Малыш и река - Боско Анри (лучшие книги TXT) 📗

Кто-то ходил по берегу. Это было, наверное, в полночь. Гатцо тоже слышал, как и я, очень отчетливо, со стороны утеса…

На следующий день мы осмотрели остров.

Заросшая мхом дорога вела к серой от старости часовне. Ветры и зимние дожди разрушили фасад из мягкого известняка. На фасаде был изображен лик Божьей матери, побуревший, словно состарившийся, от лишайников и многолетней работы солнца.

В нише над входом стояла гипсовая статуя. Краски на ней стерлись, лишь на платье едва различались остатки розового цвета. Голубыми буквами в полукружье над скромным образом было написано название часовни.

Название было прекрасно: Богоматерь Сонных Вод.

Часовня была бедной и казалась заброшенной. На деревянном алтаре стояли два небольших свинцовых подсвечника. Тростниковый крест возвышался над престолом. На побеленных известью стенах еще висели засохшие гирлянды из камыша и краснотала. Пахло сыростью.

Мы вышли из часовни и обошли ее кругом. Гатцо обнаружил за часовней две скрытых в высокой траве могилы, на которых росли цветы вероники. Часовню и одинокие могилы тесно обступили кипарисы.

Вода омывала корни старых деревьев, растущих на берегах этого маленького острова и уходящих в воду, их строгие силуэты отражались в воде, и она казалась почти черной.

После острова мы обследовали утес и дубовую рощу, но дальше вглубь пойти не осмелились. Песчаная равнина кончалась там. Скалистые склоны, заросшие дроком и колючим остролистом, подбирались к холму, за которым начиналась сосновая роща.

Ни одной живой души. Ни одного дома. Только ястреб в небе. Он парил над нами, раскинув крылья.

Я сказал:

— Гатцо, какое грустное место.

— Ты прав. Это место не такое, как все. Тут есть души…

Я спросил удивленно:

— Кто тебе сказал?

Он прошептал:

— Вчера ночью мы с тобой слышали, как что-то шевелилось… Это была душа…

— Да, правда, я слышал, — ответил я. — Ты знаешь, что это за душа?

— Не знаю, Паскал?. Но сегодня можно посмотреть. Мы спрячемся. Может быть, сегодня ночью она опять явится.

Сердце мое забилось.

Гатцо продолжал:

— К десяти часам луна скроется. Будет темно. У подножья утеса есть большая пещера. Там устроим засаду.

Мне стало страшно. Он сразу это понял:

— Паскал?, — сказал он мне, — это надо увидеть. Мы же мужчины.

Я молчал и он продолжил:

— Не зря же мы столько проплыли… Оставайся, если хочешь… Я пойду один.

Мне стало стыдно, но страх был сильнее и я сказал:

— Гатцо, этого делать нельзя, мы будем наказаны.

Он пожал плечами и больше не проронил ни слова. После захода луны, раздевшись и уложив одежду себе на голову, Гатцо прыгнул в темную воду и поплыл к утесу. Потом я видел, как он возился на берегу, наверное, одевался. Немного погодя он пропал из виду.

Лодка покачивалась у самого острова. Скрытая в тени деревьев, с берега она была не видна.

Я уселся на носу лодки. Отсюда было удобнее наблюдать за берегом.

Воцарилась глубокая тишина.

Ожидание затягивалось, но спать не хотелось. Я надеялся хотя бы издалека что-нибудь увидеть.

Душа объявилась к полуночи.

Раздвинув кусты, она спустилась на берег. Маленькое белое пятно — такой она мне явилась. Побродила немного, затем приблизилась к воде.

Тут я потерял голову, поднял якорь и тихонечко шестом оттолкнул лодку. Та подчинилась мне и заскользила по черной воде. «Ночь темная, — думал я, — душа не может меня заметить. Я ее увидел только потому, что она белая…» Хотя толком разглядеть ее мне не удалось. Имела ли она форму? Между тем я приближался к ней. Она стояла неподвижно, белое пятно в тени. В этой тени она не видела моего медленного приближения. Как только я появился на берегу, раздался тоненький крик: «О, Господи! Душа!» Я страшно удивился, что меня тоже приняли за душу, и тут же, обретя хладнокровие, спросил:

— Кто ты, как тебя зовут?

