В пламени холодной войны. Судьба агента - Коллектив авторов (книги .txt) 📗
– Поразительно, на каких шатких основаниях держится право подслушивания в нашей стране.
Думается, это как нельзя лучше характеризовало положение Стига. Даже на рубеже 1962–1963 года СЭПО все еще не имело улик, которые оказались бы настолько весомыми, чтобы убедить непосвященных.
В то же время «посвященные» размышляли и прикидывали, как бы отстранить Веннерстрема от работы в МИДе. Лучше всего было просто уволить, но не находилось достаточно веского основания. Поэтому предполагалось снова предложить отверженному должность, которая была бы «менее опасной». К этому подталкивало и СЭПО. Вполне подошел бы какой-нибудь пост в промышленности, тем более что министру обороны это было нетрудно организовать. Но ничего не вышло. И если бы это намерение было реализовано… кто знает, что ответил бы Веннерстрем.
Последний шанс! Бесповоротно последний. Лучший случай избежать несчастной участи. Но судьба судила иначе – оставалось шесть месяцев до катастрофы.
10 января 1963 года контрразведка сочла, что прослушивание телефона дало результаты. Причиной стал звонок Барановского. Русский сообщал, что книга поступила. Что это значило? «Кодовая фраза» – так решило СЭПО.
Но любое драматическое обязательно имеет свою смешную сторону: Стиг и в самом деле заказал у Барановского книгу, которая понадобилась ему для работы. Одну из немногих русских книг по вопросам разоружения. Полностью легальное дело! В советском посольстве экспертом по вопросам разоружения был как раз Барановский. Такой же человек имелся и в американском посольстве, и в этом не было ничего примечательного. Но в глазах СЭПО все, что делал Веннерстрем, выглядело подозрительным. Ловушка не должна была захлопнуться вхолостую!
23 февраля выявился новый компромат. Стиг позвонил в штаб обороны и попросил на время одолжить вышедший недавно доклад, который представлял двойной интерес. Для него – военного эксперта по разоружению, и для Центра. Днем заказчик получил его, а во второй половине дня контрразведка предприняла целое расследование, давая понять, откуда повеяло холодом.
В докладе говорилось о защитных сооружениях для различных систем оружия. Примером служило их использование при хранении межконтинентальных ракет США. Защитные сооружения, возводимые из железобетона и других материалов, были в то время еще в стадии строительства, поэтому интерес полковника к докладу вызвал такой переполох, что сам шеф СЭПО и Отто Даниэльссон в тот же вечер прибыли к дому Веннерстрема, чтобы «посмотреть». Они предполагали, что подозреваемый взял этот секретный документ домой, и были правы. В тот вечер Стиг как раз просматривал его, знакомясь с содержанием.
Конечно, это выглядело слишком фантастично, чтобы быть правдой: не подозревая ничего плохого, он сидел и читал, а за окном, в зимней темноте, стоял начальник СЭПО со своим окружением и наблюдал!
Пер Гуннар Винге – так его звали. Он решил, что доклад «любой ценой должен быть возвращен на место». Даже ценой риска, что вся их скрытая стена подозрений раскроется. Но в пятницу вечером было практически невозможно что-либо предпринять. А в субботу прибыл офицер, который выдал Веннерстрему доклад, и забрал его – документ срочно понадобился на заседании отдела разведки в штабе обороны. Все выглядело вполне естественно, и агент ничего не заподозрил.
Когда же оказалось, что доклад «совершенно секретный» и никак не получить его снова, Стиг просто растерялся. Объяснения выглядели притянутыми за уши. Но и тогда не пришло в голову заподозрить неладное, хотя отказ заставил прозревающего полковника насторожиться и повнимательнее приглядеться к своему окружению.
Именно поэтому как-то утром он обратил внимание на некую личность, прохлаждающуюся у его служебного кабинета. Молодая женщина, расположившись на подоконнике, читала, как показалось, какой-то учебный материал. Довольно странное место для чтения! Поднявшись на последнюю ступеньку лестницы, Стиг быстро обернулся – и успел заметить, что она смотрит вслед. Конечно, у него не родилось разумного объяснения такого интереса к своей персоне. Но остро возникла мысль, что пора прекращать нелегальную жизнь в Стокгольме. Под впечатлением этой мысли Веннерстрем перенес фотографирование – наиболее рискованное, по его мнению, занятие всей тайной деятельности – из дома в рабочий кабинет.
