Рокоссовский - Кардашов Владислав Иванович (читать книги онлайн .txt) 📗
Вскоре мимо окон командного пункта на галопе стали проноситься кавалеристы корпуса Н. С. Осликовского. Сам командир корпуса заскочил в штаб и доложил, что его головной полк уже в районе действий, ведет бой с прорвавшимися в расположение 48-й армии войсками противника.
Метель тем временем не ослабевает, на дорогах возникают сугробы, и в таких условиях кавалеристы Осликовского имеют неоспоримое преимущество перед пехотой. Снежные заносы мешают и врагу. Советские части, обойденные в населенных пунктах, занимают круговую оборону и сопротивляются до конца. 28—30 января бои идут с переменным успехом, но к 31 января гитлеровские войска вынуждены отойти на исходные позиции. Деблокада восточнопрусской группировки не состоялась.
Только сумел Рокоссовский справиться с этой угрозой, как положение обострилось на другом участке. В районе города Торна (Торунь) 70-я армия блокировала группировку гитлеровцев. По оценке командарма-70 в ней было всего 5 тысяч солдат, и потому для ее ликвидации выделялась лишь ослабленная стрелковая дивизия и один полк без достаточного количества артиллерии. На самом же деле в гарнизоне Торна насчитывалось около 30 тысяч солдат и этот просчет привел к необходимости вести тяжелые бои.
Вечером после ужина в штаб-квартире к Рокоссовскому обратился начальник тыла фронта И. М. Лагунов:
— Товарищ командующий, из Торна пришло несколько поляков. Они говорят, что в городе полно солдат, у них танки, бронемашины, артиллерия.
— А где были задержаны эти поляки?
— Да никто их не задерживал, товарищ командующий, просто они зашли к нам в госпиталь и сказали, что на пути никого из наших солдат не встретили. Это встревожило начальника госпиталя, он и позвонил мне.
Рокоссовский с начальником штаба только начали обсуждать, какие силы следует выделить для ликвидации торунского гарнизона, как комфронта вызвали к телефону.
Говорил командарм-70 Попов:
— Товарищ командующий фронтом! Противник прорвал кольцо и движется на север, к Грауденцу. Войск у него гораздо больше, чем мы предполагали.
— Что вы предприняли?
— У меня нет войск под руками, противник приближается к моему командному пункту. Прошу вашего разрешения перенести его.
— Хорошо, переходите в ближайшую дивизию и немедленно принимайте меры к ликвидации противника. Я сейчас позвоню Батову и прикажу ему переправить на восточный берег войска навстречу немцам.
Рокоссовский связался с командующим 65-й армией, войска которой вели бои за расширение плацдармов на западном берегу Вислы в нижнем ее течении:
— Павел Иванович, противник вырвался из Торна и движется по тылам 70-й армии к вашим переправам и к Грауденцу, где немцы еще сохранили переправы. Надо принимать меры! Что у тебя есть на восточном берегу?
— Дивизия и полк.
— Этого мало! Переправь обратно с плацдарма минимум две дивизии, иначе их не сдержать.
Батов немедленно начал исполнять приказ Рокоссовского. Объединенными усилиями двух армий прорвавшаяся группа войск гитлеровцев была окружена на правом берегу Вислы, к востоку от Хелмно, уже на открытой местности, а не в городе-крепости. После нескольких дней боев группировка была разгромлена, 12 тысяч фашистов попали в плен и лишь около 3 тысяч сумели переправиться через Вислу.
Отражая попытки врага деблокировать восточнопрусскую группировку, уничтожая гарнизоны немецких крепостей в своем тылу, войска левого крыла фронта одновременно расширяли свои плацдармы на левом берегу Вислы в готовились к наступлению в Восточной Померании.
Это наступление началось без оперативной паузы и явилось, по существу, продолжением наступательных действий войск 2-го Белорусского фронта, но с новыми целями и задачами. Уже в ходе боев в Восточной Пруссии Рокоссовский, своевременно информированный Ставкой о дальнейшем развитии событий на правом крыле советско-германского фронта, сумел правильно оценить обстановку и произвел некоторую перегруппировку своих войск. Не ослабляя внимания к боям в Восточной Пруссии, он постарался усилить левое крыло фронта и к моменту получения директивы Ставки имел здесь группировку, позволявшую развивать наступление без паузы. Таким образом, Рокоссовскому удалось обеспечить непрерывность ударов по противнику и их нарастающую силу.
