Всё, что осталось (Записки патологоанатома и судебного антрополога) - Блэк Сью (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Джемму зафиксировали камеры наружного наблюдения, когда она входила в дом в восточном Лондоне, где жила вместе с братом; оттуда же был совершен последний звонок с ее мобильного телефона. Пять дней спустя, в Риджентс-Канал, в миле оттуда, был найден чемодан. В чемодане оказался торс молодой девушки с отрезанными конечностями. Опознание по татуировке и последующий анализ ДНК подтвердили, что это Джемма.
Неделю спустя ее руки и ноги, завернутые в полиэтиленовые пакеты, были найдены там же, в канале. Голову нашли только спустя полгода, выше по течению, тоже в черном пластиковом мешке. И только тогда выяснилась причина смерти.
Брат Джеммы, страдавший наркозависимостью, был арестован по обвинению в убийстве. Он славился своим непредсказуемым, порой жестоким нравом, и Джемма, по словам свидетелей, начинала возмущаться его безответственностью и возраставшей тягой к наркотикам. Он признался, что они поругались из-за того, что он оставил открытым кран и устроил в ванной потоп. Брат утверждал, что действительно вышел из себя, но не помнит, чтобы бил ее, убивал или расчленял.
Причиной смерти стал удар тупым предметом по голове. Обстоятельства убийства и последовавшего за ним расчленения говорили о характерном дефензивном паттерне: яростная ссора в состоянии наркотического опьянения; убийца и жертва хорошо знают друг друга; смерть наступает в доме жертвы; расчленение производится без соответствующей подготовки и планирования; тело разделяют на шесть частей, оборачивают их в пакеты и переносят в чемодане, а затем выбрасывают в водный массив, ближайший к месту убийства и легко достижимый. Первые попытки расчленения не удались, и преступнику пришлось сменить орудие; в обоих случаях он пользовался обычными домашними инструментами, ножом и топориком. Все это указывало на человека, не имевшего опыта подобных преступлений, и подозрение неизбежно падало на Тони Маккласки.
Поскольку он продолжал утверждать, что не помнит, что произошло, картина преступления составилась отчасти из фактов, а отчасти из предположений. Доподлинно известно, что Эмма получила как минимум один смертельный удар по голове тяжелым предметом, который не удалось ни установить, ни обнаружить. Вероятно, она скончалась на том же месте, где упала. Когда Маккласки, находившийся, вероятно, под действием наркотиков и сильно возбужденный, понял, что убил ее, то сразу запаниковал и, вместо того чтобы взять на себя ответственность за преступление, предпочел избавиться от тела и притвориться, что ничего не знает.
Дом был маленький и прятать тело, когда полиция приедет искать Джемму, было негде. Поэтому он решил, что его надо унести. Он знал, что незаметно вынести труп из дома можно только в расчлененном виде. Куда он ее положил, чтобы разделать на куски? Этого мы не знаем. В ванной, наиболее подходящей для данных целей, не было найдено никаких следов крови — мало того, там лежал нетронутый слой пыли. Возможно, он разложил ее на полу, накрытом целлофановой пленкой, а кровь промокал полотенцами. Как бы то ни было, о чистоте он позаботился.
В какой-то момент он раздел ее до нижнего белья. Ему предстояло разрезать тело, и он не знал, как к этому подступиться. Причем разделывать надо было не кого-то, а родную сестру! Кошмарная перспектива для человека в здравом уме; думается, он пошел на нее из чистого отчаяния. Возможно, он поискал в кухне, увидел подставку с ножами и решил начать с них — одного ножа на подставке не хватало.
Он попытался отрезать правую ногу, используя зазубренное лезвие, которым прорезал мягкие ткани в верхней трети бедра. Естественно, попытка провалилась, но он сделал около пятидесяти шести надрезов, прежде чем признать поражение. Далее он нашел что-то посерьезнее, видимо, топорик для мяса, и, сообразив, что с ним все получается, довершил остальное. То, что злополучным ножом он пытался отделить только одну конечность, свидетельствовало, что Маккласки учился непосредственно в процессе. Всего он совершил как минимум девяносто пять разрезов, тридцать девять из которых — более тяжелым инструментом, поверх пятидесяти шести, нанесенных зазубренным ножом.