Может, это было даже еще рискованней, но тогда Стиг рассудил иначе. Ведь ему надо было фотографировать для архива устаревшую документацию по вопросам разоружения.
Бумажная река начала выплескиваться из берегов. Это объяснялось, в частности, тем, что удалось организовать канал через американские власти в Вашингтоне – там имелся кабинет, который обеспечивал переговоры в Женеве – и по этому каналу стал поступать довольно обширный материал. Фотографирование для архива было простейшим способом хоть как-то упорядочить поток нужных бумаг. Так задымившийся агент оказался в том же положении, что и в Вашингтоне. Легальное и нелегальное фотографирование в служебном кабинете… Однако дыма он все еще не чувствовал. Наверно, химикалии отбивали обоняние.
Глава 32
В марте Веннерстрем принял по своему «Халикрафтеру» длинную шифровку. Петр Павлович предлагал в последние дни июля провести встречу в Вене. К тому времени должны были проясниться все детали «службы» в Мадриде. Стигу предстояло пройти период акклиматизации с 1 января по 30 июня 1964 года и с 1 июля приступить к активной деятельности. Более четкие указания трудно себе представить. Какое облегчение почувствовал он после расшифровки! Казалось, наступил миг освобождения, благословенный час, когда можно будет, наконец, оставить Швецию и все проблемы, уже начинающие покрывать с головой.
До этого, работая на Центр, Веннерсгрем не проявлял особого интереса к личным доходам. Но перед тем, как дать положительный ответ о встрече в Вене, он подумал о причитавшихся ему деньгах. Теперь следовало воспользоваться параграфом московского контракта о применении «оплаты по периодам», другими словами, произвести расчет за прошедшие четырнадцать лет. Не исключено, что сумма составила бы своеобразный рекорд, а ее выплата стала бы основным вкладом в будущий бюджет. По словам Петра Павловича, Стиг мог рассчитывать на «щедрое вознаграждение». Было весьма интересно, насколько щедрым оно окажется в действительности?
Ближайшим сеансом связи агент подтвердил дату встречи и одновременно попросил произвести с ним расчет в соответствии с контрактом. Через месяц по радио пришло согласие.
Как-то в Хельсинки Петр упомянул, что деньги по условиям контракта будут переведены на счет одного из швейцарских банков. Тогда же Стиг собрал сведения, касающиеся соблюдения этим банком тайны вкладов – с тех пор бумаги так и лежали у него без дела. Теперь он нашел их и внимательно изучил, чтобы обсудить вопрос в Вене с максимальной пользой. После ареста эти бумаги попали в СЭПО, что дало толчок к распространению слухов о якобы значительном состоянии Веннерстрема в Швейцарии. Между тем пока это были только мечты.
По букве закона заработанное «состояние» – или, если хотите, долг Центра – сохранялось до июня 1968 года. После чего действие контракта автоматически прекращалось.
16 мая пресловутого 1963 года произошло нечто весьма примечательное, о чем Веннерстрем, впрочем, не имел ни малейшего понятия. Уже несколько лет он пользовался услугами домработницы, госпожи Карин Росен, которая жила немного севернее, в пригороде Стокгольма. Вечером 16 мая ее квартиру посетили два представителя СЭПО, в результате чего Карин Росен стала их агентом. Версия о том, что «бдительная» и «подозрительная» патриотка сама предложила СЭПО свои услуги, была придумана позже для обывателей и досужих журналистов. В действительности же состоялась банальная вербовка с запугиванием. Очевидно, это было сделано по всем правилам военного искусства. Ей выделили руководителя, которому она должна была докладывать по телефону, и присвоили псевдоним «Пиис» – мир. Почему именно это английское слово? Возможно, интуиция Отто Даниэльссона подсказывала ему, что в деле явно прорисовывались международные оттенки…
