Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый» - Ли Куан Ю (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
В весьма эффектной манере он также заявил об изменении направленности австралийской внешней политики и стремлении стать «хорошим соседом» в регионе и «хорошим другом» афро-азиатских стран. Я бросил вызов его заявлениям и привел в качестве примера установление квот на импорт рубашек в Австралию и ограничения на полеты «Сингапур эйрлайнз». Он принял это как личное оскорбление, и его ответы стали язвительными. Витлэм был новичком на встрече, где присутствовало немало моих старых друзей: премьер-министр Великобритании Тэд Хит, Канады – Пьер Трюдо, Новой Зеландии – Норман Кирк, Танзании – Джулиус Ньерере, Барбадоса – Эррол Барроу (Errol Barrow). Они высказались в поддержку моей точки зрения. Одним из последствий этого было то, что премьер-министр Новой Зеландии Норман Кирк, при поддержке Западного Самоа (Western Samoa), Тонга (Tonga) и Фиджи (Fiji) стал говорить от имени стран Южно-Тихоокеанского региона.
После этого Витлэм выступил с публичными нападками на меня. Он заявил, что, поскольку в Сингапуре проживало значительное число этнических китайцев, то советские корабли не станут заходить в Сингапур. Советский Союз немедленно направил на ремонт в Сингапур четыре советских плавбазы, чтобы проверить, являлись ли мы китайцами или сингапурцами. Я ответил, что Витлэму не следовало снова провоцировать Советский Союз, иначе в следующий раз они прислали бы в Сингапур ракетный крейсер или атомную подлодку.
Когда я вернулся в Сингапур из Токио, я узнал, что представитель Австралии в ООН попросил верховного комиссара ООН по делам беженцев заставить нас разрешить примерно 8,000 вьетнамских беженцев, которые прибыли на лодках, сойти на берег в Сингапуре по соображениям гуманности. На следующий день, 24 мая 1973 года, я пригласил посла Австралии в Сингапуре, чтобы заявить ему, что это было весьма недружественным актом по отношению к Сингапуру. Если бы беженцы сошли на берег, мы уже никогда не смогли бы заставить их покинуть Сингапур. Он объяснил, что из 8,000 беженцев Австралия была готова принять примерно 65 человек, которые получили образование в Австралии. Но отобрать тех 65 или 100 человек, которых Австралия готова была принять, они смогли бы только на берегу. Я спросил его, что случилось бы с оставшимися людьми, которые сошли бы на берег, а потом отказались бы вернуться на суда. В ответ он что-то невнятно пробормотал. Я сказал ему, что австралийское правительство было настроено недружелюбно по отношению к Сингапуру. На приеме в Канберре премьер-министр Австралии несправедливо упрекнул второго секретаря нашего посольства за наше отношение к беженцам. Я не считал Витлэма пострадавшей стороной, был готов предать гласности его маневры и разоблачить его лицемерную позицию по отношению к африканцам и азиатам. Посол Австралии в Сингапуре в замешательстве покрылся испариной. Мы не разрешили беженцам сойти на берег, Сингапур принял только 150 рыбаков и членов их семей, остальные отправились в Индонезию, а некоторые – в Австралию.
Это было очень напряженное время и для Австралии, и для Сингапура, иначе подобный «обмен любезностями» был бы невозможен. Вывод американских войск из Вьетнама и массовое бегство вьетнамцев на судах были драматическими событиями. Когда в ноябре 1975 года генерал-губернатор Австралии отправил Витлэма в отставку по обвинению в нарушении конституции и поручил Малкольму Фрейзеру сформировать переходное правительство для проведения всеобщих выборов, которые Фрейзер уверенно выиграл, мы вздохнули с облегчением.
Малкольм Фрейзер был огромным даже для австралийца. Я близко познакомился с ним, когда он был министром обороны в правительстве Гортона. Когда в середине января 1976 года мы встретились с ним в Куала-Лумпуре на похоронах Тун Разака, я воспользовался этой возможностью, чтобы обсудить с ним проблему размещения австралийских войск на Малайском полуострове и в Сингапуре. Он сказал, что о выводе войск не могло быть и речи. Он решил оставить эскадрилью самолетов «Мираж» (Mirage) и «Орион» (Orion) в Баттеруэрте (Butterworth). Его твердый подход к обеспечению безопасности и стабильности в регионе и его решимость не сдавать позиции меня обнадежили.
