Обыкновенные волшебные часы - Фёдоров Вадим Дмитриевич (книги хорошего качества .TXT) 📗
Кругом, на площади и в парке, было много печальных загорелых людей, которые, казалось, чего-то ждали, посматривая на башенные часы. По их лицам можно было догадаться, что вот-вот наступит минута, когда произойдёт нечто важное, из ряда вон выходящее. Это ожидание необычайного пронизывало решительно всё вокруг, так что мы, поддавшись общему настроению, тоже уселись на лавочку, с которой открывался вид на площадь, и стали с интересом наблюдать, что же происходит в городе. Но время шло — и всё оставалось по-прежнему. Только раскалённый солнечный диск лил зной на томящуюся человеческую толпу.
— А ведь часы на башне не идут! — произнесла Кошка Машка ни к кому в частности не обращаясь. — Интересно, чего же они ждут?
Тут только я обратил внимание на то, что городские часы стояли и предположил, что люди просто ждут, когда окончат их чинить.
— Возможно, что ты и прав, — протянула Кошка Машка, — только у городской башни почему-то нет дверей. Хотела бы я знать, как туда попадают люди…
— Быть не может! — воскликнул, вскакивая с места, Трик-Трак и немедленно отправился осматривать башню. Когда он вернулся, обойдя башню кругом, вид у него был растерянный.
— А ведь входа в башню действительно нет, — и, в недоумении разведя руками, заключил: — Ничего не понимаю.
Тогда я обратился к проходящему мимо человеку в голубой феске и спросил, давно ли не идут городские часы.
— Двадцать лет, — ответил, вздохнув, незнакомец в голубой феске. — Часы остановились двадцать лет тому назад, и с тех пор горожане ждут, когда они пойдут снова.
— Ждут? — удивлённо переспросил Брадобрей. — Вы, конечно, хотите сказать, что двадцать лет их не могут починить ваши мастера?
Но незнакомец в голубой феске печально покачал головой:
— Нет, чужестранец, я сказал только то, что хотел сказать и что ты уже слышал. Часы остановились сами, и мы ждём, что они сами и пойдут. Так сказал Величайший.
— Кто? — ошеломленно спросил Трик-Трак.
— Величайший из живших когда-либо людей, — терпеливо объяснил незнакомец в голубой феске. — Основатель города и повелитель страны. Давший нам законы. Научивший счастью. Построивший городскую башню. И создавший вечные часы. Когда часы пошли, городская башня была замурована по приказу Величайшего, который вслед за этим повелел на каменной доске высечь свои заповеди народу.
— Это та мраморная доска, которая находится у подножия башни? — спросила Кошка Машка.
— Да, чужестранка. Это она. Там сказано, что часы вечны и потому неприкасаемы. Пока идут часы — счастье не покинет страны. Но если они остановятся, то лишь затем, чтобы спустя время снова пойти.
— И вы ждёте этого двадцать лет?! — воскликнул в изумлении Трик-Трак. — Не проще ли было их попытаться починить?!
— Не говори поспешных слов, о чужестранец. Разве можно нарушить заветы Величайшего? Тысячу лет наш народ благоденствовал, соблюдая его заповеди. Так неужели только двадцать лет испытаний способны поколебать веру в мудрость Величайшего, проверенную тысячелетием?! Пусть умрут несколько поколений людей несчастными, но зато потомки их будут снова счастливы. Ибо Величайший учил: «Делая самый крохотный шаг по земле, думай о его последствиях для нее».
— Но вы не сделали даже самого крохотного шага, чтобы починить часы… — осторожно напомнила Кошка Машка незнакомцу в голубой феске.
— Ты права, чужестранка. Но мы не хотим ради непосредственной выгоды одного поколения принести в жертву доверие к учению Величайшего, пережившего века.
— Но время приносит новые знания, а новые знания способны и многое изменить… — заметил я.
— О чужестранец, Величайший сказал: «Время изменит многое, но оно не изменит человеческую природу, ибо опыт отцов не наследуется детьми. Каждый ребенок учится ходить заново».
— Послушайте, а что произошло с народом, когда остановились городские часы? — вдруг спросила Кошка Машка. — Его настигли войны, эпидемии, пороки?
