Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»? - Кычанов Евгений (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
По сведениям китайских источников, в 1195 г. ряд племен Монголии, точнее, вероятно, сборная орда из представителей ряда племен и улусов, разорили в очередной раз пограничные районы Цзинь. Цзиньский экспедиционный корпус вторгся в пределы Монголии. Чжурчжэньские войска дошли до реки Халхи и озера Хулунь-Нор. Было взято много добычи. И когда победители-грабители возвращались обратно, их атаковали татары и отбили у них добычу. Командующий экспедиционным корпусом Цзинь генерал Сягу Цанчэнь приказал татарам немедленно вернуть все, что они захватили. Но татары отказались подчиниться приказу и, по понятиям тех лет, «взбунтовались».
В 1196 г. император Цзинь отправил в карательный поход против татар войска под командованием Ваньянь Сяна, который у реки Керулен разбил татар. Часть татар бежала на реку Ульдза, и преследовать их было поручено отряду под командованием Ваньянь Аньго. По версии Л. Гамбиса, от цзиньского двора последовало предложение Тоорил-ха-ну присоединиться к отряду, а Тоорил-хан, недавно вновь обретший свой улус, потребовал от Чингис-хана участия в походе. Было ли это требование или предложение, не столь важно, только, узнав об этом, Чингис-хан заявил:
– Татары – наши старые враги. Они – губители наших дедов и отцов. Поэтому мы не можем отказаться от похода против них.
И он послал Тоорил-хану оповещение: «По имеющимся сведениям, Алтын-ханов Вангин-чинсян гонит перед собою вверх по Утьчже Мегучжина-Сеульту и прочих татар. Давай присоединимся к нему и мы против татар, этих убийц наших дедов и отцов. Поскорее приходи, хан и отец мой, Тоорил!»
– Твоя правда, сын мой. Соединимся! – ответил Тоорил– хан кереитский (по «Сокровенному сказанию», с. 113).
В поход были приглашены и обиженные татарами чжур-ки, с которыми не столь давно произошла драка на пиру. Прождали их шесть дней, но чжурки в поход не явились. Объединенные войска Тоорил-хана и Чингис-хана, примкнув к войскам Цзинь, двинулись вниз по реке Ульчже. Зажатые в клещи, татары закрепились в двух урочищах, но были выбиты оттуда монголами и кереитами. Менгучжин-Сеульту погиб. Победители разграбили стада и имущество татар, среди прочего нашли серебряную колыбель и одеяло, расшитое жемчугом. «Так как, – писал позднее Рашид-ад-дин, – среди монголов такого рода предметов было мало, это событие сочли важным, и оно приобрело известность» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 93]. Разгром татар на реке Ульдзе Л. Гамбис датирует маем-июнем 1196 г. [Гамбис, с. 51]. Среди пленных, доставшихся Чингис-хану, был мальчик, будущий Шиги-Ху-тукту, главный судья государства Чингиса.
Ваньянь Сян пожаловал Чингис-хану за заслуги чин джаутхури, по современному толкованию, чжаотао, т. е. чин пограничного чиновника-военачальника, призванного привлекать местное население (чжао) на службу цзиньской династии и в случае неповиновения и беспорядков на границе карать виновных и непокорных (тао). Одновременно Чингисхан стал числиться командующим группы войск – цзю. Эти войска были и у киданей, и у чжурчжэней. Они набирались в пограничной зоне из местного разноплеменного населения и в основном несли пограничную службу. На европейский лад чин Чингис-хана джаутхури обычно трактуют как чин сотника.
Тоорил-хан получил титул вана, как полагает, например, Л. Гамбис [Гамбис, с. 51], не от Ваньянь Сяна, а непосредственно от императора Цзинь. Отсюда в дальнейшем появилось его имя Ван-хан (Онг-хан), столь популярное, что проникло в Европу и породило на свет «христианнейшего правителя Центральной Азии пресвитера Иоанна». Необычность нового «имени» даже отмечена в «Юань ши». «Ван-хан, имя Толи, был пожалован титулом от Цзинь и стал ваном. На туземном языке слово «ван» было труднопроизносимым, поэтому из титула ван сделали ваньхань» [Юань ши, цз. 1, с. 36]. П. Рачневский высказывает предположение, что княжеский ванский титул цзиньский двор мог дать Тоорил-хану не за поход против татар, а в связи с упрочением его власти в своем улусе и возросшим авторитетом в монгольских степях [Рачневский, с. 49].
