Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современ - Гурко Владимир Иосифович
1) разъяснить рабочим антиреволюционный и противо-пролетарский характер буржуазно-демократического направления во всех его оттенках, начиная с умеренно либерального, представляемого широкими слоями землевладельцев и фабрикантов, и кончая более радикальным, представляемым «Союзом освобождения» и многочисленными группами лиц свободных профессий, и 2) энергично бороться против всяких попыток буржуазной демократии взять в свои руки рабочее движение и выступить от имени пролетариата.
Конференция, наоборот, решила «заинтересовать посредством широкой агитации в революционной борьбе пролетариата за демократическую республику возможно более широкие круги населения, дабы обеспечить боевым действиям пролетариата возможно более активную поддержку непролетарских групп».
Ту же тактику, как известно, осуществили эти две группы социал-демократов, единые по существу, но лишь несогласные в вопросе о способе достижения поставленной цели, и в 1917 г.
Как бы то ни было, тотчас после приведенных решений социал-демократических управительных центров «партийные работники» развели самую энергичную пропаганду вооруженного восстания, причем направили свои усилия на создание смуты в армии и флоте. Результаты этой деятельности сказались уже в июне месяце. Объектом воздействия они избрали в первую очередь Черноморский флот. В Севастополе им удалось образовать центральный комитет матросов, разработавший план восстания всего флота во время июльских маневров. План этот был сорван частичным разразившимся до срока, а именно 15 июня, восстанием команды броненосца «Князь Потемкин Таврический». Команда арестовала весь офицерский состав, завладела управлением судна, которое затем в течение целых 13 дней носилось по Черному морю, угрожая Севастополю и посещенной им Одессе бомбардированием. В самой Одессе незадолго до того, а именно 10 июня, партийными работниками было поднято восстание портовых рабочих, не без труда усмиренное войсками, вызванными из их лагерного расположения.
Успех этот, разумеется, окрылил оба крыла партии, причем орган меньшевиков «Искра» писал: «Пришло время действовать смело. Смелость победит… Захватывайте оружием государственные банки и оружейные склады и вооружайте весь народ».
Если достигнутый ими успех окрылил революционные силы, то радикалов он отнюдь не отрезвил, как не повлияло на них заявление большевиков, что для них они такие же враги, как и царское правительство. Радикалы продолжали льнуть к революционным организациям, причем даже восхищались результатами их работы. Так, в помещенной в «Освобождении» корреспонденции из Севастополя, под заглавием «Вольный корабль», автор с восхищением описывает то «захватывающее, поднимающее зрелище», которое представлял «несущийся под красным флагом по морским волнам вольный корабль».
«Нельзя было не любоваться, — пишет корреспондент, — дерзостью мысли, смелостью широкого размаха, былинной удалью» вольного корабля, и в умилении восклицает: «Всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету»[493].
Этими выступлениями и происшедшими в июне в Петербурге довольно мирными рабочими забастовками ограничились, однако, народные волнения в течение летних месяцев 1905 г.
В августе происходит общее затишье, а число забастовочных рабочих дней в Петербурге падает до четырех тысяч. Объясняется это временем года, неизменно наиболее во всех отношениях тихим, а может, опубликованием 6 августа положения о Государственной думе и о порядке выборов ее членов. Хотя принятая система выборов и не отвечает пожеланиям большинства наиболее деятельной части общественности, но все же в общем этот государственный акт приветствуется как определенный и решительный шаг в направлении народовластия.
«Освобождение» не без основания восклицает: «Из рук Николая II Россия исторгла новый инструмент борьбы с самодержавием и должна его использовать целиком и сполна»[494]. Да, именно как на орудие борьбы смотрит большинство общественности на будущую Государственную думу и обсуждает наилучшие способы его использования. Молодые, только что образовавшиеся партии усиленно готовятся к выборам и посему внимание свое сосредоточивают на привлечении в свои ряды возможно большего количества сторонников. От борьбы, непосредственно направленной против правительства, они оборачиваются лицом к населению и готовят те кадры, которые должны пойти на приступ власти уже в самой Государственной думе.
Под влиянием ли происходящего затишья или по каким-либо иным, мне неведомым причинам, но правительство в лице Трепова в своем колебании между репрессиями и уступками общественности склоняется в сторону последних. Смягчает оно одновременно и меры, принимаемые им по отношению к революционным элементам. Так, арестованное в полном составе в июле в Лесном, близ Петербурга, во время его конспиративного собрания бюро «Союза союзов» выпускается целиком на свободу, хотя полученный при обыске материал дает вполне достаточные основания для установления его явно революционной деятельности. В то же время последовало
распоряжение об ограничении арестов революционных деятелей лишь теми из них, которые причастны к террористическим актам. При раскрытии нелегальных типографий жандармская полиция ограничивается конфискацией типографских принадлежностей, а самих устроивших типографию партийных работников не задерживает. Допускаются и публичные демонстрации, поскольку они не выливаются в уличное бесчинство. Но главная уступка общественности происходит в конце августа месяца, когда правительство внезапно предоставляет автономные права высшим учебным заведениям и тем лишает себя права вмешиваться во все, что в них происходит. Экстерриториальность храмов науки тотчас используют революционные силы.
Действительно, еще в июле орган социал-демократии «Искра», говоря о предстоящем осенью возобновлении занятий в высших школах, пишет: «Захватное право должно воцариться и в академических залах. Систематическое и открытое нарушение всех правил полицейского утвержденного распорядка, изгнание педелей, инспекторов, надсмотрщиков и шпионов всякого рода, открытие дверей аудиторий всем гражданам, желающим войти в них, превращение высших учебных заведений в место народных собраний и политических митингов, вот цель, которую должно поставить себе студенчество». «Превращение университетов и академий в достояние революционного народа, так можно формулировать задачу студентов». «Такое превращение, конечно, сделает университет одним из пунктов концентрации и организации народных масс»[495].
Правительство как будто идет навстречу этому, а революционные элементы принимают программу «Искры» к руководству и немедленно по возобновлении занятий осуществляют ее в полной мере. В университетах митинги самого разнообразного состава населения следуют за митингами, и на них во всеуслышание развивается социал-демократическая пропаганда, а народ призывается к вооруженному восстанию. Доходит до того, что в университетах захватившим всю власть в них революционным студенчеством отводятся специальные аудитории для собраний солдат, офицеров, чиновников, городовых, домашней прислуги и… агентов охраны!
Собрания эти продолжаются до поздней ночи, и подвизаются на них партийные ораторы, которые поочередно объезжают все высшие учебные заведения. Появляются между ними и специалисты по обращению к определенной по своему составу аудитории. Профессорская коллегия этому не сочувствует, но в большинстве своем сама трепещет и не решается принять какие-либо меры к очищению университетов Петербурга и Москвы от психически больной разношерстной толпы. Раздается лишь один мужественный голос против творящихся в университетах безобразий, голос свободно выбранного московской профессорской коллегией ректора кн. С.Н.Трубецкого. Он обращается в начале сентября к студентам с горячей речью и убеждает их охранить храм науки от его превращения в место непрекращающихся бесчинств.
«Университет, — говорит он, — не есть место для политических собраний — не может и не должен быть народной площадью». Но голос этот скоро умолкает, и умолкает навеки. 29 сентября Трубецкой внезапно умирает, быть может на счастье для себя. Москва, студенчество устраивают ему небывалые по многолюдству похороны. Конечно, похороны эти служат одновременно и поводом для мощной политической манифестации, несомненно, однако, что смерть Трубецкого вызвала в широких общественных кругах, а в особенности у студентов, искренние сожаления[496].
