Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения - Оливер Лорен
Алхимик и Первая Леди, носившиеся по лесу с фонарями, ежились и озирались. Что-то ощутила и миссис Сопло. В душу хозяйки гостиницы пролилось острое сожаление, вот только о чем, почему – она не взялась бы сказать…
Вор Липучка, спешивший к Красному Дому, обнаружил, что даже мечты о скором и несметном богатстве уже не могли его согреть.
Что-то почувствовали и некий полисмен, и отчаянно чихающая пожилая дама с тростью, и чуточку тугодумный охранник, у которого из мягкой переноски выглядывала черно-белая кошка; вся эта публика сейчас двигалась через холмы, не оставляя намерения настигнуть Уилла и Лайзл. По дороге они встретили одноглазого мальчугана верхом на муле, и тот в ответ на расспросы о двоих детях заученно выдал фразу, втолкованную ему миссис Сопло: Они держат путь в Красный Дом…
Полицейский вполголоса выругался и плотнее подоткнул шарф.
Тетка очередной раз чихнула и нехорошо покосилась на кошку в переноске.
Кошка съежилась и распушилась, чтобы согреться.
Охранник на всякий случай пощупал шапочку, засунутую в карман.
Мальчик на муле подумал о своем утраченном глазе и о том, как выглядел мир, когда он смотрел на него сразу обоими.
А повсюду неслась, кружилась, рассеивалась, распространялась невероятно могучая магия, уносимая ветром…
Глава двадцать седьмая
Лайзл и Уилл благополучно преодолели лес; По с Узелком разведывали для них путь. Когда поредели деревья и впереди вновь раскинулись пустые поля, небо уже светлело. Когда совсем рассвело, небо стало молочного цвета – сплошной покров облаков без единого разрыва. А ветер все дул – мощный, странный, пробуждающий воспоминания и давно забытые чувства…
– Я поняла, где мы находимся, – сказала Лайзл. Край леса, бесплодные поля, русло пересохшего ручейка, этот ветер… Если раньше она с трудом одолевала винтовую лестницу «башни воспоминаний», то теперь словно летела кувырком с этажа на этаж. Она падала вниз, вниз, к самым истокам своей жизни, и перед ней проносились разрозненные картины былого. Вот свежий запах влажной земли; она стоит по пояс в полевых травах. Вот она бежит к пруду, сверкающему сквозь ивовые ветви, как новенькая монетка. Вот старый колодец с его мшистыми каменными недрами. Смех, веселые крики, легкое поскрипывание половиц старого дома и то, как он, подобно старческим суставам, словно бы распухал перед дождем; любимая игра в прятки; темные чуланы, запах шерсти и нафталина…
Были и другие воспоминания. Менее четкие, более загадочные. О щекотном тепле, касавшемся шеи. О лучезарной глубине чистого неба. О солнце…
– Дом вон там. – Лайзл вытянула руку. Она произнесла это шепотом, словно находясь в церкви; почему-то ей показалось, что говорить следовало именно так. – Вон там, за каменной стенкой. А ива и пруд – чуть-чуть подальше.
Уилл тоже начал понимать, что место, к которому они приближались, было по-настоящему свято. Он даже опустил голову и пошел осторожно, словно беспокоясь, что от его шагов земля могла треснуть. Замешкалось даже По. В мутном свете дня привидение казалось просто большой «запятой» сероватого воздуха, да и та без конца пропадала.
И только Узелок беззаботно несся впереди.
Несмотря на холод и хлещущий ветер, Лайзл вся взмокла, пока они пересекали последнее поле. Ладони сделались скользкими, и, боясь выронить ящичек, Лайзл по очереди вытерла руки о курточку. Они проделали такой путь, чтобы здесь оказаться, и тем не менее девочка до сих пор не слишком задумывалась, что, собственно, она станет делать, когда после стольких лет опять увидит свой дом. Она не думала и о том, как все будет, когда она опустит в землю пепел отца. А ведь тогда она останется уже совсем бесповоротно одна…
Уилл ни дать ни взять подслушал ее мысли.
– С тобой все в порядке? – шепнул мальчик.
