Юлия Данзас. От императорского двора до красной каторги - Нике Мишель (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗

Журнал центра «Russie et Chrétienté», начинающий выходить раз в три месяца с апреля 1934 г., незаменимым сотрудником которого с ноября 1934‑го станет Юлия Данзас (с рецензией, подписанной J. N.), «является, без сомнения, по уровню осведомленности о русских событиях и по глубине их анализа лучшим источником информации о СССР среди периодики» своего времени [20].

Сотрудничество Ю. Данзас – доминиканской терциарки, прошедшей советскую каторгу, – позволило отцу Дюмону наилучшим образом реализовать издательскую программу, намеченную еще под началом отца Омеза. В 1934 г. издательство «Cerf» согласилось ежемесячно публиковать по одной странице, посвященной СССР, в еженедельнике «Sept» – при том, что параллельно этому и независимо от него раз в два месяца выходил еще и журнал «La Vie intellectuelle» [21]. «Russie et Chrétienté», издававшийся тиражом в 800 экземпляров при 500 подписчиках [22], вскоре пополнила книжная коллекция «Истина», в которую вошел первый образец горестных воспоминаний Юлии Данзас [23].

Вся издательская деятельность «Истины» осуществлялась в издательстве «Cerf», созданном в 1929 г. в Жувизи-сюр-Орж. Юлия Данзас с осени 1934‑го выполняла в «Истине» огромную работу (на волонтерских началах, за кров и пропитание). С 1934‑го по 1939 г. не было ни одного номера «Russie et Chrétienté», в который не вошли бы сразу несколько материалов Юлии Данзас (под инициалами J. N. обычно заметки, а обзоры советской прессы вообще без подписи; статьи же с 4‑го номера 1935 г. были подписаны: Ю. Данзас). Она работала с семи утра до двух часов ночи [24]. Некоторые номера ей приходилось готовить почти в одиночку, так что использование инициалов рядом с полным именем позволяло в числе прочего еще и создавать видимость множества сотрудников. Многие статьи были перепечатаны в еженедельнике «Sept, hebdomadaire du temps présent» («Семь, еженедельник настоящего времени») или в «La Vie intellectuelle» («Интеллектуальная жизнь»). Об одном прекрасно составленном досье на 14 страницах в номере «Sept» от 22 марта 1935 г., подготовленном «Истиной», сказано: «В большинстве этих текстов читатели „Sept“ без труда узнают перо непосредственного свидетеля событий, долгие годы разделявшего жизнь народа Советского Союза за тем невидимым, но реальным барьером, который отгораживает иностранца от местного жителя. В остальном же мы обращались исключительно к материалам, в которых советский мир сам говорит о себе». После статьи Франсуа Мориака на первой странице («Писатель перед Советами»), объяснявшей приверженность Андре Жида коммунизму его отказом от христианских принципов, «на которые Жид с детства чувствовал себя обреченным», «Sept» представил затем на следующих страницах «советский марксизм» [25], «искусство инсценировки» (как утаить истину от иностранных туристов), «неуспех „безбожников“», «Антисемейное законодательство („Новые нравы“)», «„Освобождение“ женщины», «Детство, юность», «Несвободу совести», «Науку в СССР», «Литературу и искусство», «Трагедию деревни», «Индустриальный труд», «Условия жизни».

1 октября 1936 г. центр «Истина» переехал в Париж. Отец Дюмон становится одновременно священником церкви Пресвятой Троицы Русской католической миссии по адресу: улица Франсуа Жерар, 39 (XVI округ). Юлия может там участвовать в экуменических встречах:

Проживание в Париже (по адресу церкви) дало Юлии возможность продиктовать Петру Волконскому свои воспоминания (о московской общине матери Абрикосовой, о его преосвященстве Фёдорове, о его преосвященстве Шептицком – в связи с предстоящей его беатификацией, о собственном «духовном пути» [27]). К сожалению, до сих пор не удается найти текст этих воспоминаний, но Бурман активно ими пользовался при работе над своей книгой.

В массиве статей, написанных Юлией для «Истины» и «Russie et chrétienté» (все на французском), можно выделить: статьи о Церкви и русской духовности – досье по социальным проблемам в СССР («Документы» «Истины»), обзоры советских изданий и периодики. «Документы», хроника, обзоры чаще всего не подписаны. Утверждение об авторстве Юлии Данзас основывается либо на текстологическом анализе, либо на библиографических ссылках, оставленных самой Юлией Данзас [28].

Статьи о Церкви и русской духовности

Юлия Данзас опубликовала в журнале «Russie et Chrétienté» двенадцать статей (на французском языке), посвященных истории христианства в России и русской религиозной мысли. Вот они в хронологическом порядке:

– «Религиозный путь русского самосознания», серия из четырех статей, опубликованных под инициалами J. N. в «Russie et Chrétienté» с декабря 1934 г. (№ 5–6) по июнь 1935 г. (№ 3), а также в «La Vie intellectuelle». XXXII, 3, 1934; XXXV, 1, 3, 1935), которые затем вошли во второй сборник серии «Истины». Речь идет о панорамном обзоре религиозной и интеллектуальной жизни в России – с крещения Руси и вплоть до революции – в восьми главах: «Византийско-славянское христианство», «Национальная Церковь», «„Третий Рим“», «Великий раскол», «Синодальная Церковь и светское общество», «Народная духовность», «Национальная философия», «Мирянское богословие».

Юлия Данзас прослеживает три направления в русской духовности: относящееся к официальной церковной власти, относящееся к народу и порождающее секты и расколы, и направление интеллигенции, в котором богословие не слишком православно – Юлия намекает на парижскую школу русского богословия, Свято-Сергиевский институт и на журнал «Путь», издаваемый Бердяевым: она выявляет там гностические влияния и посвятит этому еще две статьи. Интересно наблюдать, как эта католичка отстаивает православность русского богословия: искушение гностицизмом теперь у нее уж точно преодолено. Она обличает также смешение национального чувства с национальной религией – филетизм (представляющий собой попытку основания единства поместной церкви на политическом, этническом или культурном принципе), который был объявлен ересью на всеправославном Константинопольском соборе в 1872 году [29]. Данзас прослеживает постепенное отдаление друг от друга Русской и Римской церквей, то, как идеологическая конструкция «русского партикуляризма» противопоставляется «римскому универсализму», причины чего ей видятся скорее в политической и психологической областях, чем в догматической.

На эту работу откликнулся Николай Бердяев в своем религиозно-философском журнале «Путь» (1936. № 51, с. 74–76). Изгнанный из СССР в 1922‑м и обосновавшийся во Франции с 1924 г., Н. Бердяев (1874–1948) с 1925 г. тесно общался с «цветом французского католичества»: Шарлем дю Босом, Габриэлем Марселем, Луи Масиньоном, Этьеном Жильсоном, Станисласом Фюме, Эмилем Дерменгемом, Эманюэлем Мунье [30]. Последний предложил ему публиковаться в своем журнале «Esprit» («Дух») с первого номера (1932), напечатав в нем бердяевскую статью «Истина и ложь коммунизма». Чтобы лучше понимать коммунистическую «религию». В своем ответе Юлии Данзас Бердяев оспаривает ее мнение о наличии сильного дуалистически-манихейского элемента в православии. Чрезмерно критически настроенный вначале (он находит книгу очень уж «тенденциозной» и обвиняет Юлию в том, что ее точка зрения «слишком провинциально русско-католическая»), Бердяев тем не менее в конце разделяет ее критику национализации русского религиозного сознания и ритуализма, но все же отдает предпочтение ее статье о «Пути русской религиозной философии» (см. ниже).