Шпион, которого я любила - Филби Элеонора (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
Нужно помнить, что коммунизм впервые восторжествовал в России и должен в течение определенного времени нести на себе специфически русский отпечаток, включая многовековую традицию правительственной секретности. Даже самая крупная революция не способна стереть эту традицию в течение одного поколения (…)
Р.S. Привези побольше шариковых ручек!»
6. СНОВА В МОСКВЕ
Президентские выборы 1964 года имели для меня особую важность не только потому, что я надеялась на победу Джонсона над Голдуотером, но еще и по той причине, что любое решение Госдепартамента по поводу моего паспорта могло последовать только после выборов. Весь этот политический цирк парализовал правительство на долгие недели и вынудил меня сидеть в Нью-Йорке.
Ким изо всех сил старался подбодрить меня регулярными письмами.
«Москва, 2 ноября. Я знаю, что твое терпение подходит к концу, как, впрочем, и мое. Все это, как ты и говоришь, очень несправедливо и совершенно бессмысленно. Я не могу себе представить, на какой выигрыш они рассчитывают, ограничив твое передвижение. Становится все яснее, что они просто ожидают окончания выборов, поскольку на данном этапе никто в нынешней администрации не может позволить себе снабдить Голдуотера лучшим материалом о предполагаемых прокоммунистических симпатиях президента!!
Я верю и надеюсь, что Джонсон отхватит свой кусок. Иногда американских избирателей можно напугать, но в момент острой необходимости они обычно поддерживают более конструктивную сторону. Сегодня и завтра буду слушать «Голос Америки»…».
Голдуотер потерпел поражение, к облегчению многих людей, включая Кима.
«Москва, 5 ноября 1964 года. Гип-гип ура американскому народу! Я доволен результатами голосования, но есть кое-что поважнее. Здесь большинство знающих людей ожидали победу Джонсона, хотя некоторые из них боялись, что Голдуотер наберет достаточно голосов, чтобы связать президенту руки. Тот факт, что он был разбит с таким решающим преимуществом, дает нам всем настоящую надежду на будущее. Также очень приятно слышать стихийную реакцию людей на улице. «Это доказывает, что американцы в самом деле хотят мира, – сказал мне один водитель такси. – В конце концов, они такие же мужчины и женщины, как и мы!»
Разумеется, мы не можем ожидать немедленных чудес, но можно надеяться на медленное и верное движение к нормальным отношениям. Мое главное желание, конечно, заключается в том, чтобы Госдепартамент смог теперь спокойно рассмотреть твое паспортное дело и принять человеческое решение.
Какая жалость, что Линдон Джонсон – такая безнадежно серая личность, потому что как политик он явно талантлив и, возможно (будем надеяться), из него получится настоящий государственный деятель. Вчера комментаторы Би-Би-Си всерьез сравнивали его с Франклином Рузвельтом…».
С нетерпением ожидая решения Госдепартамента, я бегала по поручениям Кима, закупая канцелярские принадлежности: скрепки, шариковые ручки, клейкую ленту. Я не забыла ни его резиновых бинтов, ни давилки для чеснока в подарок Мелинде. Я также накупила для себя двухгодичный запас красок и кистей, несколько кухонных приборов и запасной набор зимней одежды для нас обоих. Все это я послала в Москву авиапочтой.
В это время я получила от Кима письмо, которое меня немного встревожило. Мне показалось, что он, так нетерпеливо ожидавший моего возвращения, начал свыкаться с моим отсутствием. Читая между строк, я ощутила предчувствие «хлопот».
«Москва, 6 ноября. …Я стараюсь сохранить философскую позицию, дорогая, убеждая себя снова и снова, что мы ожидали подобных неприятностей и должны просто переждать, пока все не выяснится. Я никоим образом не могу винить тебя за отъезд, поскольку ты полностью предана своей дочери. Но я также не могу винить и себя самого, поскольку заверил тебя еще до твоего приезда, что ты всегда сможешь уехать, как только пожелаешь. Я чувствовал, что просто не могу больше удерживать тебя сильнее, чем я это делал. Так что, милая, мы с тобой – жертвы обстоятельств, как и многие миллионы других людей во всем мире. Но мы, по крайней мере, знаем, что это дело уладится в свое время тем или иным способом и мы сможем возобновить нашу семейную жизнь…».
