Мата Хари - Ваагенаар Сэм (чтение книг txt) 📗
ГЛАВА 24
Процесс против Мата Хари начался, когда военные кризисы во Франции достигли отчаянного апогея. Никогда после 1914 года, когда немцы стремительно наступали на Париж, а французское правительство было вынуждено бежать из столицы в Бордо, мораль французских войск не падала так низко. В 1916 году потери на полях сражений были гигантскими. Вспыхнувшая в России революция, начавшаяся в марте 1917 года в Петрограде, нанесла по союзникам тяжелый удар. Хотя правительство Александра Керенского еще какое-то время и продолжало войну на стороне Франции и Англии, ситуация на Восточном фронте резко и быстро ухудшалась.
В апреле и мае 1917 года англичане прорвали линии обороны немцев под Аррасом. Но эта храбрая операция не принесла заметного улучшения ситуации. Немцы остановили продвижение противника. А когда немцам удалось отбить неудачное французское наступление под командованием генерала Робера Нивелля на реке Эн и в Шампани, с огромными потерями для атакующих, в мае-июне 1917 года во французских войсках вспыхнул бунт. Он охватил в общей сложности шестнадцать корпусов. Пораженческая и пацифистская пропаганда, проникавшая из бесчисленных антиправительственных источников в тылу, подрывала мораль войск. Огромные потери 1916 года и необычайно холодная зима 1917 года ослабили силу сопротивляемости до безнадежности. Войска видели пример русских и ориентировались на них. С пением «Интернационала» они маршировали с красными флагами. Из толпы наугад выхватывали людей, объявляли их зачинщиками бунта, военно-полевые суды приговаривали их к смерти — и тут же расстреливали на месте. Но все это не приносило никакого успеха. Так что полный распад французской армии представлялся уже вопросом нескольких недель.
Перед лицом этого опасного распада правительство решило досрочно сменить генерала Нивелля на посту главнокомандующего на генерала Анри Филиппа Петэна. Петэн беспощадно подавил бунт и смог, наконец, в некоторой степени нормализовать хаос и восстановить порядок во взбунтовавшихся частях. Только чудо спасло тогда Францию от той участи, которая постигла ее двадцать три года спустя. Не будь этих жестокостей Петэна император Вильгельм, возможно, в 1917 году вступил бы на Елисейские поля во главе победоносных немецких войск. Точно так же, как это сделал в 1940 году Гитлер.
Отчаянное положение и серьезнейший кризис во Франции в начале лета 1917 года позднее были описаны военным министром, а впоследствии президентом республики Полем Пенлеве такими словами: «Пришел день, когда между Парижем и Суассоном оставалось лишь два полка, на которые мы могли рассчитывать».
Общая ситуация еще больше ухудшилась из-за усиления активности немецких подводных лодок, наносивших большой ущерб судоходству. Для поднятия морали было срочно необходимо отвести внимание общественности от происходящего на фронте. Немедленно понадобился козел отпущения. Одно из средств, которое было в тот момент в распоряжении правительства, называлось усилением охоты на шпионов! На их подлые действия можно было хоть частично списать вину за фатальные события. За сравнительно короткое время было арестовано, осуждено и расстреляно несколько шпионов.
Атмосфера недоверия была такой, что даже сам капитан Ладу в октябре 1917 года угодил в тюрьму. Некий бессовестный Пьер Ленуар обвинил его в шпионаже.
На деньги, которые один из его агентов в Швейцарии получил от немцев, Ленуар купил парижскую ежедневную газету «Ле Журналь», которую затем перепродал группе таких же бессовестных и антиправительственно настроенных французов. Возможно, утешением для Ладу стало, что через некоторое время Ленуар был казнен, когда выяснилось, что он сам был шпионом. Но в октябре 1917 года арестовали именно самого Ладу. Его, правда, вскоре временно выпустили из тюрьмы, но обязали постоянно оставаться в распоряжении военных властей. 2 января 1919 года Ладу арестовали еще раз. 8 мая он предстал перед судом, — перед тем же Третьим военным судом, который уже задолго до того закончил смертным приговором дело Мата Хари. Хотя Ладу был признан невиновным, само это дело хорошо показывает ту обстановку психоза и взаимной подозрительности, охватившей Францию в такой степени, что сам начальник разведки и контрразведки армии всерьез подозревался в том, с чем по самой своей должности обязан был бороться. Чтобы лучше понять это, представьте, что в наше время Дж. Эдгара Гувера арестовали бы по обвинению в антиамериканской деятельности.
В этой общей ситуации за обвинительно направленным на Мата Хари указательным пальцем последовали тяжелые обвинения.
Капитан Бушардон сам сфабриковал эпилог обвинения. Он описал свою жертву, как женщину, «знание языков, незаурядный ум и врожденная или приобретенная аморальность которой только способствовали тому, чтобы сделать ее подозреваемой. Бессовестная и привыкшая пользоваться мужчинами, она тип той женщины, которая создана для роли шпионки».
Утверждение, высказанное Мартой Ришар (Рише) в середине тридцатых годов, характерно для общего мнения. Она объясняла, что сама «запросто могла закончить свою жизнь так же как Мата Хари, вместо того, чтобы получить орден Почетного легиона». Во время своей разведывательной работы в Мадриде она тоже на долгое время оставалась без каких-либо инструкций от капитана Ладу и связи с ним.
Марта Ришар заявила это Полю Аллару, французскому писателю, предпринявшему попытку раскрыть тайну Мата Хари. В 1933 году Аллар написал о результатах своего расследования книгу «Тайны войны». Аллар общался со всеми людьми, хоть как-то связанными с процессом, кого он только смог найти, и в результате получил сведения, совершенно противоположные тем показаниям, которые прозвучали в 1917 году. Полковник Лакруа, в 1932 году председатель Военного суда, в компетенцию которого входил надзор за досье Мата Хари, сознался Аллару, что прочел дело. По словам Аллара, полковник не нашел «ни одной конкретной, прямой, абсолютной и неопровержимой улики». Сам Бушардон, несколько поостывший с 1917 года, тоже уже не смог однозначно положительно ответить (в устной форме) на вопрос о виновности Мата Хари.
Поль Аллар выразил общее мнение такими словами. «Я прочел все, что было написано о знаменитой танцовщице и шпионке — и в результате нисколько не продвинулся с начала моих поисков. Я все еще не знаю, что совершила Мата Хари на самом деле! Спросите среднего француза или пусть даже французского интеллектуала, в чем состояло преступление Мата Хари, и вы убедитесь, что и он этого не знает. Он просто убежден, что она была виновна. Но почему — этого он не знает».
В тревожном настроении, охватившем всю Францию в июле 1917 года, во Дворце правосудия, где 24 июля собрался военный суд, чтобы судить Мата Хари, царила совершенно особая атмосфера. Эхо недавнего бунта на передовой все еще отражалось в стенах здания на острове Сите. С одной стороны судебного зала сидела Мата Хари. Она пока была невиновной — пока ее не признают виновной. Но уже было точно установлено, что она шпионка.
Напротив нее сидел суд присяжных. Он состоял из председателя и шести судей. Все они были офицеры. Между судом и обвиняемой лежало обвинительное заключение — тот самый отчет капитана Бушардона, по которому суду следовало принять решение.
Под давлением атмосферы всеобщего недоверия и подозрения и несмотря на то, что суду были предоставлены исключительно косвенные улики, суд не нашел возможности или мужества признать обвиняемую невиновной.
Подготовленное Бушардоном обвинение превращало самое невинное ее действие в подозрительное. А каждое подозрение становилось виной. Процесс мог завершиться только одним приговором: «Виновна!» Но, несмотря на это, среди присяжных были расхождения во мнениях. В царящей тогда обстановке это было удивительно и даже требовало мужества. На три из всего восьми пунктов обвинения один из членов жюри ответил «нет». И один из этих пунктов — седьмой, был самым важным, именно он однозначно предусматривал смертную казнь Мата Хари. Все остальные вопросы не имели такого большого значения. Несмотря на все, вокруг седьмого пункта было столько сомнений, что один из офицеров — даже в атмосфере Парижа 1917 года — нашел в себе достаточно силы, чтобы остро спорить со своими коллегами в суде.