Современные китайские авторы придают большое значение получению Чингис-ханом цзиньского чина. «Используя статус чиновника, оперирующего приказами двора», Чингис, по их мнению, мог командовать монголами и знатью других племен [Юань чао ши, с. 72]. Действительно, получение чина от государя соседней могущественной страны было по тем временам почетным актом, придававшим авторитет правителю, получившему титул. Подобные пожалования часто практиковались китайцами по отношению к их иноземным соседям. По господствовавшим в то время взглядам, это «верховное признание» часто делало законными в глазах соплеменников притязания на власть. Чингису чин был весьма кстати. Мы знаем, что в тот момент ему подчинялись еще далеко не все монголы. Значительная часть их была с Чжа-мухой, да и иные из тех, кто уже жил в улусе Чингис-хана, все еще «смотрели в лес». В их числе оказался и Сача-беки и его чжурки.
Стрела, пущенная умелой рукой, поразила первую цель – татар и принесла Чингис-хану чжурчжэньский чин. Она же попала и в чжурки. Ибо, не выступив в поход на татар вместе с Чингис-ханом, Сача-беки дал последнему законный повод к расправе над чжурки. А это был важный шаг к устранению одного из «природных ханов», вероятного и опасного соперника. Драка с чжурки на пиру, в которую вмешался лично Темучжин, имела слишком глубокие корни. По легенде, Чин-гис хотел показать свою силу не только чжурки, но и своим братьям. Бельгутай во время драки подсадил Темучжина на коня левой рукой. Делать что-либо левой рукой, например подать что-то левой рукой, у монголов считалось проявлением неуважения. Бельгутай за проявленное неуважение, хотя и во время драки, в обстановке экстремальной, был взят под арест. Бельгутай и Хасар кичились перед братом своей силой и ловкостью. По преданию, чтобы поставить их на место, Чингис-хан объявил: «Я подавлю их гордость!…Он принял облик простого старика и, держа длинный желтый лук, подошел к ним и сказал: «Продаю этот лук!» Тогда Хасар и Бельгутай спросили:
– Что ты за человек, откуда пришел? Этакого мы и не видывали.
– Я бедный человек, живу тем, что продаю луки. Хотел бы я знать, не будет ли он плох, если его натянуть?
Бельгутай и Хасар, оба не смогли натянуть лук. Тогда тот старик обернулся седым человеком, сидящим верхом на сером муле с белым пятном на лбу. Он приложил к длинному желтому луку свою золотую стрелу и выстрелил так, что скала раскололась. «Разве вы оба не младшие братья августейшего владыки, которых называют ловкий стрелок Хасар и силач Бельгутай?» Ведь говорят, что
Вместо большого хвастовства лучше прикусить язык.
Произнеся это, он ушел. Только тогда оба брата устрашились и сказали друг другу: «Это был гений владыки. Так-то!» И оба впредь «прикусили языки» [Алтан Тобчи, с. 106].
Пришла очередь чжурки. Это была кровная родня. Основателем ветви чжурки был Сорхату-Чжурки, сын Окин-Бархаха, старшего сына Хабула, т. е. двоюродный брат Есугая. Сорхату в свое время были выделены самые умелые люди. Потомки их, с которыми теперь столкнулся Чингис, «были все люди действительно неукротимые, мужественные и предприимчивые». Они требовали себе почета. Это их ханши побили на пиру кравчего Чингиса, а их человек ранил Бельгутая. Вначале, кажется, был найден путь к примирению и не раз звучали призывы: «Давайте будем жить в согласии». Но чжурки не согласились участвовать в походе Чингиса против татар. Более того, по версии «Тайной истории», в отсутствие Чингиса, когда он был занят татарским походом, они напали на его ставку – аурук, десятерых убили, а пятьдесят человек «обобрали донага».
– Мыслимо ли простить чжуркинцам их дела? – в гневе заявил Чингис. – Ведь не кто иной, как они, на пиру в Ононской дубраве избили кравчего Шикиура. Они же рассекли плечо Бельгутаю. Потом, после их извинения, мы любо-мудро вернули им обеих ханш, Хоричжин-хатун и Хуурчин. Когда же мы предложили им участвовать в походе на татар, этих исконных врагов и убийц наших отцов и дедов, то они не явились, и мы прождали их шесть дней. Ныне же на глазах у врагов они сами стали нашими врагами (по «Сокровенному сказанию», с. 114).
