Жизнь на Самоа - Стивенсон Роберт Льюис (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗

Вчера вечером после английского урока Генри рассказал, что среди островитян только и разговору что о войне. Они слишком долго ждут главного судью и разуверились в его приезде. Генри задал массу смутивших меня богословских вопросов, однако Льюис легко с ними справился. Я всегда боюсь разойтись с тем, чему учат миссионеры, и тем самым внести разлад в головы самоанцев. В особенности он допытывался, правда ли, что языческие народы, не слыхавшие о существовании христианства, должны попасть в ад. Он понял так, что должны.

Генри очень хорошо работает и прекрасно ведет себя. Зато на Бена что-то нашло: вдруг явился с жалобой, будто в павильоне много москитов. Поскольку мне известно, что как раз там их почти нет, я стала искать другого объяснения его хандре. Мне пришло в голову, что он, наверное, считает себя отстраненным от заведования кладовой. Льюис тотчас вышел к нему и объявил, что Пауль не имеет к кладовой никакого отношения и, если ему что-нибудь понадобится, всегда должен спрашивать у Бена. После этого Бен удалился с улыбкой и, по-видимому, совсем довольный. Должно быть, моя догадка правильна.

Мистер Карразерс помог нам выбрать место для огорода. Но его надо предварительно расчистить. На эту работу сразу поставили Фалиали. Льюис помогал ему, вооружившись большим охотничьим ножом. Он и сейчас продолжал бы это занятие, но вконец стер обе руки; у него огромные волдыри на ладонях, и страшно, как бы не стало хуже. Беда в том, что, когда Льюис не работает вместе с Фалиали, дело еле двигается. Сегодня неожиданно разразился ливень, и работники, хотя и были в одних набедренных повязках, попрятались кто куда. Двое обосновались в старой кухне, мирно покуривая трубки. Генри, увидав, что команда Бена бросила работу, выбежал и велел Бену созвать их, но тот только ежился и не решался. Тогда Генри взял это на себя и, чтобы показать пример, занялся расчисткой вместе с ними. Я никак не предполагала за ним таких способностей. Когда мы позже говорили с ним об этом, Генри объяснил, что Бен не может никому приказать работать, а у него, как он выразился, «твердое сердце».

Вчера Пауль отпросился в Апию по разным делам. «Я бы хотел съездить сегодня, – сказал он, – и еще разок в воскресенье, когда придет „Любек“. А после, миссис Стивенсон, вы меня больше не отпускайте. Я вас очень прошу, заставьте меня остаться здесь». В самом тоне просьбы я почуяла недоброе и была не слишком удивлена, когда он вернулся совершенно пьяным. Это было заметно уже по тому, как он подъехал, отчаянно мотаясь в седле из стороны в сторону, и просто кувыркнулся на землю, едва лошадь стала.

Пауль ходит бледный и пришибленный, но о вчерашнем пока никто ни слова. Завтра Льюис думает сказать ему, что если он еще собирается в Апию встречать «Любек», то лишь при условии, что они поедут и вернутся вместе. Ему и ехать было не в чем; пришлось ссудить его шляпой, шарфом и единственными ботинками Льюиса.

Мне показалось, что одна из моих желтых куриц готова стать наседкой и пора обеспечить ее яйцами. Чтобы отличить подложенные в гнездо от новых, я начертила карандашом на каждом яичке черную опоясывающую полоску. Окончив приготовления, я вышла из курятника и стала глядеть внутрь через щелку. Госпожа наседка заквохтала было над гнездом, но при виде меченых яиц отпрянула с возгласом удивления и тревоги. «В чем дело?» – завопили оба петуха и со всех ног кинулись к месту происшествия. Они отшатнулись от гнезда точь-в-точь как наседка, взволнованно посовещались и наконец рискнули дотронуться до яиц клювами. К этому времени вся пятерка желтых кур собралась вокруг гнезда, а вскоре и остальные птицы, вытягивая шеи, спешили поглазеть на диковинку. После того как петухи потыкали яйца клювом, куры мало-помалу осмелели и попробовали склюнуть черные отметины. При этом не прекращался тревожный гомон. На следующее утро более половины яиц оказались расклеванными, а остальные я забрала, чтобы спасти хоть их.

