Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современ - Гурко Владимир Иосифович
Словом, при Столыпине, и в значительной степени благодаря его умелой политике, в стране наступило успокоение, и страна после испытанных ею передряг ступила твердой ногой на путь развития и обогащения. Последнее возрастало исполинскими шагами. Достаточно сказать, что доход одного человека в среднем составлял в 1900 г. — 98 рублей, а 1912-м — 130 рублей, т. е. повысился на слишком 30 %.
По мере успокоения страны, по мере упрочнения и своего личного положения менялся и Столыпин. Власть ударила ему в голову, а окружавшие его льстецы сделали остальное. Он, столь скромный по приезде из Саратова, столь ясно отдававший себе отчет, что он не подготовлен ко многим вопросам широкого государственного управления, столь охотно выслушивавший возражения, возомнил о себе как о выдающейся исторической личности. Какие-то подхалимы из Министерства внутренних дел принялись ему говорить, что он, Петр Столыпин, второй Великий Петр-преобразователь, и он если не присоединялся сам к этой оценке его личности, то и не возмущался этим. К возражениям своим словам, своим решениям он стал относиться с нетерпимостью и высокомерием. Разошелся он наконец и с октябристской партией, найдя ее недостаточно послушной. Между тем огромное достоинство и все значение октябристской партии состояло именно в том, что она, сознавая необходимость укрепить власть в России и готовая в этом отношении помочь правительству, руководствовалась при рассмотрении вопросов, касающихся страны, пользой страны, как она ее понимала, и смело выступала против правительства, если с его образом мысли не сходилась. Не останавливалась она перед раскрытием злоупотреблений и незаконных действий администрации и вообще агентов власти.
Столыпину в 1910 г. это было уже неприемлемо. Ему нужны были клевреты, и он перешел к поддержке партии националистов[622] и на нее стал опираться, партии если не по программе и даже по возглавлявшим ее лидерам (там были чистые люди: Балашов, гр. В.Бобринский), то по многим входившим в состав ее членам готовой идти по любому пути, указанному правительством.
Вошел он в острое столкновение с партией правых. При всех ее недостатках, партия эта не была правительственной, она считала себя государственной партией, и все, что так или иначе, по ее мнению, умаляло царскую власть, вызывало с ее стороны острый отпор. Само собою разумеется, что к этой партии примкнули личные враги Столыпина консервативного образа мыслей; выставляя напоказ свою преданность престолу, играя на этой слабой струнке Николая II, они пользовались всяким случаем, чтобы очернить Столыпина в глазах монарха. Образчиком такого способа действий был случай с утверждением штатов Главного морского штаба.
Штаты эти были утверждены Государственной думой и поступили в Государственный совет, где по их поводу был поднят вопрос о нарушении председателем Совета министров прав монарха, так как де штаты военных учреждений не подлежат рассмотрению законодательных учреждений, а подлежат утверждению непосредственной властью монарха после их рассмотрения Военным советом. Государственный совет отклонил на этом основании утверждение представленных ему штатов. Столыпин тотчас подал прошение об увольнении от должности, но, однако, удовлетворился тем, что оно не было принято Николаем II; по существу же уступил. Штаты были утверждены Высочайшею властью, хотя соответствие такого решения вопроса Основным законам было более чем сомнительно[623].
Впрочем, в этом вопросе обнаружилась явная интрига группы членов Государственного совета, во главе которой были П.Н.Дурново и В.Ф.Трепов. Вообще, Дурново, состоявший во главе правой группы членов Государственного совета и пользовавшийся в ее среде большим влиянием, увы, руководствовался преимущественно личными соображениями и чувством личной неприязни к Столыпину.