— Нет, чужестранцы, нас постигло худшее бедствие. Пока шли городские часы, в стране было одно время, и оно было временем всего народа, потому что все сверяли часы по городским часам. Так повелел Величайший. Но вот они остановились, и каждый стал доверять только своим часам. Со временем часы каждого человека показывали всё большее расхождение с часами остальных людей, и поэтому каждый стал жить по заведённому распорядку, доверяя показанию собственных часов. Постепенно в городе нарушился ритм совместной деятельности. Каждый стал жить только для себя и поэтому перестал быть счастливым. Смотрите, — незнакомец в голубой феске указал рукой в сторону, где люди бродили словно потерянные, — им неинтересно даже говорить друг с другом, потому что каждый из них занят собой. Вот отчего они несчастны!
— Но если вы понимаете постигшую вас трагедию, то не лучше ли всё-таки попытаться найти выход? — настаивал Трик-Трак.
Незнакомец в голубой феске убеждённо и твёрдо ответил:
— Мы будем ждать. Часы обязательно пойдут. Величайший никогда не ошибался, и мы ему верим.
И незнакомец в голубой феске учтиво поклонился, вежливо улыбнулся нам на прощанье и медленно зашагал дальше. Мы переглянулись, и каждый из нас вдруг подумал о счастье. И, наверное, каждый подумал по-разному, потому что Кошка Машка, первой нарушив молчание, задумчиво произнесла:
— Счастье — нелёгкая штука. Если его в себе отыскать трудно, то в других — и подавно. Величайший это знал, несомненно, но это не остановило его, и он построил всё-таки башню. Он, наверняка, сомневался, когда учил других.
— Я представляю счастье намного проще, — вздохнул Брадобрей. По-моему, счастье — это всегда и везде быть самим собой. Поэтому там, где есть принуждение, нет счастья.
А я ничего не сказал вслух, потому что подумал, что каждый из моих друзей по-своему прав и, наверное, нет и не может быть общего определения счастья, с которым бы согласились все. Для меня, например, понятие счастья неразрывно связано с удовлетворением от завершения работы, достижения цели. Но в одном печальный незнакомец в голубой феске был прав — счастье возможно для человека только среди людей. Человек рождается, чтобы жить среди людей и для людей. И, конечно, прав был Величайший, когда учил пришедших людей думать о каждом шаге во имя тех, которые ещё не пришли, но должны прийти обязательно. Но всё-таки почему же остановились городские часы? Если они действительно ходили тысячу лет, значит, дело было не в заводе, — на тысячу лет пружины не заведёшь! — а что-то остановило их, что-то случилось непредвиденное.
Мои размышления были прерваны Брадобреем, который рубанул ладонью воздух и решительно произнёс:
— Надо действовать, друзья! Я думаю, нужно проникнуть в башню, чтобы ты, Тик-Так, смог осмотреть и починить часы. Уверен, что с ними ты справишься в два счета.
— Но попасть в башню невозможно! — возразил я. — Горожане никогда не допустят этого!
— И всё-таки надо попробовать туда проникнуть! — настаивал Трик-Трак.
Мы сидели в парке на скамеечке и обсуждали с Трик-Траком, как можно помочь горожанам. Он предлагал множество планов, один фантастичнее другого, и каждый раз мне стоило большого труда убедить его в их нереальности. И только Кошка Машка со времени ухода незнакомца в голубой феске не проронила ни единого слова. Она сидела, задумчиво и рассеянно поглядывая по сторонам, но внимательный наблюдатель безошибочно мог бы заключить, что её взгляд все чаще и чаще задерживался на небольшом каменном домике, соседствующем с городской башней. И вдруг, в самый разгар наших споров, Кошка Машка загадочно произнесла:
— По-моему, мы скоро узнаем нечто интересное, касающееся входа в городскую башню.
Трик-Трак даже подпрыгнул от неожиданности, а я с любопытством взглянул на Кошку Машку. О-о, она умела удивлять даже хорошо знавших её друзей. И особенно повышало доверие к её словам то обстоятельство, что Кошка Машка почти никогда не ошибалась.
