Дамка хочет говорить - Панов Александр Сергеевич (список книг txt) 📗
— В гости к нам? Давненько не была, — сказала тетя Аня. — Ладно, Босой, дай сумку, поиграй с Дамкой.
Куда там! Понесся скорей во двор.
Иногда при виде Босого сжимается сердце: поневоле сравниваю с Бобиком. Ведь ровесники, но какая разница! Босой неутомим, но он не носится бестолково, как мой. Трусит не спеша по улицам и закоулкам: то к одному двору подбежит, то к другому, то школу или детсад обежит. И обязательно что-нибудь найдет: мячик или пальто, шапку или рукавичку… Оглядится, потопчется, погавкает призывно — никто не идет. Схватит потерянное — и ну домой. С веревки белье упадет — зовет хозяйку, если нет ее — на крыльцо положит. Даже на улице подбирает упавшее белье и несет домой. Люди уже знают и идут к тете Ане. А если мячик нашел, тут уж нужна ловкость. Носом катит себе в дом. Как будто ничего ему другого не надо — лишь бы искать и находить. Не злится, всегда доволен собой. И люди, завидев его, зовут: «Иди-иди, сыщик, сюда, мака вот конфету». А Босой спокойно постоит, посмотрит на человека, словно вспоминая, чего же я ему нашел? — да так и не вспомнит, возьмет конфету и побежит себе дальше потихоньку.
Ни с кем не дерется. И ведет себя смело. К незнакомым собакам, иногда очень большим, не задумываясь, подходит к самой морде. Вот цапнет! Тек нет, иногда незнакомая даже сама отскакивает.
Тетя Аня набрала в колонке воды и уже хотела дать ведерко Босому, но я запрыгала перед ней.
— Кажется, просишь, Дамка? — Она посмотрела на меня внимательно. — Что же, попробуй. Дадим, Босой, нести Дамке?
— Сам хочу нести, — сказал сердито Босой.
— Один разочек, а потом ты.
— Ладно, — согласился он. — Только не беги, а то разольешь. Привыкнешь, тогда и бегом можно. Подними голову выше.
Несу ведро! Как приятно! Смотрите все — несу курам воду!
— Выше голову! Стукнешь о землю и прольешь, — повторял Босой.
— Погляди, Любушка, я несу!.. — крикнула я тебе, Любушка.
Ведерко вырвалось из пасти. Я растерялась и замерла от обиды, но зная что делать. Ведерко лежало на боку. Стала с горя лизать лужицу. Все, теперь не дадут нести. Но я же нечаянно. Это я Любушку звала! Тетя Аня рассмеялась, а мне было стыдно.
— Ничего, — успокоил Босой, — у меня тоже случалось.
— Не визжи, а то опять уронишь, — тетя Аня набрала воды.
— Ни за что не уроню! Я осторожно понесла ведро.
Хозяйка налила в тазик воду, и сразу подбежали куры. Опустят клюв в тазик, наберут полный и голову кверху поднимают. Раньше-то я не замечала, как интересно пьют куры.
Я побежала домой. Любушка кормила цыплят.
— Воду принесла курам, — крикнула я. — А ты не видела!
— Где, Дамка, бродишь? — рассердилась Любушка. — Тут ястреб прилетал, чуть цыпленка не схватил.
— Дай свое маленькое ведерко, я воды цыплятам принесу.
— А ну тебя, какая бестолковая… Мне уроки надо учить, понимаешь? Сиди и никуда от цыплят не отходи, слышишь?
Я покорно сидела. Цыплята деловито расхаживали по двору, клевали рассыпанное Любушкой пшено и вовсе не думали убегать. Теперь они уже не подходят ко мне так доверчиво, как прежде, почему-то побаиваются. Не люблю, когда меня боятся… «Ну идите-идите, идите ко мне», — прошу я, а они уносятся прочь что есть духу, будто я собираюсь их ловить.
Я легла возле сковородки с водой. Захотят пить — подойдут и, может, поиграют со мной. Вот идет… идет один. Остановился… Поглядел на меня, дергая головой. И вдруг отбежал… Вот еще… Может, не узнают?… Я ласково взвизгнула: «Идите, идите»… Ох, как бросились от меня… Почему? Наверное, какая-нибудь собака напугала их… Ой, да что я, совсем забыла! Бобик любит за ними гоняться!
Я отошла от сковородки, и вот они уже возле нее. Забавные! Окружили ее, тычут носиками в воду, потом деловито задирают кверху головы, как взрослые куры. А я вот кур все же не всех люблю. Есть нахальные, все норовят заскочить в летнюю кухню. Там у порога стоит ведро, плавают куски хлеба, отруби. Как ни гоняет кур хозяйка, все разно ухитряются схватить приготовленную для свиньи еду.
