Записки о России генерала Манштейна - Манштейн Христофор Герман (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
В начале сентября месяца граф Ласи снялся с лагеря у Молочных Вод и пошел по пути в Украйну. Татары не думали тревожить его на пути, так они были довольны его уходом. В октябре он подошел к границам России и распустил свои войска на зимние квартиры по берегам Дона и Донца.
Упомяну здесь о странном случае, бывшем с армиею во время этого похода, я слышал его от самого графа Ласи. На походе в Крым, близехонько от лагеря, нашли родник желтоватой воды, на вкус горьковатой. Многие офицеры и солдаты напились ее, чувствуя сильную жажду, но, немного погодя, все напившиеся точно опьянели или одурели. Фельдмаршал встревожился и опасался потерять свое войско еще до встречи с неприятелем. Однако, после того как эти люди проспали несколько часов, граф успокоился; они отделались непродолжительным поносом. Таких родников довольно много в стороне Кизляра на границе Персии.
Одним из замечательнейших событий 1737 г. была осада Очакова, предпринятая турками в октябре месяце, но оставленная ими вследствие мужественной обороны генерала Штофельна. Так как во все время похода против русских турки не имели над ними ни малейшего успеха, то они надеялись более успеть осенью, так как армия уже в начале октября переправилась через Днепр и решилась осадить Очаков. Но прежде, нежели перейду к осаде, надобно мне воротиться к предшествовавшему времени. При взятии русскою армиею Очакова, я уже говорил, что город представлял одну груду камней, и что гарнизон не нашел себе нигде помещения, отчего с самого начала вступления в город он и занялся всеми необходимыми приготовлениями. Кроме того, сказано уже, что Очаков расположен среди пустыни, где не только не найдешь никаких материалов для постройки домов, но даже нет предметов первой необходимости в жизни. Все нужное поэтому должно было доставлять из России с флотилиею; однако и тут днепровские пороги да бури часто не позволяли судам дойти до места их назначения, так что сильно терпел гарнизон. А между тем он без устали работал над постройкою домов к зиме и над возведением дополнительных укреплений, а именно линий вокруг крепости, начиная от лимана до Черного моря. К этому прибавились жестокие болезни, причиняемые изнурением от работ, дурною пищею и испарениями более 40 тыс. мертвых тел, включая сюда и павший скот. Из 8000 человек гарнизона, в конце сентября насчитывали только 5000 и из этих одну тысячу составляли больные. Вот каков был состав людей, с помощью которых господа Штофельн и Братке выдержали осаду и заставили турок снять ее.
Неприятель высылал по временам партии людей, державшиеся в отдалении и довольствовавшиеся похищением нескольких голов скота. Таким образом гарнизон немного терпел беспокойства от неприятеля до 17-го октября, когда подошли первые турецкие корабли и бросили якорь на пушечный выстрел от Кинбурна; впрочем, они пробыли тут не более двух часов, опасаясь нападения со стороны стоявшей в Очаковской гавани русской флотилии. Они снялись с якоря и были встречены сильною бурею.
19-го числа, около полуночи, сильный турецкий конный отряд подошел к новому редуту, воздвигнутому близ лимана; люди спешились и намеревались застигнуть гарнизон врасплох; но так как они были замечены, то их встретили огнем, чем заставили поспешно удалиться; впрочем, наезд их не пропал даром: они успели увести около ста штук быков, выведенных на пастбище впереди линии, вместе с караульными.
24-го числа Штофельн узнал от партии казаков, что неприятель стоит не далее, как в десяти лье от Очакова. Он приказал удвоить попечение и привести все в наилучшее состояние для сильнейшего отпора, собрал военный совет из старших офицеров гарнизона, на котором решено было защищаться до крайности, и, наконец, не принимать и не давать пощады.