8 февраля Ставка приказала Рокоссовскому перейти в наступление с целью разгрома восточнопомеранской группировки врага. Силы левого крыла фронта и его центра должны были начать наступление 10 февраля. Четыре своих правофланговых армии Рокоссовский должен был передать 3-му Белорусскому фронту, на который Ставка возложила завершение разгрома врага в Восточной Пруссии. В тот же день Рокоссовский отдал приказ, формулировавший ближайшие задачи армий фронта. Вскоре он направил в Ставку свои соображения о дальнейших действиях войск. Учитывая состояние войск фронта, Рокоссовский предполагал уменьшить пространственный размах операций, заменить намечавшийся фронтальный удар по всей восточнопомеранской группировке маневром на окружение ее части путем отсечения 2-й немецкой армии.
Предложения Рокоссовского об изменении плана Ставки были вызваны состоянием войск фронта. В январе — феврале 1945 года они понесли большие потери, были утомлены и требовали отдыха. В дивизиях насчитывалось не более 3—4 тысяч человек. Исправных танков в соединениях фронта не было и трехсот. Все это и вызывали тревогу Рокоссовского.
Начавшиеся 10 февраля действия 2-го Белорусского фронта были довольно успешными. За 10 дней его войска продвинулись на 40—60 километров, но вое же полностью выполнить задачу Ставки не смогли. Поэтому Верховное Главнокомандование решило привлечь для разгрома восточнопомеранской группировки и войска 1-го Белорусского фронта. Оба фронта смежными флангами должны были наступать на север, рассечь вражескую группировку, выйдя к Балтийскому морю. Затем войска 2-го Белорусского фронта должны были повернуться фронтом на восток, ликвидировать восточную часть вражеской группировки и овладеть городами Данцигом и Гдыней.
Выделенные Ставкой для удара на левом фланге фронта 19-я армия и 3-й танковый корпус еле-еле успевали сосредоточиться в районе, откуда им предстояло действовать, но все же намеченные сроки были выдержаны. Рокоссовский вновь показал завидное умение в кратчайший период концентрировать на ударных участках необходимое количество войск в техники. При незначительном общем превосходстве в силах над противником в полосе шириной 17 километров на направлении главного удара армии Рокоссовского превосходили врага по пехоте почтя в 3 раза, по танкам и самоходной артиллерии — в 2 раза, по минометам — в 4,5 раза и по орудиям — в 3 раза.
После сорокаминутной артиллерийской подготовки 19-я армия утром 24 февраля перешла в атаку и к исходу дня продвинулась на 10—12 километров. С утра следующего дня Рокоссовский ввел в прорыв 3-й гвардейский танковый корпус генерала А. П. Панфилова, и в тот же день обозначился крупный успех: преодолев за день 40 километров, танкисты вышли на оперативный простор. После этого они еще прибавили темп наступления. Сбивая вражеские части прикрытия, обходя опорные пункты, оставляя их для разгрома пехоте, танкисты Панфилова устремились к северу, к берегу Балтийского моря. Теперь, в 1945 году, немецко-фашистским войскам не удавалось противодействовать умелым маневрам советских танкистов, наступавших решительно и смело.
Стремительное продвижение танкистов и радовало и беспокоило Рокоссовского. Дело в том, что они, наступая на север, не имели обеспечения с левого фланга, так как войска 1-го Белорусского фронта должны были перейти в наступление только 1 марта. Об этом Рокоссовский говорил с Верховным Главнокомандующим:
— По данным разведки, товарищ Сталин, в Ной-Штеттине, который находится западнее разграничительной линии, концентрируются войска немцев. Я боюсь. что, если Жуков не начнет вскоре наступление, они ударят нам в открытый левый фланг. Существует реальная угроза этого.
— Попробуйте сами обеспечить фланг, — предложил Сталин.
