Сить - таинственная река - Петухов Анатолий Васильевич (читать книги онлайн полностью txt) 📗
— Куда? Сиди дома! — цикнула Дарья. — Не встревай!
Но Гусь оттолкнул мать и выскочил из избы.
— Шпана! Мать отпихивать?! Да я тебя, гаденыша!..— кричала Дарья и стучала кулаком в раму.
На сарае бесновался Кайзер, по-собачьи поскуливая и коротко взвывая.
— Заткнись! — крикнул ему Гусь и бросился догонять Тольку.
Он нагнал его у самого леса, схватил сзади за плечо.
— А-а-а!..— дико заорал Толька, но, обернувшись, осекся и повалился на траву.
Гусь отшатнулся: вместо лица у Тольки была бесформенная кровавая масса.
— Чем он тебя так? — спросил Гусь и опустился на корточки возле товарища.
— У... ут... ут... утюгом,— едва выговорил Толька.
— Вот гад! Фашист!..— Гусь скинул майку, разорвал ее пополам. — Давай завяжу!
Толька отрицательно помотал головой.
— Луч... лучше бы... лучше бы я утонул! — выдавил он.
— Я те утону! Сказано, завязать надо! У тебя же весь нос расквашен.
Гусь кое-как перевязал Толькино лицо, оставив открытыми лишь глаза да нижнюю губу.
— Чего делать-то будем? — спросил он.
— Не знаю... Домой я больше не пойду! Совсем не пойду. Никогда!
— Правильно. Живи у нас. Точно!
Я с Кайзером на сарае сплю, и ты там же будешь.
— Не пойду. Он меня и там найдет. Убить грозился! Пьяный, на ногах еле стоит...
Гусь вздохнул.
— Тогда вернемся в шалаш. Уж там-то он тебя не найдет.
— Там щука...
— Ну и что? Рыбу я буду ловить, а ты дрова станешь собирать, уху варить... За морошкой на Журавлиное
болото сходим...
— Пойдем, — согласился Толька.
Когда-то Семениха была большой деревней, число дворов в ней доходило до восьмидесяти. Но в
послевоенные годы деревня стала таять и поредела настолько, что трудно было найти по соседству два жилых
дома. Во многих избах жили лишь старики. Зато летом в Семениху наезжало столько отпускников, что деревенька
превращалась в дачный поселок.
Отпускники приезжали целыми семьями и жили в своих домах, откуда ушли на поиски счастья в далекие
манящие города. Они ходили на рыбалку, загорали, собирали грибы и ягоды. Грибы сушили, мариновали, солили,
из ягод готовили варенье. А я конце лета пестрая шумная армия отпускников, нагрузившись ведрами, кадками,
банками, мешками, уходила на железнодорожный полустанок и разъезжалась по всей стране.
Колхозная работа отпускников не интересовала, и лишь те, которые специально приезжали помочь своим
старикам накосить сено «на проценты», сеноскосничали наравне с колхозниками. Но таких было немного, потому
что и коров-то в деревне было мало.
Из стариков держала корову только Марфа Пахомова, горбатая семидесятилетия старуха, которая жила в
центре Семенихи. Конечно, Марфе корова была не нужна, но в городе у нее жил единственный сын Николай —
отец большого семейства. Марфа копила молоко, сбивала масло, делала домашний сыр и все это отправляла сыну в
город.
Николай приезжал на сенокос каждый год. Он привозил с собой старших сыновей, работящих, серьезных
парней, и за три недели Пахомовы заготовляли столько сена, что положенных двадцати процентов с избытком
хватало Марфе для своей коровы.
Поговаривали, что Николай вовсе собирается переехать на жительство в деревню и потому следит за домом и
так крепко держится за корову.
Молва оказалась верной. В конце июня Николай вдруг приехал в Семениху со всем своим семейством и
имуществом. Это случилось в тот день, когда Гусь и Толька, жестоко избитый отцом, ушли на Корьюгу.
Возвращение Пахомовых всколыхнуло тихую деревеньку.
Бабы судили разное.
— Люди по городам разъезжаются, а он — из городу в деревню! — недоумевали одни.
— А чего в городе-то с этакой семьей жить? — возражали другие. — Сам восьмой. Там деньги с неба тоже
не сыплются.
— И здесь не малина. Хватит горюшка!..
— Ничего не хватит! Мужик работящий, вон как на покосе-то пластает! Не пьет, руки к хозяйству лежат,
сыновья большие... Получит участок, корова у Марфы хорошая. Чего еще надо? Хуже других жить не будет...
«По секрету» сообщалось и такое, будто Пахомовых направила в деревню партия и что Николай будет
бригадиром вместо Аксенова, которого теперь-то уж непременно снимут с работы.
Но что бы там ни говорилось, а общее мнение однодеревенцев оказалось единым и весьма одобрительным: в
деревню приехал — но из колхоза сбежал. Больше бы людей к земле возвратилось, дела в хозяйстве пошли бы
веселее.
Пока выгружали из машины небогатые пожитки Пахомовых, ребятишки и старухи толпились возле Марфиной
избы, с откровенным любопытством разглядывая горожан и их имущество.
Витька, средний сын Пахомова, смуглый сухощавый подросток с черными глазами, хмуро сказал Сережке,
который, заложив руки в карманы, крутился возле машины:
— Чем вот так глазеть, лучше помог бы носить.
Сережка, ошарашенный столь бесцеремонным замечанием, покраснел.
— Давай, мне не тяжело...
Витька подал ему из машины стопку связанных книг.
— Дай и мне! — подскочила Танька.
Скоро в работу включились все ребята, что постарше, и машина была вмиг разгружена.
— Папа, я схожу на речку поплавать? — спросил Витька у отца.
— Ну, сходи! — не совсем охотно отозвался тот. — Ненадолго.
— На часок, ладно?
— Иди.
Витька побежал в избу, а Сережка в недоумении глянул на сестру: о таких пустяках здесь не принято
спрашивать разрешения родителей.
Через минуту Витька показался на крыльцо с голубыми ластами, маской, трубкой и еще какой-то диковинной
блестящей штукой в руках.
— Ой, что это? — воскликнула Танька.
— Подводное ружье, — с достоинством ответил Витька.
— Ружье? Подводное?! — изумился Сережка. — И из него можно стрелять?
— Конечно. Видишь, какой гарпун! Любую рыбу насквозь пробивает, — Витька извлек из ружья
сверкающую никелем стрелу. — Под водой на семь метров бьет!
По тому, как блестели глаза Витьки, когда он это говорил, нетрудно было догадаться, что ружье — самая
драгоценная его вещь, которой вполне можно гордиться и не грешно похвастать.
— И ты уже стрелял рыб? — с затаенной завистью спросил Сережка.
— Стрелял. Только у нас, в городе, вода очень мутная, да и рыба мелкая.
— А в Сити во какие щучины есть! — Сережка раскинул руки. — У некоторых даже мох на голове от
старости вырос. И язи есть — здоровущие! И лещи...
За Витькой и Сережкой, пока они шли к реке, увязалась целая ватага мальчишек и девчонок, которые знали о
подводном снаряжении только по кино да из книжек. Всем хотелось потрогать ласты и маску, посмотреть
удивительное ружье, которое пробивает насквозь любую рыбину, и, главное, своими глазами увидеть, как Витька
будет плавать и охотиться в Сити.
— Вот жалко, Гуся нет, — вздохнул Сережка.
— А где он? — спросила Танька. — Там?
— Наверно, там. Он с Толькой...
Ребята привели Витьку на то место, где обычно купались, но Витька поморщился.
— Тут не поохотишься. Водорослей нету, какая здесь рыба?
— Здесь нету рыбы?! — оскорбился Сережка. — Да если хочешь знать...
— Я не спорю, — перебил его Витька, — но мне трава нужна, чтобы водорослей побольше. А здесь голое
место, песок да камни и ни одной травинки.
— Так ведь в траве запутаешься. Даже Васька Гусев в траве-то не плавает.
Но ссылка на непререкаемый авторитет Гуся не произвела на Витьку никакого впечатления. Это задело
самолюбие Сережки, и у него родилась дерзкая идея: свести Витьку на Вязкую старицу, где еще никто и никогда не
плавал, потому что берега там вязкие, а сама старица чуть ли не сплошь затянута водорослями.
— Значит, тебе травы нужны? — переспросил Сережка. — Тогда пошли!
— Ты куда хочешь его вести? — подозрительно спросила Танька.
