По следам литераторов. Кое-что за Одессу - Вассерман Анатолий (книги онлайн бесплатно TXT) 📗

Его племянник Эдуард Александрович Фальц-Фейн – личность совершенно невероятная. Во-первых, на момент написания книги ему 104 года, что само по себе вызывает интерес и уважение. Во-вторых, он способствовал (в том числе и лично приобретая) возвращению в Россию громадного количества культурных сокровищ: среди них сотни книг библиотеки Дягилева, фамильные реликвии Шаляпина, всё, что удалось найти в Германии из Янтарной комнаты Екатерининского дворца Царского села, и прочее, и прочее, и прочее. В третьих, благодаря Эдуарду Александровичу открыты музеи Суворова в Швейцарии и Екатерины Великой в Германии. У барона: пять государственных (включая орден Дружбы народов) и семь общественных наград Российской Федерации; семь наград Украины, включая орден «За Заслуги» I степени; награды других стран. А ещё про него снято четыре документальных фильма, причём фильм 2016-го года называется просто и ясно: «Любите Родину так, как он».

Напротив зданий Фальц-Фейнов расположены дома № 4 и № 6. Дом № 4 памятен нам тем, что в нём располагался уютный ресторан «Та Одесса», где посетителей встречал крокодил. В отличие от Крокодила из стихотворения Корнея Ивановича Чуковского [18], он не ходил и не курил папирос, а мирно спал под стеклянным полом вестибюля. «Той Одессы», что характерно, уже нет. Надеемся, крокодил наш благополучно возвращён в зоопарк.

Вообще же процесс унификации и упрощения охватил даже богатую гастрономическую сферу Одессы – один из привлекательнейших аспектов визитов сюда. Различные экзотические «кормилища» вытесняются практичной итальянской кухней [19]. Поэтому по ходу экскурсии мы часто будем видеть стандартно-итальянские названия «Итальянский квартал», «Марио-пицца», «Олео-пицца» и т. п. А вот экзотических названий вроде «Скрипка и весёлая лошадь» в Одессе нет, хотя она и признанная столица юмора.

Большой балкон второго этажа дома № 6 подпирают четыре атланта. Подобно тому, как Шахский дворец противопоставлялся Воронцовскому дворцу на другой стороне Военной балки, эти атланты противопоставлены двум атлантам Фишеля. Поскольку до победы Арнольда Шварценеггера на конкурсе «Мистер Вселенная» было ещё 67 лет, в качестве натурщиков работали не бодибилдеры с мышцами, накачанными специальными упражнениями (а то и стероидами). Так что перед нами простые ребята, чьи великолепные фигуры – результат напряжённого физического труда.

Дом № 9 украшает мраморная доска с бронзовым профилем академика Филатова. Великий офтальмолог жил в этом доме с 1915-го по 1941-й год. Мы подробно рассказывали о профессиональной деятельности Владимира Петровича во второй нашей книге. Тех же, кто хочет познакомиться с бытом и творчеством Филатова (а он ещё и одарённый живописец, участвовавший в выставках наряду со знаменитыми художниками), приглашаем в его Мемориальный дом-музей на Французском бульваре, № 53/1. Кстати, экспонатов столь много, что они разделены между домом-музеем, кабинетом-музеем в Главном корпусе института и музеем в лабораторном корпусе института имени Филатова.

Популярность Филатова нашла отражение в одном из вариантов песни «Одесса-мама»:

Впрочем, в «каноническом» тексте Евгения Даниловича Аграновича и Бориса Моисеевича Смоленского этих строчек нет.

Подробно об этой и о других песнях «за Одессу» мы рассказывать не будем. За нас это уже профессионально сделал профессор Национального морского университета и известный одесский краевед Михаил Борисович Пойзнер в книге «Одесские песни с биографиями» [21].

Двор дома № 9 замечательно показывает технику решения проблемы, преследующей Одессу с момента основания – нехватки воды. Крыши всех флигелей наклонены во двор, выстланный итальянским вулканическим базальтом. В центре двора изящная мраморная горловина цистерны для сбора дождевой воды, стекающей с крыши по каменному мощению в эту ёмкость. О причине изобилия в Одессе итальянского базальта и мрамора подробно рассказал Анатолий в первой части нашей первой книги.

