Рокоссовский - Кардашов Владислав Иванович (читать книги онлайн .txt) 📗
Если опытные рядовые кавалеристы в то время в Красной Армии были в большом дефиците, то в кавалерийских командирах она нуждалась в еще большей степени. Естественно поэтому, что бывалые драгуны Карго-польского полка, имевшие к тому же полугодовую практику гражданской войны и проявившие себя в ней с самой лучшей стороны, получили во вновь создаваемом кавалерийском полку руководящие посты. Адольф Юшкевич становится командиром полка, Константин Рокоссовский получает под командование эскадрон.
В начале октября 1918 года 1-й Уральский кавалерийский полк находился еще в процессе формирования. Насчитывал он всего 195, как тогда говорили, «активных сабель» и два пулемета.
Критическое положение на фронте не оставляло командованию 3-й армии времени на длительное обучение новых частей, и с середины октября Константин Рокоссовский в составе 1-го Уральского кавалерийского полка, насчитывающего теперь около 500 человек, дерется с белыми, рвущимися к Кунгуру, на левом фланге 4-й Уральской дивизии. В ноябре эта дивизия получает порядковый номер 30. Под этим номером она и вошла в историю Красной Армии. Ее бойцам и командирам предстояло свершить немало славных дел.
Достойным дивизии оказался и командир 1-го эскадрона 1-го Уральского кавалерийского полка Константин Рокоссовский. Свое боевое крещение как командир эскадрона он получил во время ноябрьского контрнаступления 3-й армии. В результате ожесточенных боев, в которых полк Юшкевича принял активное участие, белые войска к 17 ноября вновь были отброшены за реку Сылву.
Сражаться кавалеристам приходилось в условиях малопригодных для действия кавалерии: сильно пересеченная болотистая местность ограничивала возможность маневра конницей. С ноября передвижение кавалерии затруднялось и выпавшим обильным снегом.
Мороз и снег были весьма серьезным противником для частей Красной Армии. Теплого обмундирования в 30-й дивизии не хватало, нелегким было и продовольственное положение. Сложившаяся ситуация хорошо охарактеризована в докладе военкома 5-й бригады 30-й дивизии Ионова (1-й Уральский кавалерийский полк в тот период входил в состав этой бригады). 17 ноября военком докладывал начальству: «Район нашего нахождения мы весь объели, надежды же на получение из отдела снабжения штаба дивизии необходимого фуража и продовольствия у нас нет. Теплого обмундирования не хватает. Перчаток, теплых портянок нужно страшно, у многих их нет, отдел снабжения не дает, а выдал вязаные, как это кавалеристам носить — неделю, и все порвались... Нет у многих шинелей, когда пришла пора ходить в шубах, а у некоторых ни того, ни другого, и таких порядочно в полках, сапоги развалились, и чинить их нечем, кожи подошвенной дают десятую часть необходимого. Сапог нет, в 4-м номерном полку ходят некоторые в лаптях, одежда рвется; маленькая дырка, которую можно бы зашить, с быстротой превращается в большую — нечем зашить, ниток не дают... Холода, заболеваемость отражаются сильно. Болеют массами во всех полках». Болели и люди и лошади. Однако, несмотря на чрезвычайно тяжелые условия борьбы, боевой дух кавалеристов оставался все время высоким, что полностью подтвердилось во время ноябрьских и особенно декабрьских боев.
Население деревень в большинстве своем сочувственно относилось к красноармейцам, помогало им, чем могло, но часть жителей, особенно зажиточная прослойка, недовольная продразверсткой, нетерпеливо ожидала прихода белых войск. В этом бойцам 1-го эскадрона однажды пришлось убедиться самым наглядным образом.
Кавалеристы, как и подавляющее большинство бойцов 3-й армии, не имели зимнего обмундирования. Единственное, чем своевременно смогла снабдить бойцов хозяйственная часть полка, — это теплыми папахами, которые работник хозчасти Кузьма Ширинкин закупил на весь полк во время поездки в Кунгур.
Во второй половине ноября 1918 года эскадроны полка расположились ио деревням северо-восточнее Кунгура, в трех-пяти верстах от передовых частей неприятеля. Между эскадронами была установлена телефонная и постоянная конная связь, каждый эскадрон выставил сторожевые посты. Поэтому, когда часов в 12 дня 2-й эскадрон подвергся внезапному нападению неприятельской конницы, Константин Рокоссовский во главе своего эскадрона немедленно бросился на выручку товарищей.