Мистер Карразерс и земельный комиссар мистер Мэйбен note 30 побывали у истоков одного из наших ручьев. Оказалось, что он начинается от ключа, а водопад в том месте, где мы думаем его использовать, имеет в высоту двести футов. Мистер Карразерс первым описал нам источник, а теперь взялся показать его Мэйбену, который сперва встретил сообщение с недоверием. Он рассказывает, что вверх по течению одного из ручьев обнаружил целую банановую плантацию и массу таро note 31. Как только у Льюиса подживет рука, он начнет прорубать дорогу к водопаду.

Вдоль ручья, где закладывается сад, мы наткнулись на странные каменные перегородки по направлению от берега к горе через каждые несколько ярдов. Пока еще я не знаю, уложены камни просто на поверхности или это настоящие стены и далеко ли они тянутся, но по мере работ над садом это выяснится само собой. Генри говорит, что до того, как на Самоа появились белые, местное население жило в глубине острова, а не на побережье, как теперь.

Этих людей очень трудно удержать за работой. Сейчас Льюис и Генри оба этим заняты. Единственное действенное средство – сарказм. Но довольно сложно применять его, не зная самоанского языка. Я сшила Генри и Бену противомоскитные сетки и дала Генри пару рубашек. Не сомневаюсь, что эти скромные подарки для него гораздо ценнее всех заработанных денег.

На грядках, которые я засеяла с Паулем, а потом с Генри, хорошие всходы. Уже и горох, и сахарная кукуруза показались из земли, а лимская фасоль совсем окрепла. Я заказала еще семян, в частности травы, с которой хочу поэкспериментировать.

Вчера мои записи прервал приход доктора Штюбеля и мистера Шмидта. От доктора Штюбеля я в восхищении. Они привезли новость, что сегодня самоанские вожди собираются на совещание, чтобы обсудить и попытаться выяснить смысл таинственных знамений, вызывающих такую тревогу и брожение среди островитян.

Эти мрачные предзнаменования все множатся и учащаются. Была поймана рыба (мистер Штюбель видел ее и попробовал кусочек), состоящая из одной головы, без всяких признаков хвоста – отвратительное создание; укол ее плавников, говорят, верная смерть. А на спине рыбы якобы можно было разобрать самоанское слово «хватать» или «кусать», что предвещает войну и всякие бедствия. Еще поймали красного угря; видели кровь, плывущую по реке; но хуже всего была собака, нарушившая церемонию питья кавы. Забавно, что, когда Генри рассказывал нам о войне духов, единственным эпизодом, внушившим ему сомнения, была история о том, как духи будили доктора. «В этом, – сказал он, – я не уверен».

Бен явно ищет ссоры со всеми и каждым. Вчера он явился к Паулю с жалобой на то, что люди из его бригады получают мясо только раз в день, и это после того, как все продовольственные дела переданы в его же руки. Он заявил, что чернокожие рабочие должны есть мясо раз в день, а самоанцы дважды. Довольно странное разделение, особенно если учесть, что первые работают как раз вдвое больше. Что касается работы, то дождь льет ливмя без перерыва, и посреди этих потоков я вижу Генри с зонтом и Пауля в макинтоше, помогающих пропольщикам на кукурузном поле.

Вчера утром явился мистер Мурс и пробыл у нас весь день. После обеда подъехал верхом плотник мистер Уиллис.

К ленчу я приготовила пару цыплят с картофельным пюре и ананас в красном вине, нарезанный ломтиками. Хлеб мой опять не вышел, и я испекла противень американского печенья на соде, вспомнив, что оно нравится мистеру Мурсу. Когда все было уже на мази и я мысленно поздравила себя с тем, что все-таки удалось как следует накалить плиту, я обернулась к Паулю со словами! «Наконец-то все в порядке». «Да, – ответил он, – все, кроме меня».

Тут я увидела, что он смертельно бледен и лицо его, покрытое потом, выражает полное изнеможение. Он уже переоделся, чтобы прислуживать за столом, сменив свою фланелевую рубашку на полотняную с застежкой сзади. Жаловался он на адскую боль между лопатками. Я отослала его опять надеть теплую рубаху и побежала к Льюису за советом. Льюис поставил на больное место банку, после чего боль как бы разошлась по всему телу. По моему предложению ему дали салицилки, и я отправилась кончать готовить, оставив бледного и несчастного Пауля совершенно больным в постели с банкой на спине. К вечеру боль совсем исчезла, но он сильно ослабел.