А уж Мурка как страдает от нахалок! Цапнут из-под носа кусок, а она даже лапой не махнет, будто не понимает, что случилось. Облизнется или мяукнет и снова идет к хозяйке просить.
— Только что давала, — удивляется хозяйка. Кошка смотрит на нее выразительными глазами, помаргивает и молчит.
Сейчас я терпимо отношусь к курам. Уже если совсем близко подойдет, когда ем, — зарычу. А Бобка разыгрывается — носится за ними, как за кошками, — не остановишь! Не догонит — ворчит недовольно.
Немного скучновато. Слоняюсь по двору, слежу за цыплятами. Им бы воды еще. Любушка думает, что не смогу принести: взять зубами ведро за дужку, вот и все.
Вдруг низко над двором метнулся ястреб. Цыплята разбежались. Я загавкала, узнала Пиратку. А он уже улетел. Напрасно я лаяла, может, он сел бы. Пиратка кружился над нашим домом, то быстро опускался, распластав крылья, то взмывал кверху. Он словно бы радовался, что нашел свой дом. Наконец-то явился! Как я по нему соскучилась! Давай, давай садись! Вот обрадуются Андрюшка и Любушка! И чего дома сидят? Полаяла у двери, вызывая людей. Наверное, уроки делают. Потом прыгала по двору, зовя Пиратку спуститься. А может, меня боится? Отбежала за ограду.
Наконец, прибежал Бобик и стал носиться по двору.
— Опять пугаешь цыплят, попало, еще хочешь, — рассердилась я.
— Ладно, больше не буду, — сказал он.
И тут мне пришла мысль:
— Хочешь воду таскать для кур? Научу.
— Умеешь? — удивился Бобик.
— Я давно умею. Вот покажу тебе это, потом у Босого научишься белье и разные потерянные вещи людям относить.
Я взяла Любушкино ведерочко, и мы побежали к колонке. Кто подойдет первый, сразу должен догадаться, чего жду. Вот пришел Виталька с большими ведрами.
— Ишь какая, ведерочко из дома утащила, пошла отсюда.
Мы с Бобиком отбежали. Ничего не поделаешь, будем ждать догадливее и добрее.
— Никто нам не даст воды, еще побьют ни за что, — сказал трусовато Бобик. Хорошо Нина пришла, Виталькина сестра, с большими ведрами на коромысле. Ага, у них сегодня большая стирка.
— Ах, ты, Дамка, неужели за водой? Вот умница, вот какая у Любушки помощница. Давай-ка ведерко.
Она налила мне воды. И я, задрав голову, потихоньку, чтобы не пролить, понесла ее. Увидела Пиратку! Он кружил над нашим домом, все ниже и ниже и вдруг схватил цыпленка. Бросила я ведерко и вместе с Бобиком влетела во двор. Лаяли во всю мочь, носились взад-вперед, но было уже поздно. Испуганные цыплята и утята жались кто под навесом, кто в курятнике.
Вбежала Люба с хворостиной и погрозила ястребу.
— Разбойник! — и заплакала. А Бобка все лаял, крутясь вокруг Любушки.
— Это Пиратка, ваш любимый Пиратка, — крикнула я, все еще разгоряченная.
— Теперь поздно лаять, Дамка, не сберегла цыпленочка. Нисколько на тебя надеяться нельзя, даже голоса не подала, бездельница! — Она схватила меня за ухо. — Вот тебе, вот тебе, трусишка… А ты что дурачишься, Бобик! Две собаки и не укараулили! Позор!
— Это же ваш любимый Пиратка был, — заскулила я.
— Я тебя оставила, а ты прозевала… Или испугалась? Трусишка, трусишка… Не люблю тебя…
— Я ж говорила, что Пиратка такой, а вы меня не слушали, не надо было его выпускать.
— Ничего не понимаю, — сказал Бобка. — Любушка ругала за то, что гонялся за Пираткой. А сейчас за то, что не прогнали…
А Любушка никак не могла успокоиться и все всхлипывала.
— Ну хватит слезы лить.
— Да-а, жалко.
Прошло совсем немного времени, и снова случилось происшествие. Во двор вбежал радостный Бобик с мокрой простыней в зубах и скорей к тете Кате, мол, вот, принес. И тут же пришла наша новая соседка.
— Ну и бес ваш Бобик! — сердито сказала она хозяйке. — Стянул с веревки да бежать восвояси.
— Я постираю, — сказала хозяйка.
— Ничего, все равно у меня крутится машина. Солнце, сегодня хорошее, только стирать, — соседка взяла простыню и ушла.
