В подполье можно встретить только крыс… - Григоренко Петр Григорьевич (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Мнение друзей и, главное, мои опасения за благополучный исход операции, находящейся в сфере «заинтересованности» КГБ, склонили нас к поездке. Постепенно наши опасения относительно возможности лишения меня гражданства стали касаться преувеличенными. Поэтому сейчас, сидя в удобном кресле воздушного лайнера, я, полуприкрыв глаза, спокойно наслаждался комфортабельным полетом. И никаких тревог за будущее. Оно представлялось спокойным и радостным. Но вот и Нью-Йорк. Как приблизилась к нам Америка. Утром в Москве, а вот пять часов вечера в Нью-Йорке. Несложный таможенный досмотр и мы в объятиях друзей. Как же много их уже собралось здесь на благодатной земле Вашингтона. Короткая пресс-конференция, на которой я заявил, что выдачу нам визы рассматриваю, как гуманный акт советского правительства, и готов платить за _ это полной лояльностью: ни на какие вопросы политического и правозащитного характера отвечать не буду. Кого интересуют мои ответы на такие вопросы, пусть приезжает в Москву, когда мы туда вернемся. Там я отвечу на них.
Едем домой. Да, домой, в квартиру, которую сняли для нас друзья — крымские татары. Легкий ужин вместе с друзьями, и вот мы в своей семье. И с нами сын, с которым три года назад мы простились навек.
На следующий день — 1 декабря 1977 г. — отдыхали всей семьей. Но сын предупреждает: завтра к врачу. Врачебный осмотр показал — надо немедленно оперироваться. Хирург даже пожурил: «Давно надо было».
Дальше начались чудеса. В первоклассный госпиталь «Сант Барнабас» — в отдельную просторную палату, положили через день — 5-го декабря. Попробовал бы я в Советском Союзе получить место (хоть какое-нибудь, хоть коридорное) для такой операции за столь короткий срок.
Оперировали 8-го, то есть на обследования и подготовку к операции ушло всего два дня. Выписали из госпиталя 13-го, продержав после операции пять дней. В Советском Союзе на такую операцию уходит не менее двух месяцев. Вот где наши нехватки операционных мест в больницах. За то время, в течение которого наши врачи оперируют одного больного, в Америке проходят через одну койку — семь. Делается эта операция в СССР в два приема, с двумя последовательными разрезами. Когда я рассказал об этом своему американскому хирургу, он сказал: «И мы так делали… до войны». Теперь американцы делают это без единого разреза. Когда я спросил, почему же советские хирурги не переймут этот опыт, он ответил: «Дело не в хирургах. Советские хирурги находятся на том же уровне знаний и опыта, что и американские, но у них нет наших инструментов. Своя промышленность не выпускает, а покупать заграницей правительство не разрешает».
На этом чудеса не закончились. Бригада врачей: руководитель хирург доктор Любомир Кузьмак, хирург-уролог доктор Щен, терапевт доктор Олесницкий и анестезиолог доктор Кокс сделали операцию в знак уважения к правозащитному движению в СССР бесплатно. Госпиталь принял все госпитальные расходы, в обшей сумме 4500 долларов, на свой счет.*
* Мне могут сказать, что американцев бесплатно не лечат. Да, не лечат, но американские граждане имеют различного рода медицинское страхование, в том числе и государственное для бедных и инвалидов. Но этим я отнюдь не хочу сказать, что система медицинского обеспечения США без изъянов. В целом она намного лучше советской, в некоторых же важных частях хуже, но это тема специального разговора. (Примечание мое. П. Г.).
Избавившись от своей аденомы, я начал изредка выезжать в другие города Америки. 9-го марта был в Бостоне. Днем мне показывали Гарвард. Вечером я имел встречу с профессорами. Ночевал у Андрея Амальрика. Утром 10-го меня поднял телефонный звонок. Звонила Зинаида: «Тебя лишили гражданства». Немедленно отправляюсь в Нью-Йорк. Всю дорогу не оставляет сожаление — почему не уехали вовремя.
Мы с женой намеревались пробыть в США только половину срока. Но я установил связь с видными американскими психиатрами и договорился о прохождении психиатрической экспертизы. Дело несколько затянулось, и мы не выехали, как намеревались, 1-го марта. В Нью— Йорке я быстро выяснил, что наш отъезд в начале марта состояться тоже не мог. Лишили меня гражданства, оказывается, еще 13-го февраля. Объявили 10-го марта. За что же лишили?
