Ковер-самолет (журн. версия) Иллюстрации Е.Медведева - Крапивин Владислав Петрович (книги бесплатно без TXT) 📗
Следующим утром мы проводили тетю Валю на вокзал и помчались к Ветерку, Он вместе с Веткой примерял н раме велосипеда какую-то странную конструкцию: узкие решетки из деревянных реек, наполовину обтянутые полиэтиленовой пленкой.
— Это что? — удивился я.
Ветерок и Ветка слегка смутились.
— Это... вроде крыльев, — сказал Ветерок. — Если разогнаться с горки, может, он взлетит... как самолет.
Я удивленно моргал. Взлетит? Для чего эта дребезжащая этажерка, когда есть ковер-самолет?
— Зачем... — начал я. И замолчал. Увидел, что Виталька смотрит на Ветерка и Ветку грустно и понимающе. Главным образом на Ветку. А она почему-то покраснела, стоит, отвернувшись, и мотает на палец отросший локон. Эх, Ветка, Ветка,.,
Я ничего не стал говорить. Потому что понял. Ветерок и Ветка нашли свой ковер-самолет. Вернее, мастерили его. Не такой, как у нас, неуклюжий, тяжелый, но не все ли равно? Им было хорошо вдвоем, у них появилась своя сказка.
И тут уж ничего не поделаешь.
Я все-таки сказал:
— Тетя Валя на два дня уехала. Может, слетаем в дальние леса? До вечера?
Ветерок поднял честные глаза. И было видно сразу, что лететь он не хочет, а отказаться не решается: боится нас обидеть.
— Или давайте так, — торопливо сказал я. — Мы сперва слетаем на разведку, а в другой раз — все вместе.
Он улыбнулся благодарно и облегченно.
— Давайте! Мы пока достроим, а потом — вместе...
Нет, мы не обиделись на Ветерка и Ветку. Лишь один раз Виталька, собирая в сетку-авоську продукты для дальнего путешествия, печально сказал:
— Вот такие дела...
А я вдруг вспомнил, как на краю ковра-самолета Ветка танцевала танец «Звездочка».
— Лишь бы они руки-ноги не поломали на своем драндулете, когда будут испытывать, — озабоченно сказал я.
— Не успеют, — откликнулся Виталька, — Пока строят, мы уже прилетим.
Это был наш самый долгий и самый радостный полет. Путешествие над безлюдным громадным лесом. Город затерялся на горизонте, пропал за верхушками берез и елей. Теперь казалось, будто вся планета поросла косматой лесной шубой.
Мы неторопливо плыли у самых вершин деревьев. С чем это можно сравнить? Пожалуй, когда поезд идет по крутой насыпи над лесом, деревья так же проплывают под вами. Высуньтесь в окно, посмотрите — если насыпь крутая, это похоже на полет.
Но не очень похоже.
Вагон вас несет с лязгом и стуком, встречный ветер отдает гарью, и нельзя остановиться, замереть над лесом. Нельзя рассмотреть ни белку в темном круге дупла, ни гнездо со смешными тонкошеими птенцами, А мы плыли в тишине, только деревья шумели негромко и ровно. Юго-западный солнечный ветер перекатывал через нас волны теплого воздуха. Мы лежали на ковре, свесив головы, и заглядывали в лесную глубину. Она была похожа на зеленое стекло. На траве и кустарниках качались рыжие пятна солнца. Вспыхивали, как фонарики, цветы шиповника. Искрами горела смола на сосновых стволах.
Один раз мы увидели ярко-оранжевую лису. Она тоже нас увидела и пустилась удирать среди деревьев. Наверно, приняла ковер за громадную хищную птицу. Мы погнались за ней, но лиса юркнула под кучу валежника и пропала.
Иногда мы ныряли с высоты в лесной сумрак и, как индейцы, прыгали среди кустов и папоротников. Иногда устраивали привалы на лужайках, поросших земляникой, и на старых просеках, где среди высокого иван-чая и львиного зева жужжали, как тяжелые пули, шмели. А еще нам нравилось замереть над большим деревом и осторожно потрогать самый верхний листик березы или мягкую кисточку сосны. Будто щекочешь хохолок на макушке задремавшего великан?..
Маленькие лесные тайны, неторопливый полет, теплый ветер завораживали нас, и время бежало незаметно. Часов мы не взяли, но по солнцу видели, что давным-давно перевалило за полдень. Об этом говорили и наши желудки: они настойчиво требовали обеда.
