Дети на ветру - Цубота Дзёдзи (чтение книг TXT) 📗
И Сампэй вспомнил, как дня два или три назад он писал сочинение в школе. «У нас нет ни дедушки, ни бабушки. Было бы хорошо, если бы они были», — написал он тогда. Однако теперь он не стал говорить об этом Дзэнте.
— Что же ты думаешь?.. — спросил Дзэнта.
— От этого дедушки пахнет настоящим дедушкой. Хороший запах у дедушки!
На самом деле он хотел сказать, что ему показалось, будто это их родной дедушка, но он не смог вымолвить этих слов.
— Дурак! — бросил Дзэнта и помчался к матери. — Мам! А Сампэй…
Сампэй покраснел от гнева и стыда. Догнав брата, он вцепился ему в плечо. Зачем он только сказал! Дзэнту надо отлупить, пока он не проболтался маме. Началась драка.
— Опять деретесь! — одернула их мама.
— А что он! — сказал Дзэнта.
— А он что! — сказал Сампэй.
— Довольно! — остановила их мама.
Они разошлись. Сампэй заметил усмешку на сомкнутых губах брата и первым крикнул:
— Эй, ты!
— Чего? — отозвался Дзэнта и, не выдержав, выдохнул: — Что, испугался?
И когда Сампэй ринулся на него снова, он отступил:
— Ну, не скажу! Не скажу! Не лезь.
И, сдержав смех, улизнул из комнаты. Однако, когда Сампэй ушел, потихоньку пробрался к матери и сообщил:
— Мама! А Сампэй сказал, что тот человек на лошади пахнет дедушкой, очень приятно пахнет.
— Неужели? — удивилась мама и, вопреки ожиданиям Дзэнты, не засмеялась, а взглянула на него серьезно и печально.
Вечером, когда Дзэнта и Сампэй уснули, Хисако спросила у мужа:
— Что же делать?
— О чем ты? — не понял тот.
— Да о дедушке Оно.
— А ничего не нужно делать.
— Но странно же! Да и Сампэя жалко. Сегодня, например, он сказал, что дедушка очень хорошо пахнет. Наверно, когда он ехал с ним на лошади, почувствовал что-то родное.
Итиро молчал с мрачным видом.
Здесь автор должен сообщить читателю, что старик на лошади был не кем иным, как отцом матери Дзэнты и Сампэя, то есть их дедушкой. Более десяти лет назад он отрекся от своей дочери из-за того, что она вышла замуж за Аояма Итиро, отца Сампэя и Дзэнты. В то время Аояма служил на фабрике у их деда. Там же работал некто Рокаи Тэйдзо. Когда он понял, что Аояма Итиро собирается жениться на дочери старика, он наговорил на Аояму, сказал, что тот «красный». Старик вспылил и отрекся от дочери. С тех пор и поселилось это горе в семье Аоямы Итиро. Они жили в Осаке, в Токио, затем вернулись на родину, купили несколько коров и занялись продажей молока. Прошло много лет. У старика не было детей, кроме дочери, и теперь, когда ему перевалило за семьдесят, он тосковал по ней. Но виду не показывал — очень гордился своим твердым характером, ведь когда-то, в молодые годы, он был кавалерийским поручиком. Не нашлось рядом никого, кто помог бы наладить отношения деда с семьей дочери. Опасались его вспыльчивого характера. Попробуй-ка заикнись — старик на глазах у всех разобьет вдребезги пепельницу.
А дочь его, напротив, была очень мягкой по характеру. И поэтому она говорила теперь мужу:
— Знаешь, Сампэй только недавно перестал спрашивать, почему у нас нет ни дедушки, ни бабушки. А то все приставал с расспросами.
Слушая жену, Итиро мрачнел и хмурился.
— Что же поделаешь! Это не по моей вине случилось, — заметил он.
— Понимаю. Я просто так говорю, — сказала Хисако.
— Ну вот что: или перестанем говорить попусту, или расскажем все детям, — решил Итиро.
Хисако задумалась.
— Еще и дедушка стал приезжать на лошади! Если так дальше пойдет, Сампэй непременно узнает, кто он.
— Ну и прекрасно! Пусть узнает.
— Но это может плохо кончиться. А если Сампэй станет навещать деда? Рокаи еще что-нибудь сочинит. Он же отменный лгун. А дедушка скор на расправу. Сразу же порвет с нами. Как подумаю об этом, содрогаюсь. И вдруг Рокаи станет ходить к нам? Я даже голос его слышать не могу!
