Коротков - Гладков Теодор Кириллович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Но теперь воспаленное воображение Рюмина связало вместе давние письма Тимашук с арестом «сиониста» медика Этингера. Так родилась бредовая на первый взгляд идея «заговора евреев-врачей» против руководителей партии и правительства, посягательства на их жизнь. Движимый своеобразным комплексом неполноценности, зная, что сослуживцы относятся к нему с нескрываемой насмешкой, Рюмин почувствовал возможность громко заявить о себе. Одного Андрея Жданова ему показалось мало, и он присовокупил к жертвам заговорщиков-врачей еще и Александра Щербакова, умершего скоропостижно в канун Дня Победы в возрасте всего сорока четырех лет. Щербаков был личностью уникальной хотя бы потому, что занимал одновременно по крайней мере пять высоких должностей: первого секретаря МК и МГК партии, секретаря ЦК, начальника Главного политуправления и заместителя наркома обороны, начальника Совинформбюро. Щербаков был тучен и рыхл, при больном сердце много пил, что ни для кого в высших эшелонах секретом не являлось. Смерть его в относительно молодом возрасте была при данных обстоятельствах естественной, но при определенной подаче материалов могла и наводить на подозрения. К фамилиям Жданова и Щербакова Рюмин уже намеком добавил фамилию Георгия Димитрова, скончавшегося в 1949 году, а также нескольких военачальников. Правда, названные маршалы были еще живы, поэтому по отношению к ним была использована более осторожная формулировка: «умышленно нанесен ущерб здоровью».
Отдельно Рюмин подготовил документ о наличии в Москве молодежной еврейской террористической организации.
С этими докладными Рюмин сумел пробиться к самому министру. Выслушав Миньку и ознакомившись с документами, Абакумов решительно заявил, что Этингер, конечно, антисоветская сволочь, но никакого заговора врачей в природе не существует. Что же касается «молодежной еврейской террористической организации», то таковой тоже не существует, просто есть группа безответственных мальчишек, которым следует надрать уши, чтобы меньше болтали.
В данном случае Абакумов проявил профессиональную разумность и… полную политическую недальновидность, можно сказать, утратил дворцовую бдительность.
Рюмин шел ва-банк. Он сумел попасть на прием к помощнику Маленкова, тот сразу понял, что невзрачный подполковник с Лубянки для него самая что ни на есть золотая жила. Играло роль даже такое вроде бы мелкое обстоятельство, что ответа на свое второе письмо — в адрес секретаря ЦК Алексея Кузнецова, курировавшего, как бы мы сегодня сказали, «силовые ведомства», в том числе МГБ, Тимашук так и не получила. Секретарь же ЦК Алексей Кузнецов вместе с членом Политбюро ЦК, председателем Госплана СССР Николаем Вознесенским, председателем Совета Министров РСФСР Михаилом Родионовым, председателем исполкома Ленсовета Петром Лазутиным, первым секретарем ленинградских обкома и горкома партии Петром Попковым, вторым секретарем ленинградского горкома партии Яковом Капустиным были расстреляны в два часа ночи 1 октября 1950 года по сфальсифицированному от начала и до конца «Ленинградскому делу» [163]. Инициатором дела и его непосредственным куратором был… сам Георгий Маленков. Главные фигуранты по делу даже арестованы были в его кабинете, он же самолично принимал участие в их допросах.
Выходило, по Маленкову, что в довершение своих злодейств Кузнецов еще и покрывал убийц своего руководителя по долгим месяцам ленинградской блокады Жданова!
А тут у «Маланьи» — так прозвали в Политбюро Маленкова его соратники, и не только по созвучию фамилии, но и за бабье пухлое лицо и рыхлую, бесформенную фигуру — появилась возможность поквитаться с Абакумовым за давнее «дело авиаторов», за свою хоть и короткую, но все же ссылку в Среднюю Азию, которая могла бы завершиться невозвращением в Москву, а самым страшным, и ныне вспомнишь — вздрогнешь…
Молодец этот коротышка-подполковник, хорошо использовал против своего красавчика-министра один незначительный, вроде бы, фактик. Дело в том, что арестованный профессор Этингер, сознавшийся под давлением следствия во всех смертных грехах, скоропостижно скончался в тюрьме. В интерпретации Рюмина это выглядело так: Абакумов специально засадил готового дать показания о заговоре врачей Этингера в холодную и сырую камеру, чтобы тот побыстрее умер. Тем самым Абакумов рассчитывал надежно упрятать концы в воду…
Выждав подходящий момент, Маленков положил докладную Рюмина (по некоторым данным, перепечатанную малограмотным подполковником в кабинете помощника Георгия Максимилиановича одиннадцать раз!) на стол Сталина.