Сказалось это весьма ярко и при рассмотрении Государственным советом представленного правительством и прошедшего через Государственную думу законопроекта о введении земства в девяти западных губерниях. Играя на ультранациональных струнах, правое крыло Государственного совета приложило все усилия к отклонению этого проекта[624]. Столыпин был этим положительно взбешен. Заявив государю, что при той систематической обструкции, которую он встречает в своей деятельности со стороны Государственного совета, он плодотворно работать не в состоянии, он вновь подал прошение об увольнении от должности. В течение нескольких дней положение оставалось неопределенным, причем правый фланг Государственного совета, и в частности Дурново, уже праздновал победу над врагом — Столыпиным. Но престиж Столыпина в глазах разумной части общественности был в то время настолько велик, причем сам государь настолько ценил Столыпина, что расстаться с ним не пожелал. Однако Столыпин твердо стоял на своем, причем соглашался остаться на посту председателя Совета министров лишь при условии, что будут исполнены три его пожелания, а именно: первое — принудительное увольнение в бессрочный отпуск членов Совета Дурново и Трепова, второе — назначение впредь новых членов Государственного совета от короны с его ведома и согласия и третье — роспуск Государственной думы на несколько дней с тем, чтобы в течение этого времени утвердить положение о западном земстве Высочайшей властью на основании статьи 87 Основных законов. Статья эта давала право Верховной власти издавать высочайшими указами в период междудумья законы по не допускающим промедления важным вопросам, причем указы эти должны быть в течение определенного срока внесены в законодательные учреждения, от одобрения которых и зависело их превращение в коренной закон.
Когда Столыпин в аудиенции у государя ставил эти свои условия, он между прочим сделал следующее, не лишенное интереса заявление: «Ваше Величество, — сказал он, — если вы одобряете в общем мою политику, направленную к постепенному, все более широкому приобщению общественности к государственному управлению, то благоволите исполнить мои пожелания, без чего я работать в избранном направлении не могу. Но, быть может, Ваше Величество находите, что мы зашли слишком далеко, что надо сделать решительный шаг назад. В таком случае увольте меня и возьмите на мое место П.Н.Дурново. Наконец, существует и третья политическая линия, по моему мнению наименее целесообразная, а именно не идти назад, но и не продвигаться вперед, а стоять на месте. Я могу, конечно, ошибаться и, если вы изволите находить, что именно этой политики надлежит придерживаться, то возьмите на мое место Коковцова».
Государь, как известно, согласился на условия Столыпина: Дурново и Трепов были уволены в бессрочный отпуск[625], законодательные палаты распущены на три дня, и положение о западном земстве утверждено непосредственно верховной властью.
Не подлежит сомнению, что из трех требований Столыпина одно — второе — было вполне разумное. Остальные же два являлись неприкрытым проявлением неограниченного произвола.
Столыпин победу одержал, но победа эта была пиррова. Государь не мог ему простить совершенного над ним насилия, и в душе он уже с весны 1911 г. решил со Столыпиным расстаться. Убийство Столыпина или, вернее, вызванная этим необходимость назначить на пост председателя Совета министров новое лицо не застала государя врасплох — он еще до выезда из Киева, перед самым своим отъездом, пригласил к себе Коковцова и не только предложил ему этот пост, но тут же ему указал, что он имеет кандидата на открывшуюся должность министра внутренних дел.
Глава 2. Министерство Коковцова и Четвертая государственная дума
По мере того как страна после испытанной ею встряски в 1905–1906 гг. успокоивалась, по мере того как в соответствии с этим исчезали и те опасения, которые породило революционное движение пережитых лет, власти все больше и все быстрее возвращались к прежним старым способам управления. Отразилось это прежде всего на порядке назначения главных начальников отдельных ведомств. Дело в том, что Николай II был мало склонен к установленному после 17 октября 1905 г. принципу вручения полноты исполнительной власти одному лицу — председателю Совета министров, от которого зависело бы привлечение тех или иных лиц в состав образуемого им кабинета, причем выбор военного и морского министра, не считая министра двора (что было вполне естественно), с места сохранил за собою[626]. Все же первый объединенный кабинет состоял из лиц, избранных его председателем Витте. При образовании второго кабинета, состав которого был установлен по соглашению государя с назначенным им председателем Совета Горемыкиным, личный выбор государем отдельных его членов сказался уже в большей степени. Третий председатель Совета министров Столыпин сумел за все время своего нахождения во главе правительства пополнить состав возглавляемого им правительства лицами по своему избранию, но достигал он этого все с большим трудом, и одна из главных причин, по которой Николай II решил с ним расстаться уже за несколько месяцев до его трагической кончины, заключалась именно в том, что, по мнению государя, Столыпин узурпировал власть монарха, проводя в министры своих избранников.