Оказывается «Григоренко П.Г. систематически совершает действия, несовместимые с принадлежностью к гражданству СССР, наносит своим поведением ущерб престижу Союза ССР…» Итак, «сама себя раба бьет, что не чисто жнет». 6,5 лет меня держали в специальных психиатрических больницах, утверждая, что я не ответственен за свои действия ныне и не был ответственен до того, как был заключен: по окончании заключения направлен под наблюдение психдиспансера. Тоже, значит, не ответственен. Но вдруг оказалось, что я злостный подрыватель престижа государства. Сумасшедший подрыватель престижа государства. Какова же цена такому престижу?
Нет, не подрывал я престижа государства, но и сумасшедшим тоже не был. Я, вместе с моими друзьями, принимал участие в борьбе за правовое общество, боролся против лжи, которая наряду с террором, является главным средством сохранения и укрепления власти партократии. Власть, родившаяся в подполье и вышедшая из него, любит в темноте творить свои черные дела. Мы же стремимся вынести их на свет, облучить их светом правды. Власть, стремясь уйти из-под света, изображает наши действия, как нелегальные, подпольные, пытается загнать нас в подполье.
Но мы твердо знаем, что В ПОДПОЛЬЕ МОЖНО ВСТРЕТИТЬ ТОЛЬКО КРЫС. Из подполья вышли крысы, захватившие власть над людьми. В подполье растится культура еще более страшных грызунов. И как бы они ни назывались — «красными ли бригадами», «ирландской армией», «эда». «черный сентябрь» или еще как — это крысы, с которыми человечество сосуществовать не может. Крысы добились изгнания меня с Родины, как до того изгнали Солженицына, Чалидзе, Максимова, а после Ростроповича, Вишневскую. Рабина… Но будущего у крыс нет. Мы вернемся на Родину и увидим наш освобожденный от крысиной напасти народ.
Но пока что нам надо было искать политического убежища. Говорю «нам», хотя формально лишен советского гражданства один я. Но не могла же жена оставить меня одного на чужбине, как не мог я допустить, чтобы она отправилась без меня прямо в зубы тоталитарного чудовища. И мы остались, тяжко переживая вынужденный разрыв с родиной. Особенно болела душа за нашего тяжело больного, умственно неполноценного сына. Без знания языка и без друзей, которые остались в Москве, он стал совсем одиноким. Часто плакал, стараясь скрыть слезы от нас. Особенно частыми стали такие случаи после того, как Москва продемонстрировала, что изгнанным считает и его с мамой. Я имею ввиду конфискацию нашей квартиры в Москве и изгнание из нее проживавших там наших родственников. После этого наш Олег постоянно жалуется: «Брежнев отнял у меня комнату».
Но без жилья мы не остались. Америка предоставила нам политическое убежище, кров и пищу. Мы ей за это предельно благодарны. Мы многим восхищаемся в этой стране. И наверно восхищались бы больше, если б была возможность в любой момент покинуть ее и возвратиться к своим друзьям.
Америка — страна чудес. Я не перестаю поражаться ее изобилием и организованностью. Здесь все в избытке — и продовольствие, и промышленные товары, и энергия. Ни за чем не надо ехать в «центр». Нет такого понятия, как «центр». Магазин самого дальнего от города поселка имеет все необходимые населению товары, как и первоклассный магазин огромного города, а жилье имеет все городские удобства, да плюс к тому преимущества чистоты воздуха и красот природы. Америка вся в огнях, море огня — ночь превращена в день. И еще потрясающая организованность. В магазинах всегда все есть, а когда подвозят — не поймешь. Фактически — непрерывный, никем специально не организуемый, высокоорганизованный конвейер. В общем, мы попали не в другое государство, а на иную планету. Если же взглянуть на небоскребы, гигантские висячие мосты, фантастические дороги с развязкой в нескольких плоскостях, то мы увидим иную эпоху. «Догнать Америку» — глупый лозунг. Догнать нельзя. Сегодняшняя Америка — результат многолетней свободы. Чтобы и нам, в так называемом Советском Союзе, создать аналогичные условия, надо открыть дорогу для свободного развития. Тогда наш народ, учась у Америки, сумеет создать у себя… нет, не Америку… что-то иное, и я верю, более прекрасное.
