Великан Иеус - Санд Жорж (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Эта мысль показалась мне правильной, и я опять вернулся к великану.
— Так ты говоришь, что тебе здесь хорошо и ты не прочь тут оставаться? — спросил я, подсев к огромному уху великана.
Я боялся, что голос мой кажется ему таким же слабым и тонким, как мне — голосок паучка.
— Да, — прогремело из самой глубины каменного нутра,— я останусь тут. Приготовь мне поскорее удобную постель.
Я невольно расхохотался:
— Вот ещё, какой барин нашёлся! Не прикажете ли, сударь, разостлать для вас пуховики?
— Мне довольно и покойного песчаного ложа. Только надо сделать выемку для моей головы, выемки для рук, для ног и самую большую — для туловища, чтобы я мог спать, не соскальзывая вниз. А не то я останусь лежать на твоём лугу. Мне и тут неплохо. Жаль только, что ты щекочешь меня и мешаешь мне спать.
«В самом деле, лучше всего было бы перетащить его в ложбину и хорошенько уложить там, — сказал возле меня чей-то человеческий голос. — Он тогда загородит твою лужайку от льдов, которые спускаются с вершины, и станет для тебя защитой, а не помехой. Лучшего места для него не найдёшь. Перенести его наверх, туда, откуда он свалился, нечего и думать. А сбросить его вниз ты не имеешь права».
— Что? — переспросил я, даже не задумываясь о том, кто со мной говорит. — Я не имею права сбросить его вниз? А по какому праву он свалился сверху и завладел моей землёй?
— По праву камня! Но ты человек, ты знаешь, что внизу, на нижних площадках и в долинах, тоже живут люди... Нет, дружок, самое лучшее, что ты можешь придумать, это оставить старого Иеуса у себя на площадке, перетащить его в ложбину, камешек по камешку, и хорошенько уложить там. Тогда он будет приносить тебе не вред, а пользу.
Я хотел было ответить, что нет никакой надобности таскать великана на руках, когда он и сам отлично умеет ходить, но тут в глазах у меня прояснилось, и я увидел, что сижу перед печью в хижине дядюшки Брада и что разговор со мной ведёт он.
— Да что с тобой? — удивлённо спросил старик. — Ты говоришь, как малый ребёнок спросонья. А впрочем, хоть ты и болтаешь иногда такую чепуху, что смех берёт, а в голове у тебя бродят разумные мысли. Идём-ка ужинать. Ты нынче поздно вернулся, но я тебя поджидал. Перед сном мы ещё потолкуем.
За ужином я не вытерпел и спросил старика:
— Дядюшка Брада, скажите-ка, что я вам рассказывал там, у печки?
Старик удивился:
— Неужели не помнишь? Да ты что же, во сне со мной разговаривал, что ли?.. Вот что я тебе скажу, сынок: очень уж ты устаёшь, возясь с этой скалой. Для такой тяжёлой работы ты ещё молод. В одиночку тебе не справиться.
— А сколько же, по-вашему, нужно людей, чтобы очистить мой участок?
— Ну, это зависит от того, во сколько времени ты хочешь окончить дело. Я думаю, двенадцать хороших работников управились бы за два лета.
— Двенадцать человек! Неужели так много?.. А мне казалось, что я и один...
— Ну, это только кажется... Да ещё самые большие глыбы придётся взрывать порохом.
— Взрывать порохом? — закричал я. — Вот это мне нравится! Да, да, подложить ему под брюхо огня — тогда, небось, уберётся прочь!
— Ясное дело, уберётся — после нескольких хороших зарядов. Сам-то он, конечно, не уйдёт.
— А я думаю, что уйдёт, если его как следует припугнуть порохом. Вы не знаете, это просто лентяй, который не хочет ступить и шагу, или безмозглый болван, который сам не понимает, что делает. Но когда он почует порох...
— То разлетится на куски, как и всякая скала, когда её взрывают. А из кусков хорошо бы сделать в ложбине насыпь вроде плотины. Но это будет стоить недёшево... Есть у тебя деньги?
— Сто франков.
Дядюшка Брада засмеялся:
— Боюсь, что этого не хватит. Надо по крайней мере в десять раз больше.
Я вспомнил о тех деньгах, про которые сказала мне мать перед моим уходом.
— Может быть, мне удастся достать ещё, — сказал я неуверенно.
— Ну вот, когда достанешь, тогда и берись за работу.
