Белая масаи - Хофманн Коринна (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Время шло. Каждый день в больнице на свет появлялись дети. Часто женские крики доносились и до нашей палаты, и София нервничала все больше. У нее до родов оставались считаные дни. На одном из ежедневных осмотров врачи увидели, что моя матка уже немного раскрылась. Мне назначили постельный режим, но до него дело не дошло: не успела врач выйти из палаты, как у меня отошли воды. Удивленная и счастливая, я посмотрела на Софию и сказала: «По-моему, мой ребенок сейчас родится!» Поначалу она мне не поверила, ведь мне оставалась еще, как минимум, неделя. София позвала врача, и врач, осмотрев меня, с серьезным лицом подтвердила, что я рожу этой ночью.
Напираи
Ребенок Софии не торопился увидеть свет, и это приводило ее в отчаяние. У меня же в восемь часов вечера начались первые слабые схватки, которые через два часа стали очень интенсивными. С этого момента меня осматривали каждые полчаса. В полночь терпеть уже было невыносимо, меня постоянно рвало от боли. Наконец меня отвели в родильный зал. Это был тот же самый кабинет, в котором я когда-то сидела в гинекологическом кресле во время осмотра. Врач и две черные медсестры что-то мне говорили, но, как ни странно, я больше не понимала по-английски ни слова. Между схватками я во все глаза смотрела на женщин, но видела только, как открываются и закрываются их рты. Меня охватила паника, ведь я не знала, все ли делаю правильно. Дышать, нужно правильно дышать – стучало у меня в голове. Потом мои ноги привязали к креслу, и я почувствовала себя совершенно беспомощной. Силы покинули меня, и когда я уже собиралась закричать, что больше не могу, сестра зажала мне рот рукой. Охваченная страхом, я посмотрела на врача, и она сказала, что видит головку ребенка и он должен появиться на свет при следующей схватке. Я стала тужиться из последних сил и почувствовала взрыв внизу живота. Моя девочка родилась. Часы показывали четверть второго ночи. На свет появилась здоровая девочка весом два килограмма девятьсот шестьдесят граммов. Я была счастлива. Она была такая же красивая, как ее отец, и я решила, что мы назовем ее Напираи.
Пока врач принимала плаценту и накладывала швы, дверь открылась, и София радостно бросилась мне на шею. Она наблюдала за родами через окно. Мне еще раз показали моего ребеночка и отнесли его к остальным новорожденным. Для меня это было лучше, потому что я обессилела до такой степени, что не смогла бы его удержать. Даже чашка с чаем, которую мне тут же протянули, выскальзывала у меня из рук. Мне хотелось только одного – спать. Меня пересадили в кресло-каталку, отвезли в палату и дали снотворное.
В пять утра я проснулась от адской боли между ног. Я разбудила Софию, и она привела дежурную. Мне дали болеутоляющее. В восемь утра я еле-еле дотащилась до детской комнаты, чтобы посмотреть на своего ребенка. С трудом найдя дочку среди других младенцев, я увидела, что она плачет от голода. Мне нужно было ее покормить, но это оказалось непросто. Из моих грудей, ставших к тому времени гигантскими, я не могла выдавить ни капли молока. Сцеживать тоже не получалось. К вечеру я уже не могла этого выносить. Мои груди стали твердыми как камень и ужасно болели, а Напираи постоянно плакала. Черная медсестра обругала меня, сказав, что я плохо стараюсь. Молочные железы обязательно должны открыться, иначе начнется воспаление. Претерпевая мучительную боль, я перепробовала все способы. Наконец ко мне подошли две женщины самбуру и «доили» мои груди почти полчаса, пока из них не полилось первое молоко. Теперь оно текло, не переставая. Его было так много, что мой ребенок не мог его пить. Только после обеда я впервые покормила Напираи.
У Софии уже несколько часов назад начались схватки, но ребенок выходить не спешил. Она кричала и требовала сделать ей кесарево сечение. Врач ее просьбу отклонил, сказав, что для операции нет показаний. Я еще никогда не видела Софию в таком состоянии. Ее крики надоели врачу, и он пригрозил, что не будет принимать у нее роды, если она не возьмет себя в руки. Он был итальянцем, и они разговаривали по-итальянски. Спустя ужасные тридцать шесть часов на свет с помощью вакуумной присоски появилась и ее девочка.
Вечером пришел мой любимый. Утром он по радио услышал о рождении нашей дочери и сразу отправился пешком в Вамбу. С праздничной прической и с красивым раскрасом он выглядел великолепно. Он радостно поздоровался со мной. Лкетинга принес мне мясо и великолепное платье. Он хотел немедленно посмотреть на Напираи, но сестры запретили и пообещали показать ее на следующий день. Несмотря на разочарование, он выглядел гордым и счастливым, что вновь вселило в меня надежду. Уходя из больницы, он сказал, что переночует в Вамбе, чтобы завтра снова прийти к нам. На следующий день он вошел в палату, когда я кормила Напираи. Счастливый, он взял дочь на руки и подошел с ней к окну, в которое светило солнце. Она смотрела на него с любопытством, и он уже не хотел выпускать ее из рук. Таким радостным я его давно не видела. Я была тронута и знала, что теперь все будет хорошо.
Первые несколько дней после рождения ребенка были очень трудными. Я по-прежнему была очень слаба, у меня был слишком маленький вес, а шов в промежности начинал жутко болеть, стоило мне сесть. Дочка будила меня два-три раза за ночь, и я кормила ее или меняла пеленки. Стоило ей заснуть, как начинал плакать ребенок Софии. Здесь пользовались матерчатыми пеленками, детишек купали в тазу. Пеленать я еще как следует не научилась. Связанные вещи я на нее не надевала из страха поранить ей ручку или ножку. Она лежала в своей кроватке голенькая, в одних пеленках. Внимательно ее осмотрев, мой муж удовлетворенно констатировал: «Она похожа на меня!»
Он приходил к нам каждый день, и каждый день выглядел все более беспокойным: ему не терпелось вернуться домой со своей семьей. Но я была по-прежнему очень слаба и боялась, что не справлюсь одна с ребенком. Стирать пеленки, готовить еду, ходить за дровами и, возможно, помогать в магазине – это казалось мне непосильной нагрузкой. Магазин не работал уже три недели, потому что из продуктов осталась только кукурузная мука. Кроме того, юноше Лкетинга не доверял. Как нам добраться до Барсалоя, тоже оставалось неясным. В нашей машине снова что-то было не в порядке, и Лкетинга пришел к нам пешком. На этот раз, по мнению Джулиани, барахлила коробка передач. Значит, Лкетинга должен был сходить домой, забрать «лендровер» (в случае, если его уже починили) и потом заехать за нами.
Это дало мне повод задержаться в больнице еще на несколько дней. Врач, узнав об этом, очень обрадовалась. София, напротив, на пятый день после родов выписалась из больницы и вернулась в Маралал. Через три дня на отремонтированной машине за нами приехал Лкетинга. Чтобы бы мы делали без пастора Джулиани? Мне тоже не терпелось уехать из Вамбы, так как после выписки Софии в палату подселяли уже вторую женщину самбуру. Первая, на вид старая и тощая, родила здесь своего недоношенного десятого ребенка и в ту же ночь скончалась от анемии и слабости. Врачи не успели уведомить семью женщины, чтобы найти подходящего донора. Эта тревожная ночь отняла у меня столько сил, что мне не терпелось уехать из больницы.
Новоиспеченный папаша с дочкой на руках гордо стоял возле регистратуры, в то время как я оплачивала счет. Двадцать два дня пребывания в больнице, включая роды, обошлись мне в восемьдесят франков. В это было невозможно поверить! Однако, чтобы оплатить услуги «крылатого доктора», мне пришлось раскошелиться и выложить целых восемьсот франков. Но какое это имело значение? Главное, что мы обе были живы.
Я сидела за рулем, муж держал Напираи. Уже через сотню метров ребенок, напуганный ревом автомобиля, громко завопил. Лкетинга попытался успокоить дочку пением, но это не помогло. Тогда муж пересел за руль, а я, насколько это было возможно в дороге, попыталась покормить Напираи. До Маралала мы добрались засветло. Мне нужно было купить пеленки, немного детской одежды и одеял. Мы также собирались закупить продуктов, потому что в Барсалое уже несколько недель ничего не было. Нам не оставалось ничего другого, кроме как пойти в гостиницу. Чтобы найти дюжину пеленок, я обежала весь Маралал. Лкетинга в это время сидел с нашей дочкой.
