Школа волшебства и другие истории - Энде Михаэль (читать полную версию книги .txt) 📗
— Бо-оже ж ты-ы мо-ой! — бесконечно медленно протянула она хнычущим голоском. — Ну и быстро же ты бегаешь! Просто голова идет кругом.
— Я тороплюсь на свадьбу нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого, — объяснила Транквилла.
На сей раз Шехерезаде понадобилось еще больше времени, чтобы привести свои липкие мысли в порядок, после чего она с трудом выдавила из себя:
— Како-ой у-ужас! Да ведь ты шла совсем в другую сторону. — Она беспорядочно повела усиками, пытаясь указать верное направление: — Туда-не-сюда-оттуда-я-думаю-сюда-да!.. Здесь-не-тут-сюда-ко-мне-потом-на-север-там-тут-ты-там… — И она замолчала, безнадежно запутавшись в своем маловразумительном объяснении.
— Ничего страшного, — сказала Транквилла, — теперь я, во всяком случае, знаю, что выбрала неверный путь. Так куда, говоришь, мне надо идти?
Улитка пришла в такое замешательство, что, сморщившись, исчезла в своем домике и появилась только спустя добрых полчаса.
Транквилла терпеливо ждала, пока Шехерезада опять обретет дар речи.
— Бо-оже ж ты-ы мо-ой! — сокрушалась улитка. — Вот незадача-то! Тебе следовало идти на юг, а не на север.
— Благодарю за подсказку. — И Транквилла, тяжело ступая, развернулась в обратную сторону.
— Но ведь праздник-то уже послезавтра! — плаксиво воскликнула улитка.
— Уж поверь, я буду там вовремя, — промолвила Транквилла.
— Вряд ли, — вздохнула улитка и уныло посмотрела на черепаху. — Вот если бы ты с самого начала пошла в нужную сторону, тогда, быть может, еще успела. А теперь нет никакой надежды. Все впустую. Како-ой у-ужас!
— Ты можешь сесть ко мне на панцирь, если хочешь отправиться вместе со мной, — предложила Транквилла.
Шехерезада обреченно опустила выпуклые глазки.
— Зачем? Теперь уже поздно, слишком поздно… Мы ни за что не успеем.
— И все же стоит попытаться, — сказала Транквилла. — Шаг за шагом, потихонечку-помаленечку.
— Мне так грустно, — захныкала улитка, — останься со мной и утешь меня!
— К сожалению, не могу, — дружелюбно ответила Транквилла, — ведь я приняла твердое решение.
И с этими словами она продолжила путь, на сей раз в обратном направлении.
Шехерезада Горюновна еще долго-долго смотрела ей вслед глазами, полными слез, и беспрестанно шевелила усиками, словно бормоча заклинания.
И снова день за днем брела черепаха, теперь уже в другую сторону, по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и днем.
Наконец повстречался ей ящер Захариас Манернолапкович. Он лежал на теплом камне и дремал. Его богатый изумрудно-зеленый чешуйчатый наряд так и переливался на солнце. Когда черепаха приблизилась к нему, ящер открыл один глаз, прищурился и сонно, но деловито поинтересовался:
— Стой! Ты кто такая? Откуда идешь? Куда путь держишь?
— Меня зовут Транквилла Неуклюжевна, — ответила черепаха, — иду я от древней маслины к пещере нашего великого султана.
Захариас Манернолапкович широко зевнул.
— Ах так… И зачем же ты туда направляешься?
— Я спешу на свадьбу нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого, поскольку он пригласил на нее всех зверей и птиц, а стало быть, и меня, — пояснила Транквилла.
Тут Захариас Манернолапкович от удивления открыл второй глаз и надменно посмотрел на черепаху.
— И как же такой жалкий пылесос, — прогнусавил он спустя некоторое время, — собирается туда добраться?
— Шаг за шагом, потихонечку-помаленечку, — привычно повторила Транквилла.
Захариас Манернолапкович оперся на локти и забарабанил по камню коготками.
— Ну и ну, вот так вот, вразвалочку-вперевалочку, ты собиралась попасть на свадьбу, которую должны были отпраздновать неделю назад?
— А ее не отпраздновали неделю назад? — спросила Транквилла.
— Нет, — лениво протянул Захариас Манернолапкович.
— Прекрасно, — обрадовалась Транквилла, — значит, я поспею вовремя.
— Сомневаюсь. Как высочайший сановник двора великого султана официально заявляю: торжество откладывается. Лев Двадцать Восьмой неожиданно выступил войной против тигра Себулона Саблезубовича. Так что ты можешь спокойно возвращаться домой.