Дальше он затолкал ее торс в чемодан на колесиках. Камеры наблюдения зафиксировали, как Маккласки грузил тяжелый чемодан в багажник такси. Когда нашли водителя, тот подтвердил, что его попросили доехать до ближайшего канала, и опознал в обвиняемом своего пассажира.
Маккласки, вероятно, потом вернулся с конечностями и головой, которые сбросил в воду на том же месте, хотя записей с камер наблюдения, подтверждающих это, нет. Вероятно, такси он больше не вызывал, так как отдельные части тела нести было легче.
Я получила вызов на свидетельствование в процессе. Не уверена, что мое выступление пролило дополнительный свет на обстоятельства преступления; скорее, обвинение сочло подробный, изобилующий научными терминами доклад о процессе расчленения и количестве разрезов, сделанных при удалении каждой конечности, подтверждением того, сколько сил и времени преступник потратил, чтобы избавиться от тела. В подобных обстоятельствах приходится аккуратно подбирать слова, памятуя о том, что родственники жертвы присутствуют в зале. Я всегда боюсь усилить их и без того чудовищные страдания и скорбь. Мы стараемся выражаться максимально отстраненно, однако не существует мягких терминов, в которых можно описать такое страшное преступление, как расчленение тела.
Мне пришлось в точности рассказать, что сделали с телом Джеммы, описать порядок, в котором от него отделили конечности и голову, и в какой позиции она при этом находилась — вверх лицом или вниз. Очень непросто было говорить все это в присутствии ее семьи, слыша всхлипы и стоны. Я испытала облегчение, когда адвокат обвиняемого согласился с моим свидетельством и не запросил перекрестный допрос, избавив тем самым родных от необходимости снова выслушивать подробности случившегося.
Мое выступление заняло около часа, и когда я уже собиралась уходить из здания суда, представитель по связям с членами семьи остановил меня и спросил, не соглашусь ли я повидаться с отцом Джеммы. Он лично переговорил и поблагодарил всех, кто участвовал в расследовании дела его дочери и хотел встретиться со мной тоже.
В своей сфере мы стараемся держать дистанцию и не соприкасаться с тягостными эмоциями, которые испытывают родственники жертв. Если в зарубежных командировках я соглашалась на подобные контакты, то на территории Великобритании — ни разу, и уж тем более с отцом, который только что выслушал мое выступление в суде относительно убийства и расчленения тела одного его ребенка другим. Я сильно нервничала. Что, черт побери, говорят в подобных случаях? Что тут вообще можно сказать? Я не могла — и ни за что не хотела бы, — испытать такую же боль, и не знала слов, которыми могла бы облегчить его страдания. Однако он, как выяснилось, ничего от меня не ждал. Отец девушки просто хотел до конца исполнить задачу, которую сам перед собой поставил.
Дожидаясь в комнате свидетелей, пока представитель по связям приведет мистера Маккласки, я сидела ни жива, ни мертва. Потом дверь тихонько приоткрылась, и коренастый, полноватый мужчина уверенно вошел внутрь. Именно таким представляешь себе завсегдатая бара в Ист-Энде — наверняка при других обстоятельствах этот человек был душой компании. Он пожал мне руку и сел, не говоря ни слова. Было видно, что он полностью сломлен: от него веяло трагедией и в глазах застыло неизбывное горе. Он исполнял последний долг в отношении своей дочери: благодарил людей, которые помогли правде выйти наружу, в результате чего его сын получил приговор. Проявив невероятную стойкость, он поблагодарил всех, от водолазов, доставших ее останки со дна канала, до полицейских следователей, а теперь вот говорил с судебным антропологом. На фоне его громадного человеческого достоинства, уважительности и чувства долга мои слова казались пустыми и неубедительными.
На всю жизнь я запомнила этого человека, его любовь к дочери — и, что немаловажно, к сыну, — как пример того, что человечность и сострадание торжествуют даже над самыми мрачными преступлениями.