Наконец мы добрались до первой остановки по теме нашей экскурсии. Дом № 11 украшен двумя мемориальными досками в честь Николая Васильевича Гоголя. Собственно, эти доски – единственное украшение здания, находящегося в позорно-ужасающем состоянии. Очевидно, его не восстановят к выходу нашей книги. Главное, чтобы здание вообще осталось, а не рухнуло.

Впрочем, мрачность этого дома частично соответствует образу позднего Гоголя, сложившемуся у его московских и петербуржских современников. К тому же практически законченную в этом доме рукопись второго тома «Мёртвых душ» (о чём сам автор извещал поэта Василия Ивановича Жуковского) Гоголь, как мы знаем, сжёг. Правда, случилось это уже в Москве.

А в Одессе Николай Васильевич был общителен, весел, даже жизнерадостен. Общавшимся с ним одесситам он запомнился как прекрасный рассказчик, неподражаемый чтец и искусный в приготовлении популярного тогда напитка «жжёнка» специалист. Так благотворно повлиял на великого писателя климат (в обоих смыслах этого слова) нашего города.

Первый раз Гоголь был в Одессе проездом. Если упоминать всех писателей, побывавших здесь проездом, то мы не уложимся не то, что в толщенную книгу, но даже в многотомник. Хотя бы потому, что до недавнего времени удобнейшим путём сообщения был не воздушный, а морской. Поэтому одесский порт видели многие тысячи гостей нашей страны, в том числе и литераторы – от Сэмюэла Лэнгхорна Джоновича Клеменса (его псевдоним – Марк Твен, то есть «метка два» – связан с его работой лоцманом на Миссисипи) до Жоржа Жозефа Кристиана Дезиревича Сименона. Мы даже и Гоголя не совсем могли бы упоминать, если бы он ограничился одним визитом: в первый приезд в 1848-м году писатель возвращался морем из Иерусалима и большую часть времени провёл в Карантине, размещавшемся в нынешнем парке Шевченко.

Так поступали со всеми, кто мог заболеть чумой либо холерой в южных странах. Мера неприятная, но логичная: и та, и другая болезнь досаждали Одессе регулярно, холера официально зарегистрирована у нас последний раз в 1970-м году [22]. Напомним, что первую эффективную вакцину от холеры создал одессит Владимир Аронович Хавкин – но только в 1892-м году. Он же – просто поразительно! – спустя четыре года создал вакцину против чумы.

Но всего этого Николай Васильевич не знал (да, если бы и предвидел, как предвидел многое другое из нашей истории, то всё равно поделать ничего не мог), поэтому терпеливо «отсидел» в Карантине, получив в виде вознаграждения праздничный обед в ресторации Цезаря Оттона.

С Оттоном получилось замечательно. В отрывках из «Путешествий Онегина» читаем:

А ниже сноска:

Этого примечания Пушкина в три слова с предлогом оказалось достаточным, чтобы одесские краеведы исчисляли себя от Александра Сергеевича, назначив его «первым одесским краеведом». Вот уж действительно – «Пушкин – наше ВСЁ».

Воспользовался ли Гоголь подсказкой Пушкина в этом случае, как в случаях сюжетов «Ревизора» и «Мёртвых душ», неизвестно, но во второй приезд в Одессу «кормился» он у Оттона регулярно. И ел, несмотря на худобу, немало. Впрочем, не только в Одессе. «Самого Гоголя в Италии друзья могли застукать одного в ресторане, уминающего макароны в порциях на несколько человек – тогда как только перед этим он жаловался, что совсем ничего не может есть из-за расстроенного пищеварения. И вообще, говорил, что у него желудок не такой, как у всех, а перевёрнут вверх ногами, о чем имеется заключение парижских врачей. Впрочем, близкие друзья давно привыкли к его чудачествам» [23].