Фантастические сказки - Энсти Ф. (читать книги без регистрации txt) 📗
Но худшее ждало его впереди.
Во время наступившей паузы мистер Бердкин провозгласил:
- У меня такое подозрение, что вы позабыли хорнпайп. Может, Бультон докажет, что я ошибаюсь? Если я правильно помню, он танцевал этот танец на редкость точно. Прошу вас, сэр, окажите нам любезность, станцуйте соло.
Это была последняя капля. Бультон не собирался пасть так низко. Кроме того, он не знал, как плясать хорнпайп. А потому он произнес:
- Ни за что! С меня хватит этого… шутовства!
- Это очень невежливая форма отказа, Бультон, невежливая и неприличная. Теперь я просто настаиваю, чтобы вы станцевали хорнпайп. Нехорошо устраивать сцену. Будьте джентльменом.
- Говорят вам, не могу! - сердито пробормотал Поль.- Я никогда не делал ничего подобного. В мои годы для меня это просто смерть!
- Нелравда, сэр. Итак, вы решительно не желаете танцевать?
- Нет,- отрезал Поль.- Не желаю, черт побери!
Слово "черт" прозвучало так отчетливо, что на этот счет ни у кого не могло возникнуть никаких заблуждений. Гувернантка взвизгнула и призвала к себе своих воспитанниц. Дульси спрятала лицо в руках, а кое -кто из учеников захихикал.
Мистер Бердкин порозовел.
- После этих грязных слов, сэр, да еще в присутствии прекрасного пола, я отказываюсь иметь с вами дело. Прошу встать на эту скамейку. Джентльмены, выбирайте партнеров для шотландки!
Мистер Бультон, никоим образом не огорченный от того, что его освободили от дурацких танцев, взобрался на скамейку, откуда угрюмо взирал на происходящее. Время от времени гувернантка испепеляла его взором, видя в нем демона порока, а ее воспитанницы, исподтишка косились на него с любопытством, к которому примешивалось восхищение. Дульси же упрямо не смотрела в его сторону.
Не успел Поль поздравить себя с избавлением, как дверь распахнулась, и в зал важной походкой вошел доктор Грим-стон.
Он время от времени совершал такие посещения, отчасти чтобы проверить, как идут дела, отчасти в знак поощрения танцоров. Сначала он окинул питомцев благожелательным взглядом, но потом, когда его взор упал на торчавшего как перст Поля, в его глазах засверкали молнии.
Да, Поля застали не в том положении, в каком следует находиться тем, кто надеетея заслужить милость начальства. Сердце Поля ушло в пятки, и он стоял, беспомощно глядя на доктора Гримстона.
Наступило ужасное молчание. Доктор вообще был большой любитель ужасных молчаний, и если, согласно пословице, молчание золото, то у него это скорее была сталь. Наконец он осведомился:
- Могу ли я узнать, что вы там делаете, сэр?
- Честно говоря, сам не знаю,- упавшим голосом отвечал Поль.- Спросите у джентльмена со скрипкой.
Мистер Бердкин был хоть и вспыльчивый, но добродушный человек. Он уже забыл нанесенную ему обиду и не хотел, чтобы у его ученика возникли новые неприятности.
- Бультон был не совсем внимательным и не очень учтивым, доктор Гримстон,- сказал он, пытаясь изложить суть дела как можно мягче.- Поэтому я поставил его там в наказание.
- И правильно сделали, мистер Бердкин,- отвечал доктор.- Мне жаль, что мой ученик вынудил вас поступить таким образом. А вы, значит, снова пустились по стезе непослушания, сэр? А ну, отправляйтесь в класс и до чая напишите двенадцать раз положенное в таких случаях задание. Если же я еще замечу непослушание и фокусничанье с твоей стороны, Бультон, то ты получишь за нее сполна!
Итак, мистер Бультон был с позором изгнан с уроков танцев. Само но себе это никак не огорчило бы его, даже наоборот, но ужас состоял в том, что его желание начистоту объясниться с доктором рухнуло, как карточный домик. Теперь этот разговор придется отложить на сутки, а может, и навсегда.