Фрейзер встретился с премьер-министром Махатхиром в 1982 году. Махатхир сказал, что, поскольку министр иностранных дел Вьетнама Нгуен Ко Тач (Nguyen Co Thach) открыто заявил, что Вьетнам предоставит базы советским войскам, если в этом возникнет необходимость, то со стороны Малайзии было бы глупо ликвидировать иностранные военные базы на своей территории. Он сказал, что, если австралийцы хотели оставить свои войска в Малайзии, то для Малайзии это являлось вполне приемлемым, но если они хотели вывести свои войска, то Малайзия ничего не могла с этим поделать. Фрейзер остался этим доволен, и австралийские самолеты остались в Баттеруэрте.
Взгляды Фрейзера были консервативными, но он не сумел исправить тот ущерб, который нанес Витлэм менее чем за три года своего правления, последовательно проводя политику «государство благосостояния», которая впоследствии легла тяжелым бременем на бюджет Австралии. Мы подружились и продолжали оставались друзьями, хотя я и не соглашался с его протекционистской экономической политикой. Он отказывался открыть экономику страны для конкуренции, что в итоге защищало австралийских рабочих за счет потребителей. В конечном счете, лейбористским правительствам в конце 80-ых и 90-ых годах пришлось столкнуться с трудной задачей постепенной ликвидации убыточных отраслей промышленности и отмены ограничений на импорт.
Когда в марте 1983 года лейбористская партия Австралии победила на всеобщих выборах, я опасался, что мы снова столкнемся с теми же проблемами, которые существовали в наших отношениях с Витлэмом. Но Боб Хоук был человеком совершенно иного склада, а руководство лейбористской партии сделало выводы из перегибов, допущенных во время правления Витлэма. Хоук рассуждал правильно, намеревался предпринять верные шаги, но всякий раз, отбирая какие-то льготы у одной отрасли экономики, он предоставлял субсидии какой-нибудь другой отрасли. Хоук был вторым по длительности пребывания на своем посту премьер-министром в истории Австралии. Он умел хорошо подать себя и свои доводы, и всегда очень заботился о том, как он выглядит на телеэкране.
Хоук осуществил вывод одной из двух эскадрилий самолетов «Мираж», но отложил решение о выводе второй эскадрильи. В марте 1984 года он принял решение о постепенном сокращении числа самолетов в оставшейся эскадрилье в течение 1986–1988 годов. Мне удалось убедить его осуществлять ротацию самолетов «Ф-18», дислоцировавшихся на базе в Дарвине, и ежегодно перебазировать их в Малайзию на 16 недель. Эта договоренность остается в силе и по сей день. Сохраняя свое присутствие в Баттеруэрте до 1988 года, австралийцы вносили вклад в обеспечение безопасности Малайзии и Сингапура, что создавало условия для поддержания стабильности и экономического роста в регионе на протяжении более 30 лет. После расовых волнений в Сингапуре в 1964 году и в Куала-Лумпуре в 1969 году австралийцы опасались оказаться вовлеченными в столкновения между Сингапуром и Малайзией или в конфликт между Индонезией, Малайзией и Сингапуром. К 1988 году австралийцы пересмотрели свои взгляды в сфере обороны, они больше не считали риск подобных конфликтов высоким и считали выгодным для себя, со стратегической и политической точки зрения, сохранять свое военное присутствие в регионе в рамках ОСПД.
Оглядываясь назад, я должен сказать, что из всех премьер-министров Австралии наилучшее впечатление на меня произвел Боб Мензис. Возможно, так случилось, потому что тогда я был моложе, и на меня было легче произвести впечатление. На встрече премьер-министров стран Британского Содружества наций в сентябре 1962 года в Лондоне я наблюдал за его виртуозной работой. Он имел солидный, начальственный вид, громкий голос; большая голова, покрытая седеющими волосами с густыми бровями и румяным выразительным лицом, была посажена на пышную широкую фигуру. От него исходила уверенность и властность поколения, преданного королю и империи. Когда же, несмотря на всего его усилия, Великобритания все же решила вступить в «Общий рынок», он понял, что мир необратимо изменился, и чувства и родственные связи больше не могли перевесить собой геополитические и геоэкономические реалии пост имперского мира.
