Последняя книга, или Треугольник Воланда. С отступлениями, сокращениями и дополнениями - Яновская Лидия
Или таблички для письма в рассказе Анатоля Франса… Такие же, покрытые воском таблички проходят через все редакции романа «Мастер и Маргарита» — включая четвертую: здесь Левий «хватался то за нож, спрятанный под таллифом на груди, то за табличку, положенную им в ямку под камень, чтобы не растаял на ней вовсе уж плывущий воск».
И снова записи в тетради «Роман. Материалы» говорят о том, что писатель проверяет подробность. В машинописи, теперь уже окончательно, сменив таблички, появится пергамент.
Устрицы… «Мог ли Пилат есть устрицы?» — записывает Булгаков в той же тетради. Не знаю, нашел ли он ответ на этот вопрос. В четвертой редакции, незадолго до перепечатки романа, «устриц» нет. Но при диктовке на машинку они появятся: «Лежащий на ложе в грозовом полумраке прокуратор сам наливал себе вино в чашу, пил долгими глотками, по временам притрагивался к хлебу, крошил его, глотал маленькими кусочками, время от времени высасывал устрицы, жевал лимон и пил опять».
И «Фалерно»… Фалернское — известное вино. Может быть, внимание Булгакова оно привлекло благодаря звучанию: фалернское вино… И снова проверяется занимающая писателя подробность. Не знаю, где нашел и откуда выписал Булгаков эту неожиданную и обескураживающую фразу: «Falernum vinum золотистое вино»! Но точно знаю, куда вписал: все в ту же тетрадь «Роман. Материалы» (ОР РГБ, фонд 562, картон 8, ед. хр. 1, с. 46).
Золотистое вино! Но ему необходимо, чтобы вино было красным. Густое, красное вино — цвета крови. Что ж, писатель ищет другое вино для своих персонажей. Нечто равноценное фалернскому находит в книге Гастона Буассье «Римская религия от времен Августа до Антонинов» (Москва, 1914). Из рассуждения о рабах, пивших в дешевом кабаке, и их господине, который «наливал друзьям свое пятидесятилетнее фалернское или угощал цекубским вином Цинару или Лалагею», выписывает строку: «…пятидесятилетнее фалернское или угощал цекубским вином…»
Где-то в апреле или мае 1938 года — во всяком случае до перепечатки на машинке — возвращается к уже готовой 25-й главе и после описания трапезы Афрания (здесь она выглядела так: «Пришедший не отказался и от второй чаши вина, с видимым наслаждением съел кусок мяса, отведал вареных овощей») вписывает три строки:
«Похвалил вино:
— Превосходная лоза. „Фалерно“?
— „Цекуба“, тридцатилетнее, — любезно отозвался хозяин».
В дальнейшем, диктуя роман на машинку, Булгаков отредактирует, по существу не меняя, и диалог Афрания и Пилата о вине, и реплику Азазелло в подвальчике мастера. А противоречие останется. В первом случае — «Цекуба», во втором — «Фалерно».
Время, отмеренное писателю судьбою, истекло…
…Некоторые из этих наблюдений (да простит мне читатель повторы!) я кратко изложила давно — в книге «Творческий путь Михаила Булгакова» (1983) и потом — несколько обстоятельней — в «Треугольнике Воланда» (1992).
И что же Г. А. Лесскис?
Г. А. Лесскис, как это принято у булгаковедов, прежде всего к словам Азазелло о фалернскомдал обстоятельнейшие пояснения по поводу самого вина, почерпнутые из «Итальянской энциклопедии» (Enciclopedia ital.). Так что стало неопровержимо ясно, что он знает о фалернском все! Не в пример не только мне (что не удивительно), но даже и Михаилу Булгакову. Комментатор рассказал, что фалернское (оно же фалерно и фалерн) — «одно из лучших итальянских вин (по мнению римских гурманов, уступало по своему достоинству только „Цекубе“)» — в древности производилось в северной Кампании (Италия) и «было двух сортов: одно — сладкое и тонкое, другое — терпкое и грубое», а ныне производится в южной Кампании и тоже «бывает двух сортов — красное и белое».
Затем комментатор снисходительно уличил меня в слабом знании вопроса и даже в некоторой примитивности мышления: «По мнению Л. М. Яновской Булгаков заменил в данном месте своего романа „Фалерно“ на „Цекубу“, так как ему нужно было здесь вино цвета крови, тогда как древнее „Фалерно“, по ее сведениям (подчеркнуто мною. — Л. Я.), было белым вином». (Хотя читатель мог заметить, что никаких таких своих сведений об итальянских винах я не излагала, а привела — внятно и недвусмысленно — запись Михаила Булгакова.)
