Исповедь на заданную тему - Ельцин Борис Николаевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Конечно же, я не согласился с решением педсовета, стал ходить всюду: в районо, гороно… Кажется, тогда первый раз и узнал, что такое горком партии. Я добился создания комиссии, которая проверила работу классного руководителя и отстранила её от работы в школе. И это абсолютно заслуженно ей противопоказано было работать с детьми. А мне все-таки выдали свидетельство, хотя среди всех пятёрок красова-лось«неудовлетворительно»за дисциплину. Я решил в эту школу не возвращаться, поступил в восьмой класс в другую школу, имени Пушкина, о которой у меня до сих пор остались тёплые воспоминания: прекрасный коллектив, прекрасный классный руководитель Антонина, Павловна Хонина. Вот это, действительно, была настоящая учёба.
Тогда я начал активно заниматься спортом. Меня сразу пленил волейбол, и я готов был играть целыми днями напролёт. Мне нравилось, что мяч слушается меня, что я могу взять в неимоверном прыжке самый безнадёжный мяч. Одновременно занимался и лыжами, и гимнастикой, и лёгкой атлетикой, десятиборьем, боксом, борьбой, хотелось все охватить, абсолютно все уметь делать. Но в конце концов волейбол пересилил все, и им я уже занялся совсем серьёзно. Все время находился с мячом, и даже ложась спать, засыпал, а рука все равно оставалась на мяче. Просыпался, и сразу тренировка — сам для себя, — то на пальце мяч кручу, то об стенку, то об пол. У меня нет двух пальцев на левой руке, поэтому трудности с приёмом мяча были, и я специально отрабатывал собственный приём, особое положение левой руки, и у меня своеобразный, неклассический приём мяча.
А с потерей двух пальцев случилась вот какая история.
Война, все ребята стремились на фронт, но нас, естественно не пускали. Делали пистолеты, ружья, даже пушку. Решили найти гранаты и разобрать их, чтобы изучить и пенять, что там внутри. Я взялся проникнуть в церковь (там находился склад военный). Ночью пролез через три полосы колючей проволоки и, пока часовой находился на другой стороне, пропилил решётку в окне, забрался внутрь, взял две гранаты РГД-33 с запалами и, к счастью, благополучно (часовой стрелял бы без предупреждения) выбрался обратно. Уехали километров за 60 в лес, решили гранаты разобрать. Ребят все же догадался уговорить отойти метров за сто: бил молотком, стоя на коленях, а гранату положил на камень. А вот запал не вынул, не знал. Взрыв… и пальцев нет. Ребят не тронуло. Пока добрался до города, несколько раз терял сознание. В больнице под расписку отца (началась гангрена) сделали операцию, пальцы отрезали, в школе я появился с перевязанной белой рукой.
Каждое лето я подрабатывал. Но кроме этого в летние каникулы организовывал ребят на какое-нибудь путешествие. Причём придумывал что-нибудь особенное: или найти исток какой-то реки, или куда-нибудь на Денежкин Камень, или что-нибудь в этом духе. В общем, это сотни километров с рюкзаками, жизнь в тайге по нескольку недель.
Так случилось, что после девятого класса мы решили найти, откуда берет своё начало река Яйва. Очень долго поднимались по тайге вверх — по карте мы знали, что исток реки находится около Уральского хребта. То, что взяли с собой из еды, скоро кончилось, питались тем, что находили в лесу, в тайге. Поспели орехи, жарили грибы, ели ягоды. Лес уральский очень богатый. Прожить там, конечно, можно какое-то время. Шли долго, уже никаких дорог, ничего, одна тайга… Иногда попадалась какая-нибудь охотничья избушка, там ночевали, а в основном или шалаш строили, или просто под открытым небом.
Нашли исток реки — сероводородный ключ. Обрадовались. Можно было возвращаться. Несколько километров спускались вниз до первой деревушки. К тому моменту уже порядочно выдохлись. Собрали кто что мог — рюкзак, рубашку, ремень, — в общем, все что было у нас, вошли в избушку, отдали хозяину, выпросили у него взамен небольшую лодочку, плоскодонку деревянную, и на этой плоскодонке — вниз по реке, сил идти уже не было. Места были красивые, да они и сейчас там прекрасные, люди не смогли все испортить за это время. Плывём мы, вдруг вверху, в горах, заметили пещеру, решили остановиться, посмотреть. Вошли. Вела-вела она нас, вела и вдруг вывела куда-то в глубь тайги. Туда-сюда, не можем понять, где мы, короче говоря, заблудились, потеряли нашу лодочку. Почти неделю пробродили по тайге, причём ничего с собой не взяли, а тут, к несчастью, оказалось такое болотистое место, лес-подросток, — в общем, он немного давал, чтобы хоть чем-то питаться, и совершенно не давал никакой воды. Болотную жижу вместе со мхом складывали в рубашку, сжимали её, и ту жижу, что текла из рубашки, пили.