26-го числа к Очакову подошел неприятельский авангард; ночью крепость обложили с суши, а на другой день, 27-го числа, вся турецкая армия стала лагерем на полутора пушечный выстрел от гласиса. Едва расставили они палатки, как некоторые отряды стали подступать к редуту, другие схватились с казаками, которыми командовал полковник Капнист, но не причинили им никакого вреда, так как полковник держался гласиса и не допускал неприятеля окружить его. Остальная неприятельская армия начала открывать среди дня траншеи, воздвигала укрепления и устраивала батареи; и все это так проворно, что в следующую ночь уже открыли огонь и начали бросать бомбы. Неприятельская армия состояла из 20 тыс. турок и 30 тыс. татар. Начальство над ними имели Иентш-Али-паша, крымский хан Бегли-Гирей и белгородский султан.
28-го числа, на рассвете, Штофельн ввел в город полки, стоявшие вне стен. Ночью турки подошли довольно близко к гласису и разместили несколько тысяч человек между крепостью и новою флешью. В 8 часов утра корпус, состоявший из 6000 человек турецких войск, пошел на атаку линии в двух местах: 1500 из них направились на местность, в которой Смоленский полк начал было постройку своих казарм, а прочие напали на флешь перед Преображенскими воротами. Тогда 400 человек с двумя пушками были выпущены из Кристофельских ворот и направились прямо на тех, которые атаковали казармы. Неприятеля оттеснили, но когда он готов был присоединиться к тем, которые заняты были другою атакою, то гарнизонный отряд преследовал их и там, и, ударив на них с тылу и с фланга, заставил неприятеля бежать и покинуть все захваченные было им посты. Их преследовали вплоть до их батарей, взяли у них четыре знамени и два бочонка с порохом; потеряли они свыше 400 человек. В 10 часов турки возобновили нападение, но не подходили ближе ружейного выстрела; покуда ружейный огонь не переставал с обеих сторон, неприятельский отряд окопался в одном из ближайших садов и поместил в нем пушку и мортиру, из них до двух часов ночи он непрерывно громил флешь, от которой был уже отбит.
В тот же день, по полученному приказанию, в Очаков прибыл полковник Ведель, стоявший с двумя полками в Кинбурне, и привел с собою большую часть своего отряда, а именно 800 человек. Хотя неприятель и появлялся под Кинбурном, однако не предпринял ничего, несмотря на хвастливое уверение Крымского хана, будто он приходил с татарами собственно затем, чтобы совершенно срыть этот город.
29-го числа неприятель общими силами стал штурмовать Измайловские ворота, под которыми ров был вполовину засыпан обвалами после дождей, и уже проник в прикрытый путь, но его вскоре оттуда отбросили и преследовали за его окопы. Их оттеснили бы и далее, если б не поддержал их резервный отряд. Они потеряли свыше 500 человек, да отнято у них три знамени. В тот же день неприятель устроил окончательно свою третью батарею, откуда стал метать большие бомбы и стрелять из пушек 18 и 24-фунтового калибра, тогда как до сих пор у них в деле были только 12-фунтового калибра орудия. Всю ночь неприятель работал на высоте перед Измайловскими воротами над устройством ретраншемента с редутами, а 30-го числа турки заняли их. Огонь не прекращался ни с той, ни с другой стороны; ввечеру осажденные сделали вылазку по направлению к редутам, вдоль лимана; они выгнали отсюда турок со всех их постов по этой стороне; 150 человек убито; отнято еще 4 знамени и заклепаны шесть орудий. Командовавший отрядом майор Анциферов был убит. Ночью один офицер, с 50 человек солдат, успел пройти незамеченный через неприятельские посты, проник в лагерь и убил несколько человек неприятелей в их палатках; полчаса не произошло ни малейшей тревоги; они стали грабить палатки убитых ими, но тогда только шестеро успели бежать, прочие же все были убиты.
31-го числа огонь продолжался как накануне; одна неприятельская бомба попала на бастион и зажгла два бочонка пороха, отчего несколько людей было убито. К вечеру, к редутам приблизились две турецкие галеры и стали их обстреливать. На это им отвечали так, что они принуждены были уйти в море. Во все время, что продолжалась осада, только 14 турецких галер подходили к крепости, но ни одна не успела проникнуть в лиман, благодаря кинбурнским пушкам.
1-го ноября огонь не ослабевал; одна бомба хотя и упала на бастион, близ Кристофельских ворот, в стороне лимана, взорвав несколько гранат, но другого вреда не причинила.