— Давай долетим до вышки и там поедим, — предложил Виталька. — А потом потихоньку домой двинем. На первый раз хватит.
Большая, сложенная из бревен геодезическая вышка поднималась над лесом. До нее было километра два. Она была совсем не похожа на наш мезонин, но привычное слово «вышка» наталкивало нас на мысль о приюте и отдыхе.
— Давай, только скорее, — согласился я.
И мы дали ковру полную скорость. Ветер сразу перестал быть теплым. Он прижал к головам наши волосы, набился в уши, забрался мохнатыми лапами под рубашки. Засвистел по-штормовому. Стало не то чтобы холодно, а как-то неуютно. Мурашки побежали по коже. Взять с собой одежду потеплее мы, конечно, не додумались, и пришлось убавить разгон.
— Ладно, — сказал Виталька. — Куда нам спешить? Вышка — вот она.
Мы хотели устроиться на одной из дощатых площадок и там пообедать. Но, подлетев к вышке, увидели темное лесное озеро. Оно было совсем недалеко от нас. Его обступали сосны, а воду окружало узкое кольцо песчаного берега.
Недалеко от озера, посреди большой поляны, стоял дом. Один-одинешенек среди лесного моря.
Мы, разумеется, радостно завопили и спланировали на песок. Кубарем покатились на него с ковра. Песок был сухой и теплый. В нем перемешались сухие сосновые иглы и похожие на маленьких ежиков шишки, но это нас не пугало. Дно оказалось твердым и ровным, а темная прозрачная вода была прогрета насквозь.
Мы искупались, сжевали половину наших запасов, зарылись в песок и подремали. Потом еще искупались и снова немного пообедали. Затем выкупались еще разок.
— Пожалуй, пора... — нерешительно сказал Виталька.
— Угу, — сказал я. — Только еще разик окунемся...
Наконец мы на мокрое тело натянули одежду и взлетели повыше, чтобы ветер и солнце обсушили нас.
— Смотри! — крикнул Виталька.
Недалеко от озера, посреди большой поляны, стоял дом. Один-одинешенек среди лесного моря.
— Разведаем? — спросил Виталька.
Дом был непохож на деревенскую избу. У него были широкие окна, точеные перильца у крыльца, двери с деревянными украшениями.
Они были приоткрыты. И мы осторожно шагнули через порог,
В дощатых сенях было пусто, лишь на рассохшейся кадушке сидела коричневая бабочка. Когда мы вошли, она вылетела в солнечную щель. Мы шагнули в кухню. Здесь разевала темную пасть русская печь, выложенная по верху зелеными изразцами. В углу валялись некрашеные табуретки, На широком столе сидел серый зверек. Мы не успели его разглядеть: он стрелой вылетел в разбитое окно. На столе осталась шелуха каких-то семечек.
Мы на цыпочках обошли комнаты. Их было две. Половицы мягко прогибались под ногами. На них желтели под солнцем остатки краски. В комнатах сохранилась кое-какая мебель: ржавая кровать, облезлые стулья, книжный шкаф с побитыми стеклами. Шкаф был на полметра отодвинут от стены, будто его пытались унести из дома, а потом бросили,
Я хотел заглянуть за шкаф, но в это время за окнами прокатился железный гул. Нервы у нас были слегка натянуты, и мы вздрогнули. Гул донесся опять, и в окнах потемнело. В углах на паутине погасли золотые точки.
Мы выскочили на крыльцо. Из-за деревьев накатывала синяя туча. Она проглотила солнце, и только узкие прямые лучи его вылетали из-за облачного гребня. Гребень золотился. Он был косматый и быстро двигался.
— Ковер! — крикнул я.
Мы стремительно скатали ковер-самолет в трубу и втащили в дом. И правильно сделали. Тут же по верхушкам травы, по крыльцу и стеклам защелкали крупнокалиберные капли, а затем ударил ливень. Он с такой силой грянул о крышу, что в доме загудело, как в барабане. Потом сквозь темноту ливня пробилась розовая вспышка, и грохнуло так, что мы схватились за уши и тихо присели у стены.
— Вот это попались, —прошептал Виталька.
— Может, скоро кончится? — неуверенно сказал я и присел еще ниже, потому что грохнуло сильнее прежнего.