильники. Клоун, змея и князь на мгновение ослепли. Когда зрение вернулось к ним, на белом рояле обнаружились сидящие в обнимку, беззаботно болтающие ногами в воздухе Федя и Печенюшкин.
— Вс-с-се хорошо? — Кобра облегченно вытянулась на полу. — Надеюс-с-сь, недос-с-стойный балаган в с-с-стране закончилс-с-ся? Я вс-с-сегда верила в вас-с-с, Пиччи.
Мишка-Чемпион молча поклонился. Флейта выпорхнула из его руки, взмыла к потолку, превратившись в огромный воздушный шар на веревочке. С поверхности шара — рот до ушей — ухмылялась смешная веселая рожа.
— Спасибо, Чемпион! — просто сказал Печенюшкин. — Я рад. Прошлое забыто. Не знаю, как благодарить вас, Клара!
— Мне повезло, — заговорил медведь. — Я жил в лесу. За два года весь пропитался берендеевскими рыжиками. Клара-Генриетта и эльфы нашли меня. На время мы с Советником Флюгероном обменялись внешностью и местом жительства.
— А я пропиталас-с-сь рыжим с-с-солнцем пус-с-стыни, — отозвалась змея. — Ос-с-ставим реверанс-с-сы. Докладывайте, Чемпион.
Хитрый Сморчков давно стоял на коленях. Федя обжигал самозванца тяжелыми взглядами, но тот, опустив голову на грудь, делал вид, что не чувствует их.
— Всех рыжих мы осторожно переправили из дворцовых подвалов, — рассказывал Мишка. — Поселили в заброшенной Мерлиновке — деревня такая. Розарио и Мизерабля я заморозил. Сжег пустые гробы. Воды бы живой немного.
— Это есть, — похвастался Федя. — Какой-никакой запасец сделали. Про Мурлыку нашего Баюновича чего ж не расспрашиваете?
— Раз Печенюшкин здес-с-сь, — прошелестела кобра, — для чего вопрос-с-сы? Дракошкиус-с-с с-с-сам поделитс-с-ся впечатлениями.
— Три осиновых пня, — продолжал Чемпион, — нам с Кларой удалось выкрасть. Сейф не простой, конечно. Пригодилась моя профессия. Заменили на бутафорию, пропитанную томатным соком. Ее и спалил Заморочкин. А чтоб не догадался, пришлось ему взаймы дать силы волшебной чуток.
— Восстановим ли советников? — закручинился Федя. — Дело тягомотное, нелегкое. Хотя жизнь, понятно, дороже…
— Двенадцать дней обратный процесс идет, — успокоил Пиччи-Нюш. — Как новенькие станут, помолодеют даже… Что за башмаки у вас на камине, господин Сморчков? Знакомый фасон.
— Пощадите! — Самозванец, понимая, кто здесь главный, бухнулся Печенюшкину в ноги. — Сучком осиновым, гнилушкой оставьте в Фантазилье!
— Естественно, — брезгливо отозвался мальчуган. — Обратно на Землю вам хода нет. Преступления ваши, равно как и заклятье графа Калиостро, срока давности не имеют.
Сморчков похолодел. Глаза его сразу ввалились, в затылке словно заработал отбойный молоток.
— Я ж не навреди-и-ил, — заскулил мерзавец. — Беспомощный на полу валяюсь, а вы сверху, великие да могущественные, судьбу мою, бахвалясь, решаете. Эх, саблю бы мне и в честный поединок…
— Саблю? — удивился Пиччи. — Мне казалось, что вам привычней разбойничий кистень. А что касается дуэли — то драться принято с равными. Клоун, змея, обезьяна, домовой — разве есть здесь противник для сиятельного князя?.. Честный поединок!.. Разве хоть когда-нибудь у вас была честь, Сморчков?
— Оста-авьте в Фантазилье… — Самозванец быстро пополз к туфлям Печенюшкина.
— Да! — вспомнил, увернувшись, Пиччи. — Обувь! — Он поднял палец, Сморчкова отбросило, прижало к стене. — Предстоит дальняя дорога. Что у вас на ногах? Щегольские сапожки? Несерьезно. Башмаки Доброхлюпа вполне подойдут. Наследство палачу от жертвы.
Грубые желтые башмаки сдавили ступни предателя. Шевельнуться Пимен не мог, закричать — тоже. Прижатый к стене холодной невидимой ладонью, он лишь непрерывно жужжал, как овод, попавший в западню.
Волосы Сморчкова медленно поднимались дыбом.
Федю передернуло.
— Не могу его больше видеть. Кончай, Пиччи, пойдем.