— Значит, вы не считаете глупой мою затею — отнять землю у великана?
— Ничуть. Земля — дело доброе, святое. Просто грешно оставлять землю в запустении, если можно отвоевать её у льда и камня.
— Ну, так я отвоюю нашу землю у этой нечисти! — крикнул я, задыхаясь от волнения.— Если бы вы только знали, как я его ненавижу, этого каменного разбойника! Он искалечил моего отца, он разрушил наш дом. Из-за него мы столько лет скитались по дорогам, как нищие, а он в это время преспокойно спал, растянувшись на нашем лугу... Но, даю вам слово, больше я этого не потерплю. Я уже вырос и могу помериться с ним силой. Подумать только, на целых семь лет он изгнал меня из родных мест! Я не пожалею других семи лет, чтобы выгнать отсюда его!..
— Экий ты чудак, мой мальчик, — сказал старый пастух, — чего только ты не придумаешь! Но мне это даже нравится. Видно, что ты любил своего отца и что характер у тебя не из слабых. Жаль, что мне нечем помочь тебе. Если бы я на был так стар и беден...
— А всё-таки вы можете помочь мне кое-чем, дядюшка Брада. Продайте мне ваш железный молот!
— Да сделай милость, возьми его так. Мне он уже не нужен: тяжеловат стал. Можешь оставлять его на ночь у себя на площадке. Никто не украдёт. Все слишком боятся твоего великана.
— Боятся? Вот как! Стало быть, люди знают, что по ночам он поднимается и разгуливает?
— Всякое болтают, только я этому не верю. Я, брат, в солдатах служил, на войне бывал, привык не пугаться даже пушечных ядер... Так неужто же мне бояться камней!
— Я тоже не боюсь, дядюшка Брада. И вот увидите, я буду воевать с этим каменным чудовищем, как вы воевали с неприятелем.
— Ну, это твоё дело, — ответил старик. — А теперь спать! Уже поздно.
На следующий день, когда я собрался на свою площадку, он окликнул меня:
— Погоди-ка, сынок, я, пожалуй, пойду с тобою. Правда, я теперь хожу потихоньку, а всё-таки куда иду, туда и прихожу. Охота мне поглядеть на этого знаменитого великана. Посмотрим, как он там разлёгся. Почём знать, может я и смогу посоветовать тебе что-нибудь дельное.
Мы пошли вместе.
— Работы в десять раз больше, чем я думал, — сказал дядюшка Брада, осмотрев мою площадку. — Этого не расчистить в два лета и двенадцати хорошим работникам. Да и пороху потребуется немало... Нет, откажись-ка лучше от этой затеи. А то и деньги истратишь понапрасну, и труд пропадёт даром...
— Но разве вы не слыхали, дядюшка Брада, что трава на этом пастбище была самая лучшая в горах? Отец всегда говорил, что у нас трава — самая лучшая.
— Что ж, это правда. Трава хорошая, спорить не буду. Теперь её, конечно, немного, но трава — первый сорт. Однако это ещё ничего не значит. Когда ты расчистишь луг, его, наверно, придётся унавозить, потому что старые удобрения уже выветрились и перегорели. Понадобится стадо — и не маленькое... Одним словом, если у тебя есть тысячи четыре франков...
— У меня нет и половины.
— Тогда лучше и не начинать — только зря деньги растратишь... А что это за пометки там, на скале?
— Это я придумал, чтобы легче высчитать, сколько здесь работы.
— Ага, понимаю... Значит, ты не умеешь писать?
— Ни читать, ни писать.
— Жалко. Тебе надо поучиться. Сколько ни колоти молотом о камень, это не принесёт тебе такой пользы, как грамота.
— Ваша правда. Вот если бы вы поучили меня!
— Да я и сам не много знаю, но лучше что-нибудь, чем ничего, и если ты хочешь...
Ученье моё началось в тот же вечер. Для этого я нарочно часом раньше вернулся домой.
Увидев, как сильно я хочу выучиться грамоте, один из пастухов, помощник дядюшки Брада, тоже принялся заниматься со мною, и хоть терпения у него было меньше, чем у старика, но знал он, пожалуй, больше.
Скоро я настолько подучился, что мог понемножку подвигаться вперёд один, без посторонней помощи. Я стал брать с собой на площадку книгу и во время отдыха учился с таким же упорством и жаром, с каким работал над расчисткой земли.
