Невидимое дерево - Костинский Александр Михайлович (книга регистрации .txt) 📗
Вика сидела в своей детской комнате и снова вертела кубик Рубика. Мама Вике говорила, что этот кубик очень способности развивает. А Вике нужно, просто необходимо развиваться.
«Если я хорошенько разовьюсь, — думала Вика, — родители будут на меня глядеть, радоваться, и им даже ссориться перехочется».
И почему только они ссорятся?
Вот вчера, например, когда тапочки увидели… вместо того, чтобы помириться, очень друг на друга обиделись. А чего, спрашивается, обидного в том, что тапочки к стене приклеены, — непонятно.
Особенно папа обиделся. У него даже пот на носу от волнения выступил. Вика знает, это с ним происходит, когда он очень чем-то расстроен.
«И почему он так расстроился?» — вздохнула Вика и тут вдруг услыхала знакомый голос:
— Здравствуйте, пожалуйста. А вот и мы!
Через окно в комнату впрыгнул Шур Шурыч.
Вслед за Шур Шурычем влетела и ворона.
— Добрый день, милая де… — умолкла на полуслове Розалинда и застыла, широко открыв большой клюв.
Шур Шурыч был поражён не меньше своей подруги. Они стояли и в изумлении разглядывали стены. Те самые стены, на которых они вчера так тщательно укрепили тапочки.
Сейчас тапочки были сорваны вместе с обоями, к которым были приклеены, и по всей комнате белели рваные, некрасивые пятна.
— Что это? — растерянно спросил Шур Шурыч.
— Где комнатные туфли? — не понимая, что произошло, спросила ворона.
— Их сорвал и выбросил папа, — опустила голову Вика.
— Но зачем?! Зачем он это совершил?! — воскликнула ворона. — Они ведь так кра-кра-красиво висели. Я ведь принесла самые лучшие. Можно сказать, музейные экземпляры.
— Папа решил, что это мама сделала… ему назло. А мама, наоборот, что это папина работа, — объяснила девочка.
— Что же ты им не сказала, что это мы всё устроили. Надо было объяснить! — воскликнул Шур Шурыч.
— Я хотела, а мама сказала, что ей сейчас не до сказок. Ей нужно переднюю в порядок привести.
— Так она же была в полном порядке. Неужели и в передней оторвали? — с дрожью в голосе спросил Шур Шурыч и направился к вешалке. Но здесь тапочек тоже не было.
— Их оторвала мама, — прошептала дрожащим голосом. Вика.
— Сильная мама у тебя, — вздохнул Шур Шурыч, глядя на то место, куда он вчера прибивал комнатные туфли. — Жалко… хорошие гвозди были.
— Вам жалко гвозди, а мне тапочки. Вы знаете, барышня, вы уж меня извините, но мне кажется, что ваши родители в старинных комнатных туфлях не очень разбираются. Ведь здесь были туфли второй половины девятнадцатого века, а некоторые даже первой, — продолжала сокрушаться ворона.
— Что вы, — заступилась за родителей Вика, — они, наоборот, ужасно во всём разбираются. Папа — старший инженер, а мама — старший экскурсовод. Они столько всего знают, столько знают…
— Знают они, может быть, и много, но вот в старинных вещах и в разной другой красоте не очень разбираются. Нужно их, Вика, переучивать! Перевоспитывать нужно. Это я тебе точно говорю. Вот скажи, что они по вечерам делают? — спросил бывший домовой.
— Когда как.
— Ну вчера, к примеру: пришли они домой, тапочки поотрывали, друг на дружку недобрыми глазами поглядели, а потом что?
— Потом телевизор смотрели. Папа — соревнования по боксу, а мама — концерт.
— Простите, но мне не очень понятно, — перебила Вику Розалинда, — краким образом? Крак могли они одновременно смотреть разные телевизионные передачи?
— Так и могли. У нас два телевизора. Один маленький, переносной у папы в кабинете, а другой в гостиной.
— Во-о живут — два телевизора имеют и всё равно ссорятся?! — ахнул поражённый Шур Шурыч. — Нет, перевоспитывать их нужно — это точно. Да, если бы у меня два телевизора было, — размечтался Шур Шурыч, — никогда бы с Розалиндой не ссорился.