— Ты что! Разве мы пустим к себе Рокаи? — тихо, но твердо остановил жену Аояма Итиро.
Хисако улыбнулась:
— Позволь мне еще одно словечко сказать. Кажется мне, что мы должны все же сразиться с Рокаи. Интересно, на чьей стороне будет победа?
Аояма Итиро тихонько усмехнулся.
Однажды в воскресенье Сампэй читал журнал, когда его привлекли посторонние звуки на улице. Сначала со стороны дороги послышался стук копыт, потом мальчишки дружно прокричали: «Бандзай!» Наверно, приехал старик на лошади и привез подарки. А Сампэй не может пойти на луг. Он может только мечтать, сидя на стуле. «Наверно, дед привез нож с блестящим лезвием… Хотелось бы ружье, но ничего, и нож сойдет. А вдруг он привел маленькую лошадку? На ней небольшое седло, и даже дети могут ездить на такой лошадке!»
В это время послышался голос Гин-тяна:
— Сампэй-тян! Выходи играть!
Сампэй вышел. Оказывается, на луг и вправду прискакал давешний старик и привез сверток с подарками, он ищет мальчика, которого катал вчера на лошади.
Ничего не поделаешь, надо идти к маме отпрашиваться.
— На лошади тебе ездить нельзя. Папа не разрешает, — сказала мама.
— А подарок? — спрашивает Сампэй.
— Пусть возьмет Гин-тян или Горо-тян.
— Я не пойду, — удрученно говорит Сампэй другу. — На лошади кататься опасно. А подарок возьми себе. До свидания!
Он решительно возвращается к столу, однако за столом ему не сидится.
Сампэй всовывает ноги в сандалии, выбегает за ворота и поднимается на холм. Оттуда оглядывает луг. Ага! Все собрались вокруг лошади. Старик сидит на лошади, широко расставив ноги. Держит поводья рукой в белой перчатке. А на лошадь ребята подсаживают… Кого же это подсаживают? Ага! Горо! Горо усаживается впереди старика на седло, и они скачут. Мальчишки несутся с громкими криками следом, забегают вперед, вертятся вокруг лошади, размахивая палками…
Сампэю грустно. Он не спеша направляется в их сторону. И хотя он идет медленно, очень скоро оказывается у спуска с холма. Сходит вниз. Вот и дорога. Переходит дорогу. На лугу лежат коровы. Он садится на траву рядом с ними и смотрит на ребят. Вот ведь как нескладно получилось! Оказался совсем один, без товарищей. Сампэй срывает траву у себя под носом и протягивает корове.
И тут ему приходит в голову славная мысль! «А что, если проехаться верхом на корове? Залезу на корову и поеду потихоньку по лугу. Вот здорово придумал! И ребят всех на коров посажу. И будем по лугу кататься. А взрослые, которые будут идти по дороге, и капитаны барж, плывущих вниз по реке, — все будут громко приветствовать нас. А может, и с лошадью наперегонки станем бегать».
В это время мимо него мчался Гин-тян.
— Гин-тян! Что я придумал! Подойди на минуточку.
— Ну, что?
— Не хочешь на корове покататься?
— Еще чего!
Тогда Сампэй решил кататься один. Он похлопал по шее лежащую рядом корову и сказал:
— Подумаешь, лошадь! Что такое лошадь! Только бегать и умеет. А рога у нее есть? А молоко? Вот то-то и оно!
Корова поморгала круглыми глазами, продолжая жевать свою жвачку. В это время Сампэй увидел, что старик и Горо приближаются к нему на лошади в сопровождении оравы мальчишек. Сампэй встал и крикнул им:
— А я на корове верхом поеду!
И схватил корову за рог. Корова досадливо мотнула головой. Тогда Сампэй, чтобы утихомирить ее, схватил рог покрепче, но корова еще сильнее тряхнула головой.
Итак, Сампэй решил покататься на корове, схватил за рог лежащую на лугу корову. Корове это не понравилось, и она тряхнула головой. Тут к Сампэю приблизился старик на лошади. Следом бежали ребята, выкрикивая: «Вассёй! Вассёй!» Раз так, Сампэю непременно нужно было забраться на корову. К тому же он был сыном молочника Аоямы! И эти шесть коров, пасшихся на лугу, принадлежали им.
— Эй, Санда! Не брыкайся! — крикнул он.
Корову звали Санда. Приструнив ее, Сампэй встал перед ее мордой и ухватился за оба рога. Корова, сообразив, что одним мотанием головой от Сампэя не отделаться, поднялась на ноги, выгнув спину.