– Да, – так же тихо ответила Лайзл и поудобнее перехватила шкатулку. Нет, – сказала она себе. – Я не одна. Я теперь никогда не буду одна. У меня есть Уилл, а еще По и Узелок…
Они добрались до невысокой каменной стены, какими разгораживают поля. Узелок и По рассеянно просочились насквозь, Уилл и Лайзл перелезли следом за ними. Сразу за стеной начинался длинный спуск. И там, впереди, у подножия отлогого холма, стоял Красный Дом. А за ним – плакучая ива и пруд, отражавший холодное серебро неподвижного неба. Листья у ивы были сплошь бурые, от чего старое дерево выглядело еще старше, печальней и «плакучей» обыкновенного.
– Ох, – вырвалось у Лайзл. – Ох, – повторила она, и в груди начала разверзаться неимоверная пустота. Дом, дерево, пруд – все было потрясающе знакомым и в то же время каким-то не таким, как ей помнилось. Все здесь вдруг показалось ей каким-то маленьким, стареньким и облезлым. Это было все равно что подойти поутру к зеркалу – и обнаружить, что за ночь ваше отражение постарело. Или новой родинкой обзавелось. Вот так и обнаруживаешь, что вещи меняются. И твоего на это разрешения совсем даже не спрашивают…
Лайзл все никак не могла справиться с этим ощущением. Она была частью мира, но этот мир ей не принадлежал. Она была в нем всего лишь крохотной растущей крупинкой, микроскопической бородавкой на шкуре слона. Где-то вихрился, пылал, сыпал волшебными искрами центр мироздания, но Лайзл была бесконечно далека от него. Это слегка печалило девочку, но в то же время и утешало.
– Вот тут мы устраивали пикники, – сказала она Уиллу, указывая рукой. – А зимой лепили из снега ангелов…
В горле у нее разрастался тяжелый, удушливый ком.
– Ну что ж. – Уилл хотел приободрить ее, но голос прозвучал слишком уж жизнерадостно. – Давай сделаем то, зачем мы явились сю…
– Тихо! – встревоженно зашипело на него По. – Тут кто-то есть!
И оба привидения тотчас исчезли.
Уилл с Лайзл застыли на месте. Оба изо всех сил напрягали слух, но ничего не могли уловить, кроме завывания ветра да стука собственных сердец.
Потом По и Узелок возвратились. Узелок взволнованно «мрравкал», а По было очень серьезно.
– Это они, – сказало привидение. – Тетка, которую вы называли Первой Леди, и тощий злой дядька при ней.
– Алхимик, – побелел Уилл.
– Скорей, – поторопила Лайзл и побежала к дому. Забраться так далеко – и чтобы у самой цели их кто-то остановил? Не бывать тому! – Там кладовочка есть прямо за лестницей. Спрячемся в ней!
Окна Красного Дома заросли толстыми напластованиями пыли, краска снаружи наполовину облезла – казалось, дом постепенно менял кожу. Однако парадная дверь, к удивлению Лайзл, открылась очень легко.
Алхимик и Первая Леди только-только подходили к дому, когда Лайзл, Уилл, По и Узелок проскользнули внутрь.
– Закрой дверь, – шепнула Лайзл Уиллу, и он так и сделал.
Окна были до того грязными, что свет совершенно не проникал в помещение. Теперь, когда дверь закрылась, Лайзл почти ничего не видела.
– Как думаешь, они нас заметили? – шепотом спросил Уилл.
– Не знаю, – ответила Лайзл.
– Мы с Узелком подежурим снаружи, – сказало По. – Как только выяснится, сюда ли топают те двое, сразу вам скажем.
И призраки испарились.
Некоторое время Лайзл с Уиллом так и стояли у двери, напряженно прислушиваясь. Они слышали, как переговаривались, спускаясь по склону, алхимик и Первая Леди. Сухая трава, покрытая примерзшей росой, на каждом шагу хрустела у них под ногами.
– Никаких признаков беглецов, – сказала Первая Леди.
– Не удивлюсь, если мы их обогнали, – ответил алхимик.
– Идем, – шепнула Лайзл. – Сюда… за мной…
И она очень осторожно двинулась в сторону лестницы, находившейся в задней части дома. Она пробиралась на ощупь, ведя руками по стенам неширокого коридора. Обои трескались и облетали у нее прямо под пальцами. Она хорошо помнила их: желтые, разрисованные пурпурными анютиными глазками. Воздух в доме был застоявшийся и затхлый, пахнущий плесенью: сколько же времени не открывали в нем окна?.. И все равно Лайзл упорно казалось, что сквозь все запахи запустения пробивались другие, памятные ей. Наплывали ароматы свежих булочек и печенья, дикого вереска, счастья…