— К сожалению, не могу, — ответила Транквилла Неуклюжевна, — ведь я твердо решила погулять на свадьбе.
И с этими словами, не обращая больше внимания на ящера, черепаха потопала дальше.
Захариас Манернолапкович, задумавшись, уставился полусонным взглядом в одну точку, бормоча:
— Но ведь это спорный вопрос… безусловно, это спорный вопрос…
И опять несколько дней ползла черепаха по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и при свете солнца.
Когда она пересекала каменистую пустыню, ей повстречалась стая воронов. Птицы сидели на ветках сухого дерева, нахохлившись и погрузившись в мрачные думы. Транквилла Неуклюжевна остановилась, чтобы справиться о дороге.
— Апчхи! — каркнул один из воронов, прежде чем она успела открыть рот.
— Будьте здоровы! — приветливо крикнула Транквилла.
— Я не чихнул, — пояснил ворон, — а только представился. Перед вами мудрец Апчхи Халеф Хабакук.
— Прошу прощения! А меня зовут Транквилла Неуклюжевна, и я всего лишь обыкновенная черепаха. Не могли бы вы, мудрый Хабакук, подсказать мне, как пройти к пещере нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого? Я, знаете ли, приглашена к нему на свадьбу.
Вороны обменялись многозначительными взглядами и откашлялись.
— Конечно, я мог бы подсказать тебе дорогу, — проговорил Хабакук и в раздумье почесал когтем голову, — однако проку от этого не будет. Ибо туда, где находится сейчас наш великий султан, не под силу проникнуть даже нам, мудрецам. А уж тебе, бедной невежественной клуше, и подавно не одолеть этот путь…
— И все же, шаг за шагом… — промолвила Транквилла. Вороны опять глубокомысленно переглянулись между собой и откашлялись.
— О неразумное создание! — с важным видом прокаркал Хабакук. — Ты заблуждаешься. То, о чем ты говоришь, относится к делам давно минувших дней. А прошлое никто не догонит.
— И все же я буду у пещеры вовремя, — твердо сказала Транквилла.
— Это невозможно! — ответил Хабакук замогильным голосом. — Разве ты не видишь, что на нас траурные одежды? Несколько дней назад мы похоронили нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого. В схватке с тигром Себулоном Саблезубовичем он получил тяжелую рану, от которой скончался.
— Ах, — горестно вздохнула Транквилла Неуклюжевна, — я искренне сожалею.
— Поэтому возвращайся домой, — продолжал Хабакук, — или оставайся здесь и раздели нашу скорбь.
— Не могу, — дружелюбно ответила Транквилла, — ведь я приняла решение!
И с этими словами она снова пустилась в путь. Вороны неодобрительно посмотрели ей вслед и, пошушукавшись между собой, прокаркали:
— Что за несговорчивая особа! Неужели она хочет попасть на свадьбу того, кто уже умер?!
Опять несколько дней брела черепаха по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и при свете солнца.
И в конце концов она добралась до леса, посреди которого расстилался усеянный цветами луг. И на этом лугу собралось множество зверей и птиц, больших и маленьких, старых и молодых, толстых и худых, мокрых и сухих. Всех переполняла радость, все будто чего-то ожидали.
— Ах, скажите, пожалуйста, — обратилась Транквилла Неуклюжевна к малюсенькой обезьянке, которая весело скакала вокруг нее и хлопала в ладоши, — как мне пройти к пещере нашего великого султана?
— Да ты прямо перед ней и стоишь, — заметила обезьянка. — Видишь вход на той стороне лужайки?
— Тогда, — осторожно поинтересовалась Транквилла Неуклюжевна, — это, наверное, и есть свадьба нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого?
— Да нет же! — воскликнула обезьянка. — Ты, видно, прибыла из дальних краев! Сегодня справляет свадьбу наш новый великий султан, Лев Двадцать Девятый.
Тут из пещеры появился величественный молодой лев с роскошной, сверкающей точно само солнце гривой. А рядом с ним выступала сказочно красивая львица. И все звери дружно закричали, приветствуя их, а потом начался пир, и гостей угощали всякими лакомствами. Песни и пляски продолжались до глубокой ночи. Светлячки озаряли лужайку, на все лады заливались соловьи, и сверчки им аккомпанировали. Одним словом, это был действительно самый замечательный из праздников, которые когда-либо устраивались в лесу. И на самом почетном месте среди гостей сидела Транквилла Неуклюжевна, несколько, правда, утомленная, но очень счастливая, и повторяла:
