Софья Васильевна Ковалевская - Полубаринова-Кочина Пелагея Яковлевна (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
На математическом конгрессе 1925 г. в Копенгагене Миттаг-Леффлер выступил с докладом. В нем он обрисовал математическую среду, в которой вращался в молодые годы. Он рассказывал также о математиках прошлого, Абеле и Галуа, которым он поклонялся, как и своему учителю Лиувиллю. Он тепло вспоминал о своем учителе в Упсале, Карле Мальмстене, блестящем лекторе, строившем курс анализа на работах Абеля и Коши.
В Париже Миттаг-Леффлер слушал лекции Эрмита по теории эллиптических функций и вошел в тесный контакт с французскими математиками Лиувиллем, Врио и Буке, а также с норвежским математиком Оле Якобом Броком, жившим в Париже.
В 1874—1875 гг. Миттаг-Леффлер в Берлине слушал Вейерштрасса. Он напомнил членам Конгресса изречение Вейерштрасса: «Высочайших вершин в нашей науке может достичь только тот, кто является до некоторой степени поэтом, у кого есть дар предвидения и чувство красоты» [156, с. 4].
Миттаг-Леффлер назвал и тех крупных математиков Европы, с которыми общался позже, в 80-е годы, в том числе, и наиболее знаменитого из русских П. Л. Чебышева.
Миттаг-Леффлер был красивым человеком высокого роста. Иногда он отращивал волосы, и тогда говорили, что во время его катания на коньках у него развевалась «львиная грива».
107
Однажды, после посещения стокгольмского театра вместе с сестрой Миттаг-Леффлера Анной-Шарлоттой, Софья Васильевна написала ему письмо (без даты), которое интересно и по шутливому описанию наружности Миттаг- Леффлера, и само по себе:
Дорогой Гёста, вчера вечером вместо того, чтобы прилежно работать, я была легкомысленной и позволила противной Анне-Шарлотте соблазнить себя пойти вместе с ней в театр. Там я имела, однако, неожиданное удовольствие встретить Вас,— да, не пробуйте отрицать этого. И, как это ни странно, но Вы, вместо того чтобы скромно занять свое место рядом со всеми, выступили на сцене, надев маску профессора математики в комедии Поля Хейзе: «Между нами, братьями, говоря». На афише было, правда, сказано, что c этой роли выступал Хиллберг, но прямая, как палка, осанка, манера прищуривать глаза и даже несколько длинный сюртук были настолько несомненно Ваши, что даже Кнут Виксель, который также случайно был в театре, зашел в антракте спросить, не думаем ли мы, что профессор Леффлер очень похож на самого себя.
Сегодня я действительно намереваюсь работать; если мне удастся найти это красивое решение, то я приду к Вам после обеда; в противном случае мы встретимся завтра.
Преданная Вам Соня fCK 205] 9
В 1916 г. Миттаг-Леффлер сделал завещание, по которому он и его жена Сигне-Юлия-Эмилия вносили вклад на организацию в Дьюрсхольме, Математического института для развития исследований в области чистой математики в четырех скандинавских странах и в особенности в Швеции. Свой дом и прекрасную библиотеку, вызывавшую восхищение Харди [165], Миттаг-Леффлер передал Шведской академии наук.
Г. Миттаг-Леффлеру мы обязаны тем, что вся переписка С. В. Ковалевской с математиками, в частности с самим Миттаг-Леффлером, сохранилась и находится в его архиве, в Институте его имени. Она доступна для изучения и публикации.
Первое письмо Ковалевской Миттаг-Леффлеру, от 14 октября 1880 г., начинается «женским» вопросом: верно ли, что в Гельсингфорсском университете женщины допускаются к слушанию лекций? «Я была бы очень признательна Вам, милостивый государь, если бы Вы были любезны сказать мне точно, как Ваш университет относится к нам: открывает ли он нам двери без ограничений, допускает ли он нас только в исключительных случаях и в
9 Здесь и далее буквы в квадратных скобках обозначают авторов письма, а цифры рядом — номер письма. Список писем см. в Приложении 6,
108
виде особой милости или же он совершенно закрывает перед нами вход?» [СК 1]. Этот вопрос интересует Ковалевскую в связи с тем, что знакомая ей девушка, Покровская, хочет изучать высшую математику.