Далее сообщил (любезно приписав мне выражение, каким по отношению к М. А. Булгакову я не пользуюсь): «Л. М. Яновская указала, что в сцене визита Азазелло в подвальчик к Мастеру (глава 30) Булгаков не успел или забыл (Sic! — Л. Я.) произвести аналогичную замену, а потому там „все окрашивается в цвет крови“, когда глядят сквозь стакан с фалернским». (Отмечу, что, работая над «Мастером и Маргаритой», Булгаков никогда и ничего не забывал, прочно держа в памяти все нити и связи романа.)
И, наконец, Г. А. Лесскис выдал главное: как ему удалось установить, красный цвет вина в романе «Мастер и Маргарита» вообще не так уж последователен и вино, принесенное Азазелло («то самое», которое пил Пилат), не было красным! Г. А. Лесскис обнаружил, что и строки такой — «все окрашивается в цвет крови» — в романе нет…
Куда же она подевалась?
Да вот, по мнению Г. А. Лесскиса, «это противоречие нужно отнести за счет редактора Од. 73, которая восстановила этот текст по черновой редакции, тогда как в редакции Е. С. Булгаковой нет упоминания о кровавом цвете вина»!
Литературоведы, как известно, в глубине души считают русский язык бедноватым и любят — для выразительности — украшать его разными аббревиатурами и прочими условными знаками. В данном случае Од. 73 означает издание: Михаил Булгаков. Романы (Москва, «Худож. лит.», 1973), где роман «Мастер и Маргарита» был опубликован впервые в России полностью — но с искажениями, главным образом текстологического характера (редактор А. А. Саакянц). Впрочем, о характере этих искажений, с подробным сравнением редакторской работы А. А. Саакянц, сохранившихся рукописей романа и редакторской же работы Е. С. Булгаковой, я писала — в текстологических примечаниях к роману и в «Записках о Михаиле Булгакове» [490].
Тут нужно сказать, что если во многих моих конфликтах с булгаковедами еще можно винить мой дурной характер и полемический запал, то в неожиданном нападении Г. А. Лесскиса на текст «Мастера и Маргариты» и на меня как текстолога мой характер решительно ни при чем: я никогда не видела профессора Лесскиса и уже по одному этому никогда не задавала ему неприятных вопросов, которые так раздражают булгаковедов; более того, так случилось, что самое имя уважаемого профессора в течение нескольких лет звучало для меня сладостной музыкой.
Видите ли, в 1988 году, когда в издательстве «Художественная литература» началась подготовка пятитомного собрания сочинений Михаила Булгакова, обещавшего стать очень серьезным изданием, я обратилась в издательство с просьбой закрепить за мною текстологическую подготовку романа «Мастер и Маргарита».
Уже был готов к выходу киевский двухтомник произведений Булгакова с впервые восстановленным мною текстом этого романа. Год я работала над двухтомником, что называется, без роздыху. И — была недовольна результатом своей работы. Терзало то, что мне все еще были недоступны некоторые ранние редакции романа. Что я слишком поздно обнаружила и не успела использовать первую редакторскую работу Е. С. Булгаковой — ее первую перепечатку романа, сделанную сразу же после смерти писателя, в 1940 году. Да и мною не все было завершено: не все знаки препинания проверены… не все случаи полных или неполных окончаний продуманы… были и другие такого же рода вещи, которые можно было бы считать мелочью, если бы в романе «Мастер и Маргарита» можно было бы хоть что-нибудь считать мелочью…
Короче, я предложила свои услуги. Из «Худлита» мне высокомерно ответили, что своим согласием комментировать роман «Мастер и Маргарита» издательство уже удостоил профессор Лесскис, и в интонации было слышно, что какое бы то ни было сравнение моего имени с именем почтеннейшего профессора попросту некорректно.
Но я не обиделась и попросила выяснить у высокочтимого профессора, точно ли его так уж интересует собственно работа с текстом? Поскольку на сочинение комментариев я не претендую: мне бы — текст… Представьте себе, редакторы спросили. Уважаемый профессор даже удивился такой постановке вопроса. Помилуйте, ему, профессору, вычитывать текст?! Да посадите какую-нибудь девочку, сказал он, она вам все вычитает… Я обрадовалась и пожелала стать «девочкой».