Душа бросилась бежать, но Гатцо, выпрыгнув из укрытия, поймал ее на лету.

— Я ее держу, — крикнул он. — Это девчонка! Вот она!

Лодка доплыла до берега, и я присоединился к Гатцо.

Он держал девочку за руки. Она не сопротивлялась. Кажется, она была нашего возраста, но в темноте я толком ее не разглядел.

— Что ты тут делаешь? Кто ты? Где твой дом? — забросал ее вопросами Гатцо. Девочка молчала, но было видно, что она нас не боится.

— Тебе не сделают ничего плохого, — сказал Гатцо, смягчившись, и отпустил ее руку.

Тогда она заговорила:

— Я вас знаю. Вы приплыли в мертвый рукав больше недели назад. Вас ищут по всем деревням…

Я похолодел от ужаса. Но Гатцо спокойно спросил:

— Правда? Нас ищут? И кто?

— Полицейский из нашей деревни Пьеруре…

— Скажи, как же он нас ищет?

— Утром, в одиннадцать часов, на площади он бьет в барабан и всех об этом извещает. Потом возвращается к себе. И так продолжается четыре дня подряд… Все уже в курсе.

— Тогда мы можем спать спокойно. А ты? Ты никому не скажешь?

— Я никому ничего не скажу, — ответила девочка. — Но вас и еще кое-кто ищет. И он-то как раз скорее найдет.

Тут Гатцо забеспокоился:

— Какой он?

— Высокий, сухощавый, кожа смуглая. Он приплыл по реке на старой лодке-развалине.

Я с ужасом догадался:

— Это Баргабо. Мы пропали!

Девочка продолжала говорить:

— Он здесь со вчерашнего вечера. Все видели, что он появился одновременно с кукольным театром.

— Каким кукольным театром? — спросил Гатцо, и его голос задрожал.

— Кукольным театром для детей. Завтра под вязом он даст представление. Этот театр приезжает каждый год. Спектакль будет вечером после ужина. Всегда приезжает один и тот же театр. В прошлом году артистов было двое. А в этом приехал только один старик…

Она замолчала. Гатцо тоже молчал.

— Мне пора домой, — вдруг сказала девочка.

Мы проводили ее до леса. Она шла впереди и хорошо видела в темноте, как Гатцо. На лесной опушке мы стали прощаться. Под деревьями было темно, и Гатцо удивился, что ей, такой маленькой, не страшно.

— Почему ты ходишь по ночам на берег реки? — спросил он.

Девочка молчала, и Гатцо повторил свой вопрос, так ласково, что она заговорила.

…Родители ее умерли. Совсем маленькой ее взяли на воспитание. Она служила у хороших людей, папаши и мамаши Сатюрнен. У них был единственный двенадцатилетний внук Константен. В одно прекрасное утро все трое надолго уехали, а ее оставили ее одну дома со старой служанкой, которая постоянно бранилась. Говорят, что теперь они живут в далекой грустной стране. Только одному Богу известно, почему. И там, конечно, они тоже стали грустными и не смеют вернуться домой. Поэтому ночью она тайком ходит молиться Божьей Матери Сонных Вод, чтобы та помогла им вернуться в деревню, где все по ним скучают…

Эта история нас растрогала. Рассказывая, девочка и сама разволновалась, а под конец расплакалась.

Гатцо взволнованно спросил ее:

— Как тебя зовут, малышка?

— Гиацинта, — ответила она и опять заплакала.

В эту минуту в сосновой роще раздались чьи-то шаги. Странные шаги, поступь большого животного.

— Это хищник! — с ужасом воскликнул я. — Это ракаль!

— Вовсе нет, — сказала малышка. — Это мой осел. Он пришел за мной.

Показалась тень. Из темноты вышел осел.

— Подойди, Кюлотт, хороший мой, — позвала его девочка. — Сюда, сюда… Не надо больше их пугать…

Осел подошел. Это был превосходно выдрессированный осел. (Стало быть, звали его Кюлоттом.)