Смерш (Год в стане врага) - Мондич Михаил (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Я думаю, у меня не хватит сил пережить еще одно, аналогичное смерти Зои, событие. Как физической, так и душевной выносливости есть предел.
Вся моя энергия, мысли и усилия должны быть направлены теперь к одному, — выбраться из СМЕРША. Судя по всему, это будет наиболее тяжелой проблемой. Все, что я мог сделать, уже сделано. Оставаться дальше в контрразведке нет смысла. Надо, как можно скорее, выбраться из СМЕРША и попасть в Ужгород или Мукачево.
Вчера я разговаривал с капитаном Потаповым. Думаю, что он единственный человек, с кем можно говорить открыто. Если он и не поможет, то, во всяком случае, не выдаст.
— Возможно ли, в принципе, уйти из СМЕРША?
— Нет. Во всяком случае, мне лично не известны такие случаи. Но вы не унывайте.
— Я не унываю. Но я хочу выбраться из контрразведки.
— Мой вам совет, — не разговаривайте с маленьким начальством. Оно вам скажет: «сидите и молчите». Обратитесь прямо к генерал-лейтенанту.
— Я тоже считаю этот путь наиболее верным, но сначала все же поговорю с подполковником Душником.
— Это лишнее. Он выругает вас и прикажет «не совать нос в чужие дела».
— Но это не «чужие дела»! Это касается меня самого.
— Я не спорю. Но у подполковника таков обычай.
Потапов тоже «комбинирует», как бы и ему выбраться из СМЕРША.
— У меня гораздо меньше шансов на успех, чем у вас.
— Мне кажется, что шансы у нас одинаковы. Вернее, ни у вас ни у меня никаких.
В 6 часов вечера я постучался к подполковнику Душнику.
— Войдите.
— Товарищ подполковник! Разрешите доложить…
Вкратце я изложил касающиеся моей просьбы доводы. Подполковник сдвинул брови.
— Это что за новости? Как вы осмелились прийти ко мне с таким заявлением? Выбросьте это раз и навсегда из головы… Можете идти!
Я ушел. «Бомбой бы в тебя, сукина сына», — думал я, спускаясь по лестницу.
Завтра же пойду с рапортом к генералу.
Какая досада! Генерал уехал куда-то и неизвестно, когда вернется. Вообще неизвестно, что будет дальше. Ходят слухи, что наш фронт будет переформирован в Черновицкий военный округ. Скоро переезжаем в Станислав.
Станислав.
Майор Гречин собрал свое отделение.
— Товарищи! Наш фронт будет переформирован в Черновицкий военный округ. В Черновицах я работал до войны с Германией. Опыт говорит мне, что здесь, в Галиции, нужно быть весьма осторожным. По нашим сведениям, вооруженных украинских сепаратистов не так много. Всего 4 200 человек. Но эта цифра ничего не говорит. Нельзя забывать, что по городам и селам живет много людей, рассуждающих точно так, как и те в лесах. Я думаю, что с вооруженными сепаратистами мы справимся быстро и легко. Хуже обстоит дело с другими, живущими мирной и спокойной жизнью. Они для нас наиболее опасны. Не знаю, как решит наше правительство… Но, каково бы его решение ни было, нам придется работать в двух направлениях: уничтожать вооруженные банды в лесах и вылавливать притаившихся в городах и селах.
Далее майор говорил о конкретных возможностях борьбы.
Из его слов я понял, что Галиция будет постепенно переселена, хотя открыто он этого и не сказал.
Я настолько привык к коренным действиям чекистов, что ничему не удивляюсь. Практика расселения, примененная к казакам, оправдала теорию. Очаги сопротивления были уничтожены. Так, должно быть, будет и с Галицией. Судьба, во всяком случае, незавидная.
Вполне возможно, что такая же участь ожидает и нас, русинов. В глазах чекистов мы — националисты.
Вчера, в десять вечера, я вошел в приемную генерала. Капитан Черный встретил меня недоброжелательно.
— Генерал никого не принимает.
— Когда же мне прийти?
Дверь открылась и на пороге появился генерал.
— В чем дело?
Капитан доложил генералу о моем деле.
— Пожалуйста…
Я последовал за генералом. Мое состояние было незавидное. Я был полон сомнений и волненья. У меня был лишь один козырь, на который я больше всего надеялся.
— Садитесь.
Генерал улыбался глазами. Судя по всему, он был в хорошем расположении духа.
— Вы твердо решили уйти от нас? — пристально посмотрел на меня генерал.
— Да.
— Почему?
Я решил, что выкручиваться нет смысла. Генерал, все равно, поймет «истинные причины», побудившие меня обратиться лично к нему.
— Я уверен, что работая по своей специальности, я принесу советскому правительству гораздо больше пользы. Работа в контрразведке мне не нравится.
Генерал встал и зашагал по кабинету.
Наступило минутное молчание.
— Дальше?
— Затем, я хотел бы работать у нас, на Подкарпатской Руси…
— Следующая причина?
— Это все, товарищ генерал-лейтенант.
— Причины у вас не особенно веские. Но, чтобы вы не считали меня толстокожим, я сделаю все, что в моей возможности. Что же я в состоянии сделать? Отпустить вас на все четыре стороны — не могу. Вы слишком много знаете для простого смертного. От нас есть два выхода: или в тюрьму, или на такую же работу в ином месте. В тюрьму вас сажать не за что. Остается второй выход. Перевод на работу, скажем, в Ужгород, — вас устраивает?
— Да. Если действительно нет иной возможности.
Я чувствовал, что говорю с генералом весьма посемейному. К сожалению, другого тона я не мог подобрать.
Генерал подошел к телефону.
— Подполковник Горышев… Здравствуйте. У меня к вам небольшое дело. Напишите сопроводительную записку товарищу Синевирскому в Ужгород, в распоряжение подполковника Чередниченко… Как поживаете? Жарко? Да. И я страдаю от жары. Днем почти нет возможности работать… До свидания.
Генерал положил трубку.
— Вы можете добиться больших успехов и на работе в наших органах. Подполковнику Чередниченко нужны такие люди, как вы. Условия в Закарпатской Украине вам хорошо известны… Влияние капитализма там пустило глубокие корни… Советую вам быть беспощадным ко всем врагам советской власти… если нужно будет, то и к родному отцу… Можете идти.
Я поспешно поблагодарил генерала и вышел из кабинета. Капитан Черный проводил меня недовольным взглядом.
В 12 часов меня вызвали к подполковнику Душнику.
— Как вы смеете поступать подобным образом? Вашим непосредственным начальником является майор Гречин и вам надлежало обратиться к нему.
Душник повышал голос. Брызги слюны падали на разложенные на письменном столе папки. «Черт с тобой! ругайся, как хочешь и сколько хочешь», — думал я.
— Если бы вы были кадровым офицером, а не переводчиком, я бы отдал вас под суд! Я никогда не ожидал от вас такого… Это черт знает что! Оставьте мне ваш домашний адрес…
Я написал на обрывке бумаги свой мукачевский адрес…
Хочется кричать «ура», но лучше пока не надо. Не сглазить бы преждевременной радостью…
Через три часа уезжаю.
Я никогда не думал, что надо затратить столько энергии, чтобы уйти из Управления. С утра бегаю по всем отделам и собираю подписи. Комендант, начфин, заведующий библиотекой, заведующий складами, заведующий оружием, начальник отдела кадров, начальник второго отдела — все они должны были подписаться, что я им ничего не должен.
Проклятое учреждение! Вот, скажем, финотдел находится у черта на куличках. Разыскивая его, я часто видел на угловых домах надписи: «Хозяйство Ковальчука» и стрелку, показывающую направление в это хозяйство. Надписи, как надписи. Скромные, ничего не говорящие. Подобными надписями разукрашены тысячи городских домов Европы, где побывало наше управление.
Посторонний человек прочтет — «хозяйство Ковальчука», и пройдет мимо. Я же читал эти надписи, содрогаясь… А какие они скромные на вид!
В Хусте я снял форму и надел гражданский костюм.
И. В., член нашей карпатской компартии, с десятилетним стажем, встретил меня как-то вяло.
— Как ты думаешь, к чему все это приведет?
