Так и было - Ветров Александр Александрович (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Но эвакуация эвакуацией, а Москва, повторяю, готовилась к смертельной схватке с врагом. Все, кто в те дни проезжал по Садовому кольцу, не мог не обратить внимания на большие группы пожилых мужчин, женщин и даже подростков, воздвигавших огневые точки, баррикады, проволочные заграждения, противотанковые и другие препятствия на улицах и площадях столицы. Противотанковые рвы, надолбы, огневые точки строились и вдоль окружной железной дороги. Словом, трудящиеся советской столицы делали все, чтобы превратить свой город в неприступный бастион.
Создавалось и народное ополчение. Первой эта патриотическая идея возникла на заводах и в учреждениях Ленинского района Москвы, где уже на пятый день войны из добровольцев был сформирован стрелковый полк, воины которого без отрыва от производства изучали военное дело, готовясь к грядущим боям.
В полки и дивизии народного ополчения шли люди разных возрастов и профессий. В октябрьские дни мне, например, рассказали, что уже снятый с военного учета по возрасту и состоянию здоровья ветеран гражданской войны командарм 2 ранга Ф. М. Орлов, три сына и дочь которого находились в армии, добился-таки своего зачисления в ополчение! В заявлении с просьбой о зачислении его простым командиром роты он писал: «Я отдаю свою жизнь за нашу Родину, за нашу партию. И пока бьется в груди мое сердце, никогда не сложу оружия!»
В ополчение простыми бойцами в те грозные для Родины дни вступили скульптор Е. В. Вучетич, профессора МИИТа М. А. Петров и В. С. Волков, активный участник антифашистской войны в Испании американский коммунист Г. С. Кларк, многие видные ученые, артисты, рабочие.
Поистине весь народ поднимался на защиту своего социалистического Отечества.
Тем временем бои на подступах к Москве принимали все более ожесточенный характер. Танковая лавина гитлеровцев достигла Тулы. Правда, взять город фашистам не удалось, но обстановка на стыке Калининского и Западного фронтов стала угрожающей.
«Враг подобрался к нашему сердцу, и мы должны драться с гитлеровскими разбойничьими ордами, не щадя своих сил, выйти на борьбу с решимостью — победить или умереть!» — писала 3 ноября 1941 года газета «Правда».
6 ноября фашистская авиация предприняла один из наиболее массированных налетов на Москву, который начался в полдень и продолжался более четырех часов. Однако все попытки вражеской воздушной армады прорваться к советской столице были пресечены нашими отважными летчиками и зенитчиками.
Уже под вечер этого же дня меня пригласил к себе Алексей Николаевич Косыгин, который, как уже говорилось, непосредственно руководил эвакуацией московских предприятий. Поехал в Кремль. Алексей Николаевич был, как обычно, приветлив, только бледность осунувшегося лица с нездоровыми мешками под глазами выдавала его большую усталость и озабоченность.
Я доложил заместителю Председателя Совнаркома СССР об эвакуации основного оборудования и значительной части специалистов с «Динамо», трансформаторного завода и «Москабеля», а также о дневном выпуске минометов, автоматов, снарядов и радиоаппаратуры. В заключение попросил разрешения правительства разбронировать 100 тонн цветных металлов из хранящегося на заводе «Москабель» государственного резерва, необходимых для производства медного снарядного пояска и танковых аккумуляторов.
Взяв со стола совнаркомовский бланк, Алексей Николаевич тут же написал распоряжение о разбронировании просимого мной металла и передал этот документ мне. Затем встал и поздравил с наступающим праздником Октября.
Поеживаясь от холода, я вышел из Спасских ворот и поспешил по улице Куйбышева к себе в наркомат.
Да, Москва заметно поредела. Многие мужчины ушли на фронт, а женщины и дети либо эвакуировались, либо заменили их на производстве. В домах — заклеенные крест-накрест бумажными полосками окна квартир. Витрины магазинов, аптек и столовых, а также памятники упрятаны за толстыми деревянными щитами, заложены мешками с песком. На некоторых улицах появились противопехотные заграждения. На углах — милиционеры в касках и с винтовками за плечами.