В конце концов мы все-таки вышли к реке, нашли нашу плоскодонку, сориентировались, но из-за грязной воды у нас начался брюшной тиф. У всех. Температура — сорок с лишним, у меня тоже, но я на правах, так сказать, организатора, держусь. На руках перетащил ребят в лодку, уложил на дно, а сам из последних сил пытался не потерять сознание, чтобы лодкой хоть как-то управлять, она шла вниз по течению. У самого оставались силы только подавать ребятам из речки воду, обрызгивать их — было все на жаре. Они потеряли сознание, а скоро и я стал впадать в беспамятство. Около одного железнодорожного моста решил, что все равно нас заметят, примкнул к берегу и сам рухнул. Нас действительно увидели, подобрали, привезли в город, а уже месяц, как занятия в школе начались, и конечно, все разыскивали нас.
Мы пролежали в больнице почти три месяца с брюшным тифом. Лекарств особых не было. Ну, а тут десятый класс, последний, выпускной, а я практически ни разу за парту не сел. Но начиная с середины учебного года, то есть с третьей четверти, я начал заниматься. Взял программу десятого класса. Очень много читал и учил, буквально день и ночь. И, когда начались выпускные экзамены, пошёл сдавать. А мои друзья, кто со мной участвовал в этом драматическом походе, решили просто десятый класс пропустить.
Пришёл в школу сдавать экзамены, а мне говорят, что нет такой формы — не бывает экстерна в выпускном классе, и что я могу гулять. Опять пришлось, учитывая, что дорожка уже знакомая, идти по проторённому пути: районо, гороно, исполком, горком. Тогда я уже выступал за сборную города по волейболу. К счастью, знали меня как чемпиона города среди школьников по нескольким видам спорта, чемпионом области по волейболу. Короче, разрешили сдать экстерном, — правда, всех пятёрок мне не удалось получить, по двум предметам поставили четвёрки. Вот с таким багажом я должен был поступать в институт.
Подростком я мечтал поступить в судостроительный институт, изучал корабли, пытался понять, как они строятся, причём сел за серьёзные тома, учебники. Но как-то постепенно привлекла меня профессия строителя, наверное потому, что я и рабочим уже поработал, и отец строитель, а он к тому моменту кончил курсы мастеров и стал мастером, начальником участка.
Прежде чем поступать в Уральский политехнический институт на строительный факультет, мне предстояло пройти ещё один экзамен. Состоял он в том, что мне надо было поехать к деду, ему тогда уже было за семьдесят, это такой внушительный старик, с бородищей, с самобытным умом, так вот, он мне сказал: «Я тебя не пущу в строители, если ты сам, своими руками, что-нибудь не построишь. А построишь ты мне баньку. Небольшую, во дворе, с предбанничком.»
И действительно, у нас никогда не было баньки; у соседей была, а у нас нет, все не было возможности построить. А дед продолжает: «Но только так; сделай сруб, крышу, все строить будешь один, стало быть, от начала до конца. За мной только — с леспромхозом договориться, чтобы отвели делянку, а дальше опять ты сам — и сосны спилить, и мох заготовить, и обчистить, и обсушить, и все эти бревна на себе перетащить, — а это километра три туда, к домику, на место, где надо строить баньку, сделать фундамент и сделать сруб от начала до конца, до верхнего венца. Вот. Я, говорит, к тебе даже близко не подойду.» И действительно, ближе чем на десять метров он так и не подошёл — упорный был такой дед, упрямый, он пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь, хотя я, конечно, мучился невероятно. Особенно когда уже верхние венцы надо было поднимать, тащить, цепляя верёвкой, топором аккуратно подработать, выложить венец, на каждом бревне поставить номер, а когда полностью закончил, все надо было рассыпать, потом заново собирать, уже подкладывая высушенный мох. А весь этот мох нужно было ещё проштыковать как следует. Ну, в общем, все лето я трудился, только-только на приёмные экзамены хватило время приехать оттуда в Свердловск. В конце дед мне сказал серьёзно, что экзамен я выдержал и теперь вполне могу поступать на строительный факультет.