Миттаг-Леффлер 19 октября 1880 г. отвечает, что женщины могут свободно слушать лекции в университете, но что вопрос о допуске их к экзаменам еще не решен: совет университета испросил разрешение выдавать дипломы женщинам, но император еще не дал ответа. Во всяком случае, Покровская сможет свободно изучать математику у Миттаг-Леффлера. Он ведет курс теории алгебраических функций и абелевых интегралов (по Кронекеру, 4 часа в неделю).
Миттаг-Леффлер сообщает о себе: после съезда в январе он в Петербурге не был, в Париже заболел и вынужден был просить отпуск до осени. Весну и лето провел в Италии и Швейцарии, в Стокгольм возвратился через Геттинген, Берлин, Христианию, был целый день в Рюдерсдорфе, где в это время отдыхал Вейерштрасс [МЛ 1].
В письме Миттаг-Леффлера от 23 марта 1881 г. обсуждается идея о привлечении Софьи Васильевны к преподаванию в Высшей школе. Он слышал от матери Покровской, что Софья Васильевна не прочь была бы получить работу в Гельсингфорсском университете, и начал нащупывать почву для этого, однако встретил противодействие в университетских кругах: «Все мои университетские друзья знают о Вашем исключительном таланте, так что нет сомнений, что Вы были бы приглашены сюда, если бы были финкой или принадлежали к любой другой нации, кроме русской... Но если Вы будете здесь, то вполне вероятно, что за Вами последуют некоторые учащиеся русские женщины, и невозможно гарантировать, что среди этих участниц не найдется случайно какой-нибудь принадлежащей к революционной партии» [МЛ 2].
Таким образом, с Гельсингфорсом Ковалевскую постигла та же неудача, что и с Петербургом и Москвой. Боязнь правительственных кругов, как бы вместе с Ковалевской не ворвалось влияние «нигилизма» в учебное заведение, где она будет преподавать, всюду сопровождало Софью Васильевну.
Миттаг-Леффлер в упомянутом письме выражает надежду, что ему удастся добиться приглашения Софьи Васильевны на кафедру математики, которой он будет заве-» довать во вновь открывшемся университете в Стокгольме.
109
Он говорит, что Стокгольм — один, из самых красивых городов Европы, где, имеется много заслуженных ученых. Имеется Академия наук, организованная наподобие Петербургской, есть большая и хорошая Политехническая школа. Известный астроном Гюльден — хороший математик, так же как профессор механики Политехнической школы Хольмгрен. В Упсале, в двух часах езды от Стокгольма, есть старинный университет с 1500 студентами; профессор Мальмстен, математик, живет там на пенсии, по пользуется большим влиянием в научных кругах. Шведский язык, полагает Миттаг-Леффлер, не представит затруднений для Ковалевской. По поводу этих планов она пишет 7 июня 1881 г. из Берлина:
Что касается Ваших прекрасных планов относительно Гельсингфорса, то я должна признаться, милостивый государь, что я никогда в них серьезно не верила, несмотря на то, что очень желала их осуществления. Я не намерена также возлагать слишком большие надежды на Стокгольм; однако признаюсь, что я была бы в восторге, если бы мне представился случай приложить свои математические знания к преподаванию в высшей школе,— функции профессора заключают в самих себе нечто благородное, что всегда сильно привлекало меня. Не говоря уже о том большом значении, какое обязанности доцента имели бы в моей жизни, я была бы в восторге открыть новую карьеру женщинам... Но, повторяю, я не хочу слишком предаваться этим прекрасным проектам, которые, вероятно, будут иметь такую же судьбу, как большинство прекрасных проектов на земле [СК 3].
Лером (19 июня 1881 г.) Миттаг-Леффлер сообщает Софье Васильевне, что с первого сентября открывается математическое отделение нового университета в Стокгольме, и выражает надежду, что Ковалевская согласится занять место доцента или профессора этой кафедры, которое, однако, на первых порах не будет оплачиваться. Он уже разговаривал с друзьями — Гуго Гюльденом и известным физиологом Ретциусом. Осенью он увидит Мальмсте- на, который сделает все возможное, чтобы помочь ему в этом вопросе [МЛ 3]. Ковалевская уверяет Миттаг-Леф- флера (в письме из Берлина от 8 июля 1881 г.),что если ей будет предложена должность доцента, то она примет ее от всего сердца. «Я никогда не рассчитывала на другое положение. Признаюсь Вам даже, что для начала я буду чувствовать себя гораздо менее смущенной и менее робкой, если мне просто предложат возможность приложить свои знания в области высшего образования и открыть таким образом женщинам доступ в университеты, который до сих пор им не разрещен, за исключением совершенно