Вождь был взбешен. Он не только полностью поверил рюминско-маленковской фальшивке, но тут же приказал арестовать своего лечащего врача Виноградова, заковать его в кандалы и бить, бить, бить…
Немедленно начались аресты медиков величайшего уровня, евреев по национальности. В тюрьме оказались профессора М. Вовси (двоюродный брат Михоэлса), М. и Б. Коганы, А. Фельдман, А. Гринштейн, Я. Рапопорт и другие. Всех их и многих других якобы завербовала американская разведка через еврейскую буржуазно-националистическую организацию «Джойнт».
Арестованы были и русские врачи — за те же грехи, в частности, уже названные ранее профессора Виноградов и Егоров. С ними никакой «Джойнт», разумеется, дел иметь не мог. Поэтому их сделали старыми английскими шпионами.
Деяния министра Абакумова ЦК ВКП(б) квалифицировал как измену Родине. 12 июля 1951 года он был арестован и препровожден в тюрьму «Матросская тишина» как секретный арестант «номер 15». Впоследствии тюрьмы менялись, но этот номер остался за Абакумовым навсегда.
Чуть позже за ту же вину были арестованы начальник Следственной части по особо важным делам МГБ СССР генерал-майор А. Леонов, три его заместителя — полковники М. Лихачев, В. Комаров и Л. Шварцман, начальник Секретариата министерства И. Чернов и его заместитель полковник Я. Броверман. Все они, за исключением Чернова, были настоящими костоломами, мастерами составления фальсифицированных протоколов и обвинительных заключений. Особенно славился в МГБ своим умением состряпать нужную бумагу полковник Лев Шварцман, в прошлом заведующий отделом редакции газеты «Московский комсомолец» и ответственный секретарь газеты «Рабочая Москва». Впрочем, он умел работать не только перышком. Ныне известно, что Шварцман самолично зверски избивал бывшего генерального секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Косарева, будущего Маршала Советского Союза, а тогда еще генерала Кирилла Мерецкова и многих других.
Все перечисленные следователи, опять же кроме Чернова, который, строго говоря, к следствию никакого отношения не имел, принимали активное участие и в «Ленинградском деле», и в «деле ЕАК», а посему, должно быть, им было очень обидно теперь самим оказаться в тюрьме из-за каких- то еврейских врачей.
Виктора Абакумова держали в одиночке, зверски избивали, бросали в карцер с холодильной установкой. Длительное время его круглосуточно держали в кандалах. Днем руки сковывали за спиной, на ночь спереди. Снимали оковы лишь на несколько минут в сутки — для приема пищи и отправления естественных потребностей. Надо отдать ему должное — Абакумов держался до самого конца чрезвычайно мужественно, ни в чем себя виновным не признавал и никого не оговорил.
В тот же день, когда была решена судьба Абакумова, Маленков протолкнул на его должность министра госбезопасности СССР своего человека — Семена Игнатьева, работавшего заведующим отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б).
Спустя два-три месяца началась чистка работников Центрального аппарата за участие в «сионистском заговоре в МГБ СССР», возглавляемом якобы самим министром Абакумовым.
Были арестованы два заместителя министра — Евгений Питовранов и Николай Селивановский (оба, как и Абакумов, русские), затем взялись за сотрудников, действительно евреев по национальности. В тюрьме очутились генерал-лейтенанты Леонид Райхман и Михаил Белкин, генерал-майор Леонид Эйтингон, полковники Андрей Свердлов (сын бывшего председателя ВЦИК Якова Свердлова) и Яков Матусов — оба последних принимали участие в подготовке и проведении «московских процессов» тридцатых годов. Арестовали уже вышедшего в отставку полковника Михаила Маклярского, одного из ближайших сотрудников Павла Судоплатова в годы войны. Теперь Маклярский занимался литературным трудом, был удостоен двух Сталинских премий за сценарии фильмов «Подвиг разведчика» и «Секретная миссия».
