Скобелев, или Есть только миг… - Васильев Борис Львович (серия книг txt) 📗

6

Главнокомандующий вставал в пять утра: как многие из Романовых, он мнил себя прямым последователем Петра Великого. В шесть – после туалета и завтрака – Непокойчицкий уже докладывал ему о перемещениях войск, турецких контрмерах, действиях речных флотилий и – особо – о состоянии Дуная.

– За истёкшие сутки уровень воды понизился ещё на три фута, Ваше Высочество. Старожилы из местных уверяют, что через неделю, много – через десять дней, Дунай войдёт в берега.

– А что же течение?

– Скорость потока снизилась, Ваше Высочество. Во всяком случае, генерал Скобелев минувшей ночью переплыл на ту сторону и благополучно вернулся обратно.

– Где? – резко спросил великий князь.

– Возле Журжи.

– Один?

– На коне, Ваше Высочество, – Артур Адамович достал бумагу. – О чем доложил письменно с точным указанием, на сколько именно саженей его сносило при переправе.

– Рейд предлагал?

– Нет, Ваше Высочество, только скорость на стрежне. Он, что же, проверял возможность рейда?

– Он помешан на них. Привык гоняться за азиатскими туарегами, а здесь совершенно иной противник. Совершенно иной.

Артур Адамович счёл возможным промолчать. Тем временем Николай Николаевич старательно заносил последние данные на огромную, лично им исполненную и любовно раскрашенную цветными карандашами схему местности. И по этой схеме получалось, что турки все ещё не потеряли возможности помешать русским переправам сверху: в нижнем течении реки их флот был уже частично уничтожен, частично оттеснён к морю, но здесь, в месте основного сосредоточения русских армий, ещё представлял грозную силу.

– Последняя дыра. – Карандаш элегантно скользнул по схеме. – Заткни её и, помолясь, будем готовиться перепрыгнуть.

– Я уже отдал распоряжение капитану первого ранга Новикову об установке минных заграждений, Ваше Высочество. Напротив местечка Парапан.

– Поручи прикрытие Струкову.

– Слушаюсь.

– И тоже будем на коне, – неожиданно сказал великий князь и улыбнулся.

В соответствии с этим решением вечером 7 июня от деревни Малу-ди-Жос отошла флотилия из десяти паровых катеров и шести вёсельных шлюпок, нагруженных минами. Подойдя к местечку Парапан, моряки приступили к минированию Дуная, заняв предварительно остров Мечку отрядом спешенных казаков. Башибузуки, охранявшие турецкий берег, открыли было огонь по минёрам, но дружные залпы казаков быстро сбили их с береговых позиций.

Уже на рассвете турки выслали паровой фрегат, вооружённый пятью орудиями. За ним в кильватере шёл бронированный монитор с пушечным вооружением, намеревавшийся огнём с близкого расстояния потопить и разогнать суда минного отряда. Одновременно противник из Рущука отправил берегом конную батарею: турки всерьёз были обеспокоены разворотом минных работ на Дунае.

Паровая миноносная шлюпка «Шутка» под командованием лейтенанта Скрыдлова, выделенная в охранение отряду капитана Новикова, стояла за мысом заросшего лозой и камышом острова Мечки. Лейтенант Скрыдлов и его механик прапорщик Болеславский, сидя на надстройке, безмятежно болтали с увязавшимся с ними в качестве охотника Василием Васильевичем Верещагиным, к тому времени не только известным художником, но и Георгиевским кавалером, получившим орден за личную храбрость в боях под Самаркандом. Василий Васильевич угощал офицеров испанским хересом и рассказывал о Париже, откуда только что прибыл с персональной выставки.

– Бог мой, живут же люди! – восторгался наивный прапорщик, не бывавший нигде далее Бухареста.

– Вижу дым, ваше благородие! – крикнул матрос. – Сверху пароход!

– По местам! – Скрыдлов вскочил. – Василий Васильевич, прошу немедленно покинуть «Шутку».

– Давай команду, – улыбнулся Верещагин. – С шуткой и помирать не страшно.

– Василий Васильевич, я требую…

– Вижу фрегат! – закричал Болеславский. – Здоровенный фрегатище, господа, с пушками!

– Отваливай! – скомандовал лейтенант. – Полный вперёд, на сближение! Минёры, не зевать! Ну, Василий Васильевич, у меня ведь и спрятаться негде.