— А может быть, они от того и ссорятся, что телевизоры смотрят не вместе, — задумчиво предположила ворона.
— А что? — согласился Шур Шурыч. — Всё может быть. Хорошая мысль. Может, если они в эти ящики вместе по вечерам глядеть будут, то и помирятся. Знаешь, когда люди рядышком сидят, они хочешь не хочешь мирятся. Давай-ка мы из двух телевизоров один сделаем, — предложил он Вике.
— Это как? — недоверчиво спросила девочка.
— Очень просто. Тащи сюда шурупы, молоток, отвёртку, проволоку и фанеру. Знаешь, для меня из двух телевизоров сделать один — запросто.
— А мне кажется, что проволока в данном случае ни к чему. Мы один телевизор можем отнести к нам на дерево, а другой оставим здесь, — предложила ворона.
— Птица! — сердито крикнул Шур Шурыч и показал кулак. — Хватит всё на дерево тащить. Собственница! Это что ещё за на-на, — запнулся Шур Шурыч на трудном слове, но в конце концов выговорил, — на-на-накопительство.
— Так я же для общей пользы, — виновато опустила глаза ворона.
— Не оправдывайся. Давай, помоги лучше, — приказал Шур Шурыч, и они все вместе отправились в кабинет Викиного папы.
Шур Шурыч взял телевизор, Вика держала антенну, а ворона несла провод…
Поставив оба телевизора рядышком, Шур Шурыч отошёл в сторону, прищурил глаз, примерял, что к чему, затем достал из кармана складной метр и для верности измерил.
— Ясно, — сказал он сам себе, а затем, оглянувшись и увидев стоящих в стороне Вику и ворону, приказал: — Чего стоите? Проволоку несите, фанеру, шурупы. Быстро!
Проволоку и шурупы Вика нашла в шкафчике. Но вот фанеры — фанеры нигде не было.
Тогда Шур Шурыч отправился на кухню и взял там толстую, украшенную узорами доску для резки овощей. Вернувшись в комнату, он пристроил доску к телевизорам, узором наружу, и стал привинчивать её шурупами.
Он вкручивал в дерево шурупы и изредка, поглядывая на Вику и Розалинду, говорил:
— Красота? То-то же! А говорила, на ёлку отнести… думать надо…
Наконец, убедившись в том, что телевизоры скреплены, он отошёл в сторону. Склонив голову набок, Шур Шурыч стал любоваться фантастическим агрегатом, созданным им из проволоки, яркой доски и двух телевизоров.
— Во-о-о! — поднял он вверх большой палец. — Ручная работа. Теперь твои родители, Вика, хочешь не хочешь будут рядышком сидеть.
— А если не будут? — вдруг спросила ворона.
— Что не будут? — не понял Шур Шурыч.
— А вдруг им не захочется телевизор смотреть? Что тогда? — согласилась с вороной Вика.
— Как что? — не растерялся Шур Шурыч. — Да я, может быть, этому очень даже и обрадуюсь. У меня для них такое развлечение приготовлено! Гляди, Вика, — сказал Шур Шурыч и достал из-за пазухи книжку «Семейные песни».
— А если они и петь не захотят? — задала вопрос Вика.
— А мы им поможем, — не сдавался Шур Шурыч. — Ты им загадку загадаешь, кто не отгадает, тот и поёт. Тут они никуда не денутся. Проиграл — пой! Мы с братьями часто в это играли. Верно я говорю? — обратился к вороне за поддержкой Шур Шурыч.
Ворона утвердительно кивнула головой и тоже стала вспоминать, как они с братьями пели песни:
— Им из весёлых песен очень про гусей нравилась.
— Точно, — закивал головой Шур Шурыч. — Про гусей и бабусю. Как она там… — сказал бывший домовой и вдруг запел неожиданно звонким и чистым голосом:
Ворона Розалинда не выдержала и тоже стала подпевать:
В самых голосистых местах Шур Шурыч хлопал себя руками по коленям и громко вскрикивал. Делал он это так весело, так радостно, что Вика не выдержала, рассмеялась, и слёзы, которые у неё всё утро стояли в глазах, сами по себе высохли.
— Ну вот, — сказал девочке Шур Шурыч, когда перестал петь, — да от такой песни у твоих родителей все ссоры вмиг разбегутся. Я тебе и загадку посоветую хитрую.