На обратном пути, довольные успешным боем, кавалеристы оживленно обсуждали его ход. Постепенно возбуждение, вызванное боем, стихало, а мороз к вечеру окреп, и конники сильно продрогли. Уж поблизости от деревни, где стоял эскадрон, навстречу колонне попался мужичок, несший за плечами увесистую с виду котомку. Поравнявшись с ехавшим впереди командиром эскадрона, мужичок, пристально вглядевшись во всадников, вдруг скинул шапку и низко, чуть не до земли, поклонился кавалеристам. Рокоссовский придержал коня:
— Ты что, дед?
— Здравствуйте, братцы! Вот по всему уж видать, что вы беленькие: лошадки дородные, да и сами-то в белых шапочках.
Кто-то из наезжавших сзади бойцов уже хотел выразить свое возмущение, но Рокоссовский жестом остановил его.
— Ну и что же?
— А я здесь неподалеку живу, — и мужик показал в сторону от дороги. — В гости приглашаю, хлеба-соли отведать, да от большевиков избавить. Версты за полторы от меня стоит полк красноголовиков...
— Ты это точно знаешь, дед?
— А как же? Я ночью проведу вас по тропам к ним в тыл и укажу, куда гнать их надо, всех там перебьем.
Кровь застучала в висках у бойцов от подобной речи, а командир эскадрона казался невозмутимым.
— Что ж, отчего и не поехать? Погреемся... Поехали. В просторную избу вместилось человек тридцать. Хозяин дома немедленно приказал домашним тащить все, что есть в доме, и гостям оставалось лишь удивляться, откуда только это взялось у него: и гусятина, и поросятина, и сметана, и молоко, и самогон.
Никто из бойцов не пил и не ел. Каждый думая о том, что, окажись этот щедрый кулак днем раньше на пути настоящих белых, вряд ли бы кто-нибудь из них был сейчас жив. Молча сидели бойцы, молчал и их командир. Наконец он встал.
— Ну, хватит! Крепко ты ошибся, дед! Не белые мы, а красные.
Недоумение, недоверие, а затем испуг промелькнули на лице кулака, он наконец понял, упал на колени.
— Пощадите, ради бога!
— Возьмите его, ребята, с собой, — хмуро бросил уже в дверях Рокоссовский. — Отведем в особый отдел, там разберутся.
Остаток пути эскадрон сделал молча.
К зиме боевые действия на Восточном фронте стали более ожесточенными, и немалую роль в этом сыграл процесс консолидации контрреволюционных сил, происходивший в тылу белых войск. 18 ноября 1918 года в далеком Омске директория была свергнута. На смену директории пришла диктатура адмирала Колчака, принявшего титул «верховного правителя России».
Через несколько дней после переворота Колчак отдал приказ о начале решительного наступления на Пермь — Вятку, все с той же целью: соединиться с войсками американо-английских интервентов, двигавшимися с севера. 29 ноября войска Колчака перешли в наступление, и положение 3-й армии сразу же стало очень серьезным. Особенно грозным оно выглядело на левом фланге, где оборонялись 29-я дивизия и особая бригада. Под напором врага они вынуждены были отходить, и командование 30-й дивизии, чтобы помочь своему левому соседу — особой бригаде, сформировало отряд во главе с командиром Красногусарского кавалерийского полка Фандеевым; в отряд вошел и 1-й Уральский кавалерийский полк. Основные силы отряда 3 декабря сосредоточились в селе Сосновском. Полк Юшкевича был отправлен в авангард.
Весь короткий зимний день 3 декабря полк двигался по направлению к деревне Сая, где, по свидетельству разведки, можно было встретить разъезды одного из полков особой бригады. Движение по заснеженной дороге было чрезвычайно утомительным и медленным. Лишь к вечеру на горизонте появились дымки деревни Сая. Она действительно оказалась занятой бойцами особой бригады. Полк расположился на ночевку в деревне, а 1-й эскадрон Константина Рокоссовского, несмотря на наступивший вечер и усталость бойцов и лошадей, получил приказ выдвинуться в направлении деревни Матвееве, откуда предполагалось появление противника. Продвинувшись вперед на несколько верст, эскадрон, в котором к этому времени насчитывалось едва 70 бойцов, остановился на ночевку в небольшой деревушке.
