Коротков - Гладков Теодор Кириллович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Вроде бы, обычное житейское дело — женитьба. Но в данном случае все оказалось не так-то просто. Поначалу Ирина категорически отказалась идти в ЗАГС, дабы, как принято выражаться выспренно, вступить в законный брак. Она вполне могла обойтись и без штемпеля в паспорте.
— В чем дело? — в недоумении настаивал Александр.
— Потому что регистрация наших отношений может тебе поломать всю карьеру.
— Это почему же?
— Потому что я дочь — «врага народа»…
Рассказала: ее отец, Басов Александр Иванович, крупный ученый-экономист в области лесного хозяйства, доктор наук и профессор, был в 1948 году арестован и осужден по пресловутой 58-й статье. Тогда очередная волна политических репрессий накрыла многих видных ученых и специалистов. Через несколько лет А. И. Басов умер в заключении.
— Ты уверена, что твой отец был честный человек? — спросил Александр.
— Абсолютно.
— Тогда идем в ЗАГС.
И они пошли…
Эта решительность Короткова говорит о многом. И не только о любви к жене. Как и его отказ вернуть югославский орден. Женитьба в те годы на дочери «врага народа» действительно могла поломать не только карьеру, но и всю жизнь… И они оба, и Ирина Александровна, и Александр Михайлович, это прекрасно понимали.
В сороковые — пятидесятые годы сотрудникам советской разведки, как и работникам любого государственного учреждения, приходилось жить и выполнять свой служебный долг в обстановке чрезвычайно тяжелой. И дело было не только в послевоенной разрухе, нехватке всего и во всем, трудностях быта, горечи многомиллионных потерь, незалеченных ран войны. Терпеливому нашему народу было не впервые переживать подобные тяготы. Худо было из-за тяжелого, удушливого климата в общественной и политической жизни страны. Если вообще можно говорить о таковой. Как-то незаметно улетучились надежды большинства населения на то, что вот закончится война и начнется новая жизнь, не только более зажиточная, но и более свободная, что будут отменены бесчисленные запреты и ограничения, навсегда останется в прошлом парализующий страх, бытующий в каждом доме, — от рядового колхозника до министра и маршала после 1937 года… (Автор напоминает, что данная дата для него всего лишь символ произвола и беззакония, что бушевали в стране на самом деле несколько десятилетий.)
Не миновал этот страх даже то ведомство, которое само этот страх и олицетворяло: НКВД — НКГБ — МГБ.
Доказательство тому — судьба очередного главы ведомства, министра государственной безопасности СССР генерал-полковника Виктора Абакумова и значительной группы его подчиненных. Чистокровно русский, Абакумов пострадал из-за пресловутого еврейского вопроса!
Когда в средствах массовой информации сегодня в нашей стране или за рубежом вспоминают по какому-либо поводу последние годы правления Сталина, то непременно начинают именно с этого вопроса. Словно преследование евреев является едва ли не главным и единственным преступлением сталинского режима. Меж тем государственный антисемитизм был лишь одним из проявлений тяжкого идеологического и политического, а точнее, полицейского пресса, под которым задыхалось все послевоенное общество нашей страны.
Не успели отгреметь залпы салютов 9 Мая, отзвучать фанфары Парада Победы 24 июня 1945 года, как Сталин и его ближайшие соратники осознали, что советские люди, победившие в самой кровавой войне в истории человечества и ставшие потому его бесспорными спасителями, слишком много о себе возомнили, а потому пора поставить их на место, напомнить всем и каждому, особенно интеллигенции как мыслящей на свое несчастье прослойке общества, кто есть кто и что есть что.
Для начала появилось знаменитое Постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград». Жертвами оного в первую очередь стали знаменитые писатели Михаил Зощенко и Анна Ахматова. Заметьте — оба никакого родства с евреями не имели. Правда, Ахматова (настоящая фамилия Горенко) обладала носом довольно подозрительной формы.
Постановление ЦК было опубликовано во всех газетах и широко обсуждалось на собраниях, партийных и просто трудящихся, в том числе предприятий и учреждений, никакого отношения к литературе не имеющих. Фамилия Зощенко и Ахматовой знали теперь даже те, кто никогда не читал не только стихов великой поэтессы, но даже рассказов Зощенко, перед войной едва ли не самого популярного советского писателя.
А вот о том, что без всяких сообщений в печати на дальние «севера» потянулись эшелоны из вагонов, по привычке называемых в народе «столыпинскими» (на самом деле то были обыкновенные теплушки с зарешеченными оконцами, с автоматчиками на тормозных площадках), знали только работники железных дорог и те, «кому положено». То отправляли с громадными сроками в лагеря освобожденных из немецкого плена бойцов и командиров Красной Армии. Евреев среди них почти что не было и быть не могло по всем известной причине. Разве что попадали одиночки, сумевшие скрыть от немцев свою национальность.
Потом прошла известная дискуссия по философии: изобличали и клеймили за идеализм и прочие идеологические грехи всех, кто хоть на йоту отступал от четких формулировок, изложенных в главе четвертой, написанной самим Сталиным (хотя считалось, что это коллективный труд анонимных авторов), «Краткого курса истории ВКП(б)».
Среди обличенных в идеализме и обличителей евреев было примерно поровну.
Ударили и по музыкантам. Специальное постановление вышло по опере «Великая дружба». Досталось и по неправильной музыке, и по ошибочному либретто. Автором оперы был известный композитор Вано Мурадели, мало того, что не еврей, но вообще земляк Сталина. Попутно еще раз сурово погрозили пальцем двум великим русским композиторам: Дмитрию Шостаковичу и Сергею Прокофьеву.
Затем по инициативе и при непосредственном участии невежды и мракобеса «народного академика» Трофима Лысенко была разгромлена отечественная биологическая наука. Правой рукой Лысенко был профессор И. Презент… еврей!
Потом были постановления о положении с репертуаром драматических театров. Особенно досталось Александру Гладкову (между прочим, автору пьесы «Давным-давно», по которой много лет спустя был поставлен популярный фильм «Гусарская баллада») за его новую пьесу «Новогодняя ночь», признанную клеветнической.
Попало и кинематографистам — за вторые серии известнейших фильмов «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна и «Большая жизнь» Леонида Лукова.
Энтузиасты попытались добраться и до идеалистов-физиков. Но тут случилась осечка: некоторые авторитетные физики намекнули Берии, что разгромить идеалистов в их рядах, конечно, можно, но тогда некому будет делать «изделие» — так, соблюдая сверхсекретность, именовали атомную бомбу. Прагматик Берия, разумеется, послал энтузиастов новой дискуссии куда подальше, ему нужна была бомба, а не изобличительные статьи в газетах. Авторы же бомбы евреи Юлий Харитон и Яков Зельдович, а также русский Андрей Сахаров (как и многие другие их коллеги) стали неоднократными Героями Социалистического Труда и лауреатами Сталинской премии, после смерти вождя стыдливо переименованной в Государственную [161].
Ну а как же все-таки обстояло дело с еврейским вопросом? Дошла очередь и до него. Он привлекал инициаторов по двум причинам: во-первых, в среде научно-технической, медицинской и творческой интеллигенции действительно было много евреев. Во-вторых, евреи были апробированными во многих странах и в разные времена «козлами отпущения» всех бед и несчастий, переживаемых так называемой коренной нацией.
«Еврейский вопрос» возник в ходе общей борьбы за чистоту марксистско-ленинской (читай — сталинской) идеологии. Гром на сей раз разразился над театральными критиками. Оказалось, что все эти горе-критики, вроде Даниила Данина, Александра Борщаговского, Льва Субоцкого (общим числом около двух десятков), не просто зловредные люди, клеветники, осмелившиеся критиковать пьесы Анатолия Софронова и романы Михаила Бубеннова, космополиты и хулители всего отечественного, но еще и евреи! Изобличение критиков шло на фоне общей борьбы с космополитизмом и преклонением перед заграницей. (Известен случай, когда бывший шофер-фронтовик, кстати, русский, получил срок за то, что в пивной в споре громогласно заявил, что грузовик-«студебеккер» лучше нашего «ЗиС-5».) Появилось несметное количество книг, статей, даже кинофильмов, доказывающих русский приоритет во всех решительно областях науки и техники. Появился даже анекдот, соль которого сводилась к заключительной, ставшей крылатой фразе: «Россия — родина слонов». За него тоже сажали.