– Хлебни, – Верещагин протянул бутылку. – Хороший херес, правда?

Шлюпку уже трясло и било на волнах. Дрожа всем корпусом, она на полных оборотах шла навстречу тёмной громаде фрегата, все увеличивая скорость. С турецкого судна громыхнул залп, снаряды разорвались позади шлюпки, а пароход вдруг начал резко сбавлять ход, отваливая к турецкому берегу.

– А, не нравится тебе наша «Шутка», мусульманская душа! – радостно кричал Скрыдлов. – Давай обороты, Болеславский, давай мне обороты!

– Вали к нему вплотную, чтоб из пушек не накрыл, – посоветовал Верещагин.

Он аккуратно допил херес, бросил бутылку за борт и поёжился: в лицо бил ветер, с волн срывало водяную пыль.

Шлюпка вырвалась вперёд так стремительно, что турки не успели со вторым залпом: Скрыдлов уже проскочил в мёртвую зону, куда не могли лечь снаряды. Но из-за отвалившего фрегата вынырнул монитор [36]: пушка носовой башни медленно двигалась, нащупывая цель. Лейтенант круто заложил руль.

– Держитесь, Верещагин!..

Снаряд с монитора разорвался у правого борта, окатив шлюпку водой. И почти одновременно с фрегата раздался ружейный залп, пули с треском кромсали обшивку. Скрыдлов судорожно охнул.

– Ранен? – спросил Верещагин.

– Готовьсь! – крикнул лейтенант минёру, стоявшему на носу. – Спокойно, Виноградов, не спеши только!

– Есть не спешить!

С минёра залпом сбило фуражку, брызги мешали смотреть. По команде Скрыдлова он подключил контакты к шесту, на конце которого была закреплена мина, и изготовился.

Лейтенант вёл шлюпку прямо на фрегат, внезапно застопоривший машины. Расстояние уменьшалось с каждым оборотом винта, и Верещагин видел лица турецких моряков. Они уже не стреляли, а повалили к противоположному борту, и даже капитан бросился с мостика вниз, на палубу.

Второй ружейный залп раздался с монитора. Брызнули разбитые в щепы ручки штурвала, болезненно вскрикнул Скрыдлов, а Верещагин ощутил вдруг сильный удар в зад.

– Ну, нашла место, – морщась, проворчал он. – Ни сесть, ни лечь.

Из плеча лейтенанта, как стрела, торчала большая щепа, кровь заливала китель, но он уже ни на что не обращал внимания. Его целью, задачей, страстью, всем смыслом жизни был сейчас турецкий фрегат. Он подвёл «Шутку» почти вплотную и круто развернул, чтобы разойтись бортами.

– Рви!..

Минёр ткнул миной в борт парохода рядом с колесом. Тут же замкнул контакты электровзрывателя, нырнул за блинду [37], но взрыва так и не последовало.

– Нету!.. – крикнул он. – Провод перебило!.. – Черт!.. Рви «по желанию» [38], ещё раз подведу! – Скрыдлов повернул к Верещагину мокрое, побелевшее от боли лицо. – Чего стоишь? Готовь крылатую!

Верещагин, припадая на правую ногу и громко ругаясь, выбрался к борту, где за броневыми блиндами хранились плавучие крылатые мины. Успел бросить тройку за борт, когда с монитора вновь грохнул орудийный выстрел, и картечь с визгом пронеслась над головой.

– Все провода перебило! – кричал минёр с носа. – Взрывать не могу, контакта нет!..

– Черт! Черт! Черт! – в отчаянии кричал Скрыдлов, колотя кулаком по расщеплённому штурвалу.

– В машинном вода! – донёсся крик Болеславского. – В двух местах борт пробило!

– Задний ход!..

«Шутка» медленно пятилась назад. Лейтенант развернул её носом к берегу: провода электрозапалов были оборваны, вести бой стало невозможно. Фрегат молчал, напуганный дерзкой близостью миноноски, но монитор медленно наползал сверху по течению, отрезая шлюпке путь к спасению.

– Не проскочим, – сказал Верещагин, кое-как втащившись в рубку. – А мне, пардон, задницу продырявило.

– Сколько продержимся? – не слушая его, крикнул Скрыдлов прапорщику.