Я буквально вздрогнула, дочитав до слов «тем или иным способом». Неужели он рассматривал возможность, при которой я не смогу получить назад свой паспорт и вернуться в Россию? По сравнению с моим состоянием Ким казался слишком сдержанным и безмятежным.
«Вот она, наконец, и наступила – великая русская зима, победившая Наполеона и Гитлера! Как ты знаешь, я ее люблю. Жалко, что она не началась после праздников. Демонстрантам будет нелегко, а ты еще подумай о бедных стариках на вершине ленинского мавзолея. Правда, они крепки, как кожица копченой грудинки, и я надеюсь, что они не слишком намучаются.
Москва в эти дни выглядит очень нарядно – с флагами, неоновыми красными звездами и всеми обычными принадлежностями местных праздников. Магазины и улицы забиты людьми, а метро напоминает базар, где можно встретить кого угодно, от древних бабушек и полковников Красной армии до подростков и пьяниц, пробивающих себе дорогу на эскалаторах и в поездах. Возвращаясь с почты, я думал, что с меня буквально сорвут пальто – так продолжалось до станции «Белорусская», где давка немного уменьшилась.
После того как мы с тобой видели и ноябрьский, и майский парады, я полагаю, что в будущем все местные праздники лучше всего проводить дома – с большой порцией гумовского заказа, который убережет нас от магазинов».
«Москва, 9 ноября. …Ну, вот и кончился праздник, и какой праздник! В этом году он был отмечен крупной аварией, впервые за всю историю московского метро, и несколько станций были полностью закрыты на ремонт, включая «Пл. Свердлова» и «Киевскую». В результате автобусы были битком набиты, а такси невозможно было поймать (…)
Вчера вечером я пошел на очень славный прием с двумя старыми большевиками, о которых я тебе уже рассказывал. Почетным гостем была грандиозная американская старушенция, Джессика Смит, которая впервые приехала в Советский Союз с группой американских добровольцев еще при жизни Ленина. С тех пор она не теряла связи с СССР и довольно хорошо знает положение дел. Она только что вернулась из поездки по Сибири и рассказала много вдохновляющего о новом мире, который там строят. Она вполне в своем уме, и, кроме похвалы, кое-что покритиковала. Это сделало ее, в общем, оптимистический отчет об увиденном еще более убедительным.
Странно думать, что я разговаривал с ней в воскресенье вечером, а уже в следующий четверг ты могла бы слушать ее выступление в «Карнеги-холл», если бы только знала об этом заранее. Я собрался было послать тебе телеграмму с предложением пойти на эту лекцию, но потом передумал. Не стоит сейчас лезть в бутылку, пока не улажено дело с паспортом. Я ни минуты не сомневаюсь, что такие лекции основательно «контролируются» (…)
Наши друзья все еще тянут с моей газетной подпиской, и я пока остался без «Геральд трибюн» и «Монд». Из этих двух газет «Монд» – наибольшая потеря».
Государственный департамент повел себя точно так, как я и надеялась. Через несколько дней после президентских выборов я получила оттуда вежливое письмо, где сообщалось, что я могу получить мой паспорт в любое удобное для меня время. И в пятницу, 13 ноября (обычно это – мое счастливое число) паспорт был у меня в руках. Теперь мне надо было позвонить в советское посольство в Вашингтоне и возобновить визу, срок которой истек в августе. Я полагала, что это сделают немедленно, но, к моему огромному удивлению, никто из сотрудников посольства не знал моего имени. Я телеграфировала Киму, что, по всей видимости, в посольстве никто не знает, кто я такая, и попросила его по возможности ускорить всю процедуру. Я также настоятельно попросила консула поговорить с самим послом о предыстории моего дела. Через несколько часов я позвонила в консульство, и мне сказали, что утром я смогу получить визу.
