Воспоминания - фон Тирпиц Альфред (электронная книга txt) 📗
По моему мнению, подобный короткий ответ следовало бы вручить м-ру Джерарду в течение 24 часов после получения ноты. То, что мы опять колеблемся вот уже 14-й день, создает у американцев впечатление, что ответственные руководители Германии снова наклали себе в штаны. Мы ведь знаем, что в Вашингтоне политику делают засучив рукава, а потому урегулирование инцидента с Америкой надо приспособить к психологии этой нации.
Так писал Баллин; приведу теперь также высказывания представителя противоположного направления. 5 августа 1915 года статс-секретарь Гельферих написал рейхсканцлеру письмо, в котором предложил ввести новые ограничения для подводной войны на срок от нескольких недель до трех месяцев (в зависимости от обстоятельств). Он полагал, что американское правительство сделало нам позитивное предложение сотрудничать с ним в борьбе за свободу морей. Поэтому он думал, что приняв требования американской ноты, мы создали единый фронт Америки и Германии против Англии. Владельцы хлопковых плантаций окажут-де такое давление на Вильсона, что он спасет германские текстильные фабрики от остановки, а их рабочих – от голода. Если мы дадим Вильсону удачную возможность выступить в защиту своих идеалов, то он должен будет воспользоваться ею. Германия же, по мнению Гельфериха, должна была разбить своих противников поодиночке, как сделал это легендарный Гораций, победивший трех преследовавших его Куриациев благодаря тому, что ему удалось разделить их удачным отступлением. При подобном отступлении германское правительство так же нельзя будет обвинить в трусости, как и Горация. Таким образом, Гельферих считал потерю престижа несущественной и полагал, что мировые державы поведут себя так же глупо, как трое Куриациев в легенде.
Я полагаю, что Баллин лучше понимал, как надо обращаться с американцами, чем Бетман или Гельферих. Между тем после инцидента с «Эребиком» мы пошли на гораздо большие уступки, чем предлагал Гельферих, не получив взамен ни одной кипы хлопка. К тому же уже при первом обмене нотами в феврале 1915 года мы дали Вильсону возможность покончить с общностью интересов, на которую из года в год рассчитывали немцы с их неиссякаемой способностью к иллюзиям, хотя даже в самом лучшем случае Лондонская декларация – эта альфа и омега юристов из министерства иностранных дел – не принесла бы нам выгод, способных повлиять на исход войны.
Статс-секретарь фон Ягов заявил 15 августа в комиссии рейхстага, что в вопросе о подводной войне мы не допустили давления на нас со стороны Америки. Но как только рейхстаг в основном закончил свою работу – сессия его закрылась 26 августа, рейхсканцлер при поддержке фон Фалькенгайна и адмирала фон Мюллера употребил все свое влияние, чтобы добиться прекращения подводной войны. Поводом для этого послужило потопление парохода «Эребик»{220}, хотя донесение командира подлодки об этом инциденте еще не было получено, да и со стороны Америки не последовало никаких жалоб. Как заявил впоследствии посланник фон Трейтлер на докладе у кайзера, дело тут заключалось вовсе не в инциденте с «Эребиком», а в окончательном соглашении с Америкой.
Вопреки своему обещанию, данному 7 августа, рейхсканцлер своим решением захватил врасплох меня и адмирала Бахмана. Флот должен был быть поставлен перед совершившимся фактом. 5 августа, незадолго до отхода ночного поезда, я был телеграфно вызван в Плес для доклада на следующее утро. Я имел возможность поговорить с адмиралом Бахманом только во время переезда из Каттовиц в Плес. Прибыв в Плес 26 августа, мы тотчас же имели короткую беседу с канцлером. На основании донесения нашего морского атташе в Вашингтоне и заявления американского посла Джерарда он охарактеризовал положение как очень серьезное. Он, рейхсканцлер, не желал больше жить на вулкане. Он считал необходимым телеграфировать нашему послу в Вашингтоне, что командам подлодок дано определенное указание ни в коем случае не топить пассажирских пароходов, не предупредив их и не дав команде и пассажирам возможности спастись. Вопрос о возмещении убытков за «Лузитанию» должен был быть передан на рассмотрение третейского суда. Затем мы должны были просить Соединенные Штаты воздействовать на Англию в смысле возвращения ее к принципам Лондонской декларации. Я указал на то, что канцлер явно переоценивает значение лондонской декларации и что третейский суд по делу «Лузитании» наверное вынесет неблагоприятное для нас решение, поскольку международных постановлений касательно подлодок не существует.
Беседа не привела ни к какому соглашению, и за ней последовал доклад у кайзера, который был сокращен вследствие того, что дверь в соседнюю комнату, где стоял стол с сервированным завтраком, оказалась открытой. Я указал, что раньше чем принять решение, мы должны во всяком случае дождаться донесения командира подлодки о потоплении парохода. Если мы хотели в течение некоторого времени избежать недоразумений с Америкой, то на это время можно было вообще отозвать подводные лодки из английских вод и направить их в Средиземное море, как я уже предлагал канцлеру в беседе с ним, состоявшейся 7 августа. Вообще же, по моему мнению, можно было составить удовлетворительную ноту Америке, которая не содержала бы в себе отказа от принципа подводной войны. Бахман, получивший благоприятное для нас известие о настроении в Америке, отметил в совместном докладе кайзеру, что публичное заявление, которое хотел сделать рейхсканцлер, не являлось необходимым, ибо предписание подлодкам щадить пассажирские пароходы было передано еще в начале июня и только держалось в секрете, как противоречившее заявлениям, сделанным нами в ответных нотах Америке. Если это предписание будет теперь опубликовано, то этим самым мы согласимся с утверждением наших врагов о недопустимости подводной войны. Если уж нужно сказать что-нибудь, то достаточно заявить, что мы позаботимся об обеспечении безопасности пассажирских пароходов, а как – это уж наше дело. Поспешный отказ от подводной войны – а именно к этому сводится проектируемое канцлером заявление – будет воспринят как признак слабости и может плохо повлиять на настроение внутри империи и в нейтральных странах. Несмотря на возражения рейхсканцлера и представителя министерства иностранных дел фон Трейтлера, кайзер решил вопрос в духе, нежелательном для представителей флота, которые возражали против предложения о посылке депеши нашему послу в Вашингтон. Он приказал, чтобы рейхсканцлер совместно с начальником Генмора и мною выработал и представил ему текст заявления, которое в случае надобности можно было бы сделать Соединенным Штатам.
