Тайна смерти Рудольфа Гесса (Дневник надзирателя Межсоюзной тюрьмы Шпандау) - Плотников Андрей Николаевич (список книг TXT) 📗
«Председатель: Это тот самый документ, о котором вы сейчас говорили, который вы представили Суду и Суд его отклонил?
Доктор Зайдль: Да, но Суд также решил, что я должен представить новое показание под присягой посла Гауса по этому вопросу, и это решение имеет смысл только тогда…
Председатель: Я знаю, но вы это не сделали. Мы не знаем, какой аффидевит дал доктор Гаус.
Доктор Зайдль: У меня уже есть письменные показания под присягой посла Гауса, новые, но они еще не переведены».
Председатель суда говорит о втором аффидевите Гауса, который, как мы уже знаем, был отклонен Трибуналом от приобщения к делу. Доктор Зайдль сначала подтверждает, что у него этот документ, но потом намекает, что у него уже есть новый аффидевит Гауса. К сожалению, никакой больше информации во всех стенограммах заседаний трибунала об этом документе нет. Также нет информации о том, был ли документ представлен доктором Зайдлем в секретариат Трибунала в соответствии с установленным порядком.
Но самое интересное, что и в документальной книге самого доктора Зайдля «Дело Рудольфа Гесса. Документация защитника» нет и намека на получение от Гауса третьего аффидевита. Почему же защитник Зайдль подробно расписал в своей книге процесс получения первого и второго аффидевитов, привел их полные тексты, а про третий забыл даже слово сказать?
Дело начинает проясняться после знакомства с книгой доктора права, бывшего профессора Бременского университета Герхарда Штуби «От коронного юриста до коронного свидетеля» [28], описывающей жизнь и деятельность Фридриха Вильгельма Гауса. Здесь мы читаем: «Вскоре после своего второго аффидевита для Зайдля в апреле 1946 года Гаус был переведен из тюрьмы для свидетелей в лагерь для интернированных лиц Лангвассер» [29]. Получается, что 17 мая Гауса уже не было в Нюрнберге и адвокат Зайдль не имел возможности общаться с ним в этот день! Именно поэтому профессор Штуби тоже ничего не знает про третий аффидевит.
Теперь внимательно посмотрим на сам текст этого «третьего» аффидевита. Легко заметить, что второй и третий аффидевиты совпадают слово в слово и третий аффидевит лишь расширенный вариант второго. Если во втором аффидевите Гаус говорит о прилагаемых к его показаниям копиям двух документов, полученным им от Зайдля, то в третьем аффидевите текст этих двух документов вписан в сами показания. Других различий нет. Кроме этого, обращают на себя внимание одинаковые слова в преамбуле обоих показаний: «…Который указал мне — также как и перед моим заверением под присягой от 15 марта 1946 года…» Аналогичная фраза в пункте «И. Касательно дела»: «Адвокат господин доктор Альфред Зайдль предоставил мне 8 апреля 1946 года документы для ознакомления…» Получается, что и второй от 11 апреля, и третий от 17 мая аффидевиты написаны слово в слово с разницей в месяц, но по одной просьбе Зайдля от 8 апреля. Так не бывает.
Для большей наглядности сравним тексты третьего и второго аффидевитов. Различающиеся места текста выделены полужирным.
Сравнение двух текстов наглядно говорит о получении «третьего» аффидевита путем переделки второго аффидевита Гауса. С учетом информации доктора Штуби об отсутствии Гауса к 17 мая в тюрьме для свидетелей можно смело предположить, что «третий» аффидевит Гауса как документ составлен кем-то на основе вторых показаний Гауса, но без участия самого Гауса. То есть это безусловная подделка в смысле документа как такового.
Попробуем проанализировать, кто мог изготовить такую подделку. В первую очередь, это мог сделать сам адвокат Зайдль с его непоколебимым желанием внести содержание секретных протоколов в документы Трибунала. Естественно, в последующем доктор Зайдль «забыл» рассказать об этом случае в своей книге. Но как в мировой юриспруденции классифицируются действия адвоката и защитника, подделывающего документы для судебного процесса?
«Третий» аффидевит Гауса могли изготовить и сотрудники западных специальных служб, а затем предоставить его Зайдлю, как в свое время предоставили тексты секретных протоколов. В пользу этой версии говорит то, что сам документ отпечатан на машинке с латинским шрифтом, но не с немецким. Об этом свидетельствуют общепринятые в таких случаях замены характерных немецких букв-умляутов на сочетания букв. Например; «ä» заменяется на «ае», «ü» заменяется на «ue» и т. п. Нельзя, конечно, исключать вариант, что у доктора Зайдля по каким-то причинам не оказалось родной машинки с немецким шрифтом и он воспользовался машинкой американской или английской сторон.
А может быть, доктор Зайдль действительно не причастен к созданию этого документа и внесению его в Трибунал? Может, этот документ появился в российском архиве другим путем?
В любом случае рассмотренный выше документ из Государственного архива Российской Федерации является уникальным документом, показывающим, какие способы и методы использовала защита обвиняемых с целью развала процесса, в каких непростых условиях шел Нюрнбергский трибунал и, в частности, работала советская делегация. Этот документ представляет несомненный интерес для историков, в первую очередь военных историков, с целью изучения его «подноготной»: кем он был составлен? Для чего был составлен? Как попал в документы Трибунала? Как оказался в российском архиве? Однако подходить к его изучению или представлению для широких масс читателей необходимо обязательно с рассказом о предыстории его появления. К сожалению, отдельные «историки» представляют «третий» аффидевит Гауса из российского архива как первый и единственный подобный документ на Нюрнбергском процессе.
Ну а о том, как американские следователи «обрабатывали» Фридриха Гауса в ходе Нюрнбергского процесса, можно понять по выдержке из протокола его допроса:
«Американский следователь Кемпнер: Дело не такое уж простое. Русские интересуются вами. Знаете вы об этом?
Гаус: Русские?
Кемпнер: Да, как профессиональным нарушителем договоров.
Гаус: Нет, это неправильно ни в коей мере. Боже мой!
Кемпнер: Хорошо, закончим на сегодня. Я вам скажу кое-что….
Гаус (перебивая): Не экстрадируйте меня к русским!» [30]
Этот случай «деспотичного ведения допроса» широко известен среди американских военных юристов и приводится в качестве примера во многих публикациях. Эта цитата взята из книги Питера Магюра, американского историка и военного юриста, преподавателя права и теории войны в Колумбийском университете и Бард-колледже «Закон и война: международное право и американская история, пересмотренное издание».
Глава 11
ОПЕРАЦИЯ «ТЕННИСОН»
Официальное расследование по факту смерти «заключенного № 7» Рудольфа Гесса проводилось в августе-декабре 1987 года сотрудниками 14-го отделения 93-го отдела Бюро специальных расследований Королевской военной полиции британской Рейнской армии. Это расследование получило кодовое обозначение «Операция „Теннисон“». По прошествии 25 лет материалы расследования были рассекречены, и сегодня они доступны на сайте правительства Великобритании [31].
Промежуточный доклад сделан британской полицией 25 августа 1987 года. К нему приложены материалы допросов (опросов и заявлений) всех непосредственных участников событий 17 августа, а также схемы тюрьмы, сада, садового домика, справка о смерти, свидетельство о смерти, сертификат опознания тела.