Поль грустно размышлял над случившимся, одновременно выводя на бумаге бесконечные фразы, вроде "Развивайте учтивость и самоконтроль"1, "Истинное счастье - в довольстве обстоятельствами". Перспективы порки делались все более и более отчетливыми, и мистер Бультон не знал, как сможет вернуться в родной дом, выдержав подобное унижение. Родной дом! Что там творится в его отсутствие? Суждено ли ему вновь оказаться в его уютных стенах?
Настало время чая, а за ним вечерняя подготовка уроков под руководством мистера Тинклсра, который, подозревая, что все смешки и перешептывания направлены против его персоны, то и дело заставлял ни в чем ие повинных школьников держать ответ.
Поль сидел рядом с Джолландом1 и, поскольку никогда в жизни не писал сочинения по-немецки или латыни, нещадно
списывал у соседа. Джолланд, ожидавший обратного, однако, легко согласился предоставить свой груд для ознакомления, хотя и выразил сомнение, что дословное переписывание окажется плодотворным. Предупреждая, он руководствовался скорее заботой о себе, нежели о своем товарище.
В свободные минуты Джолланд поглощенно сочинял роман с иллюстрациями, озаглавленный им "Приключения Бена Беттеркина в школе". Роман носил отчетливо автобиографнческий характер, а эпизоды, где главного героя подвергали порке,- весьма, надо сказать, многочисленные,- отличались живостью и убедительностью изложения. В течение семестра Джоллалду удалось создать немалое количество страниц, украшенных изображением физиономий с высунутыми языками и выпученными глазами, каковы он предлагал для ознакомления наиболее испытанным друзьям, смущенно хихикая.
В таком вот обществе и в таких вот занятиях провел Поль на жесткой скамье вечерние часы. Наконец настало время отхода ко сну. Мистер Бультон страшился темной спальни, но делать было нечего, протест был бы чистым безумием, и он был вынужден провести еще одну ночь под крышей Крайтон-хауза.
Она оказалась хуже, чем первая, хотя виноват в этом был не кто иной, как сам Поль.
Ученики на сей раз были куда в лучшем настроении, чем накануне, и не имели желания продолжать вчерашнюю вражду. Как только первый костер недовольства угас, они были готовы забыть недавнее нарушение правил школьной чести и дать возможность нарушителю искупить прошлую вину.
Но он отказался пойти им навстречу. Постоянные неудачи во взаимоотношениях с доктором Гримстоном и невозможность обрести свободу сильно испортили ему настроение. Ему не хватало ни терпения, ни желания приспособиться к манерам школьников и ответить взаимностью на мирные инициативы, что, естественно, заметно охладило их добродушные, хоть и грубоватые натуры.
Когда были потушены огни, кто-то потребовал историю. В каждой спальне имелся свой профессиональный рассказчик, а в одной был юный романист, который начал рассказывать какой-то завлекательный сюжет в первый же вечер семестра, и развивал его до последнего дня перед каникулами, и, если его слушатели и стали позевывать на шестой неделе, сам он получал от своего рассказа огромное удовольствие и переживал вымышленные события всей душой.
Дик Бультон весьма ценился в этом качестве, и "то отец был неприятно поражен, узнав, что от него ждут историю на сон грядущий. Когда он понял, что от него требуется, то отказался с такой сварливостью, что вынужден был спрятаться под одеяло, чтобы не слышать возмущенного гула.
Увидев, что сопротивляется он довольно пассивно, соученики немедленно этим воспользовались, а именно: окружили его кровать со всех сторон и колошматили подушками по его измученной голове, пока не сочли, что грубиян достаточно наказан.
Мистер Бультон лежал в полуобморочном состоянии на узкой и жесткой кровати, пока соседи не погрузились в сон и не стихли голоса в других спальнях. Затем и он окунулся в тяжелый, беспокойный сон. Ему снились какие-то кошмары, и он просыпался, судорожно хватаясь за пустоту, и лежал, дрожа на своем неудобном ложе.
"Землетрясение,- бормотал он,- взрыв, динамит… Надо позвать детей. Боулер…"
Но реальность оказалась хуже яви.
Типпинг и Кокер долго щипали себя, чтобы не заснуть, пока их противник не забудется достаточно крепким сном, чтобы как следует поразвлечься. Стащив из-под него матрас, они весело наблюдали, как перепуганный и не осмеливающийся даже выругаться Поль подбирает одеяло и простыни и пытается, завернувшись в них, продолжить сон, переставший быть спасительным убежищем.