На площади Ногина повстречалась колонна ополченцев. Кто в сапогах, а кто в валенках, часть в шинелях, но большинство в пальто. За плечами вещмешки, в руках баулы и чемоданы, на головах ушанки, буденовки и кепки. Рядом с убеленными сединой суровыми ополченцами шагают безусые юнцы и даже девушки лет семнадцати с большой санитарной сумкой на боку…
В приемной кабинета меня ожидал курьер.
— На ваше имя срочный пакет, — сказал он и вручил под расписку письмо.
Вскрыв пакет, я едва не вскрикнул от удивления. В моих руках оказался розовенький, в сетку, пригласительный билет на торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся, посвященное празднованию 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции!
Не веря своим глазам, я еще раз перечитал текст приглашения, полагая, что мне по ошибке вручили прошлогодний билет. Однако уведомление о том, что праздничное заседание состоится на станции метро «Маяковская» окончательно убедило меня в том, что никакой ошибки нет.
Посмотрел на часы. До открытия заседания оставалось менее двух часов. Быстро завершив самые срочные дела, пешком отправился на площадь Маяковского.
У входа в вестибюль станции метро «Маяковская» стояла группа рослых автоматчиков с двумя командирами. Предъявив пригласительный билет и удостоверение личности, я вошел в здание и стал спускаться вниз. Метрах в десяти впереди по эскалатору спускался Семен Михайлович Буденный. Его маршальские петлицы были не привычно золотистого, а защитного цвета. Оглянувшись, он в ответ на мое приветствие, улыбаясь, кивнул.
Спустившись вниз, я был поражен увиденным: одна из лучших московских станций метро была ярко освещена, сверкала белизной сказочных колонн и серебром люстр. На правом пути расположился состав голубых вагонов, превращенных в буфеты, двери которых были распахнуты. Здесь же, левее, вагоны-раздевалки. В центре зала, между колоннами, — ряды стульев, уже наполовину занятые негромко беседующими людьми.
В отличие от прошлогоднего торжественного заседания, посвященного Октябрю (тогда оно проходило в Большом театре), здесь все было строже и проще. В одежде присутствовавших стахановцев, партийных, советских и хозяйственных работников преобладали защитного цвета френчи, гимнастерки и кителя. Было немало и военных. На усталых, осунувшихся лицах — радостное удивление и ожидание.
В глубине зала, почти в конце платформы, виднелась обитая кумачом трибуна с белоснежным бюстом В. И. Ленина. На ней еще никого не было.
Без четверти семь все уже сидели на своих местах и обменивались мнениями о положении на фронтах, время от времени с любопытством поглядывая по сторонам, ища знакомых, а также на украшенную цветами трибуну.
Вскоре послышался шум остановившегося на левом пути поезда. В зале стало тихо. Все с интересом вглядывались в поднимающихся на трибуну партийных и советских деятелей.
Первыми к столу президиума подошли председатель Моссовета В. П. Пронин, секретарь ЦК и МК партии A. С. Щербаков, за ними — В. М. Молотов, А. И. Микоян, С. М. Буденный… И вот показался И. В. Сталин.
Все присутствующие поднялись со своих мест и встретили И. В. Сталина бурными аплодисментами и возгласами приветствий. А он, подойдя к столу, улыбнулся, поднял руку, призывая к тишине.
Когда овация утихла и все уселись, председатель Моссовета В. П. Пронин открыл торжественное заседание. Последовало избрание почетного президиума, затем B. П. Пронин объявил:
— Слово для доклада предоставляется товарищу Сталину!
Зал снова взорвался аплодисментами и возгласами приветствий. И. В. Сталин, подойдя к трибуне, поднял вверх часы на цепочке и, укоризненно покачивая головой, указал на циферблат. Дескать, задерживаете, товарищи…
И вот в наступившей тишине раздался его глуховатый голос. Чувствовалось, что докладчик волнуется. Его кавказский акцент стал еще явственнее. Это состояние передавалось и сидящим в зале, особенно когда И. В. Сталин заговорил о больших потерях и о причинах временных неудач нашей армии. А он сказал следующее:
