Расскажи, как живешь - Кристи Агата (читать книги регистрация txt) 📗

А в нашем случае надо «поймать» курган.

Глава 2

Рекогносцировка

Бейрут! Синее море, прихотливые очертания залива, тянущаяся вдоль побережья гряда гор в голубой дымке. Такой вид открывается с террасы отеля. Из окна спальни, смотрящей на материк, виден сад с алыми пуансетиями. Комната просторная, с высоким потолком ослепительной белизны, отдаленно напоминающая тюремную камеру. Современная раковина, оборудованная краном и сливной трубой, имеет вполне цивилизованный вид. Над раковиной – соединенный с кранами большой кубический резервуар со съемной крышкой, а в нем – увы – застоявшаяся, противно пахнущая вода, разумеется, холодная! [17]

Вообще водопровод на Востоке имеет свой особый норов. Очень часто из горячего крана идет холодная вода и наоборот. Я с ужасом вспоминаю щегольскую ванную отеля «Вестерн», где из горячего крана – как и положено – хлестал крутой кипяток, зато из холодного не шло ни капли, кроме того, горячий не желал закручиваться обратно, и в довершение шпингалет на двери ванной клинило!

Пока я восторженно созерцаю пуансетии и без всякого восторга сантехнику, раздается стук в дверь. Толстенький коротышка-армянин приветливо улыбается и, раскрыв рот так, что видны все зубы, тычет туда пальцем и бодро произносит: «Manger» [18].

Таким незатейливым способом можно любому, даже самому несообразительному, постояльцу дать понять, что в столовой подан ленч.

Там меня ждет Макс и наш новый коллега – архитектор, Мак, с которым я практически не знакома. Через несколько дней мы отправляемся в трехмесячную экспедицию, нам предстоит разбить лагерь в песках и скалах и заняться поиском места, наиболее благоприятного для раскопок. С нами в качестве проводника отправляется Хамуди, старинный знакомец Макса. Он философ по натуре и успел стать нашим другом. Он уже много лет работает бригадиром на раскопках в Уре [19] и выбрался оттуда к нам на эти три месяца межсезонья.

Мак, поднявшись, вежливо меня приветствует, после чего все усаживаются за трапезу. Еда вкусная, только жирновата. Я пытаюсь поддержать светскую беседу с Маком, но тот ограничивается вежливыми фразами: «О, в самом деле?..», «Неужели?» или «Что вы говорите?» Меня одолевает тягостное предчувствие: видимо, наш новый архитектор из той породы людей, которые способны вогнать меня в состояние полного ступора – от застенчивости. Слава Богу, те годы, когда я стеснялась всех и каждого, давно позади. С годами ко мне пришло известное душевное равновесие и здравый смысл. Всякий раз я напоминаю себе, что со всеми этими глупостями покончено. Но стоит появиться такому вот неразговорчивому типу, как я опять становлюсь застенчивой дурочкой.

Я понимаю, что Мак и сам по молодости страшно стеснителен, и подобная чопорность – это всего лишь самозащита. И тем не менее от его холодного превосходства, чуть приподнятой брови и подчеркнуто-вежливого внимания к моим словам, которые совсем того не стоят, я сразу теряюсь и начинаю нести несусветную чушь. Под конец ленча разговор заходит о музыке, и Мак позволяет себе упрек в мой адрес.

– Боюсь, – вежливо произносит он в ответ на мои критические высказывания о валторне, – вы не совсем справедливы.

Он, разумеется, прав. Меня просто занесло.

После ленча Макс спрашивает меня, какое впечатление произвел на меня Мак. Я уныло бормочу, что он, похоже, не слишком разговорчив.

– Так это замечательно! Представляешь – оказаться посреди пустыни наедине с непрерывно болтающим индивидом. Я и выбрал его потому, что он показался мне молчаливым парнем.

Я признаю, что в этом есть резон. Макс уверяет, что Мак просто очень застенчив, но это пройдет.

– По-моему, он сам тебя боится, – ободряет меня Макс.

Что ж, возможно, хотя… Ладно, в конце концов, я гожусь Маку в матери. Это во-первых. Во-вторых, я известная писательница. Героев моих опусов даже «Таймс» включает в свои кроссворды (это ли не вершина славы!).

Ну, а в-третьих, я супруга самого начальника экспедиции!

Так что если уж кто-то и вправе смотреть на кого-то свысока, то это я, а не какой-то мальчишка!

Позже, когда мы собираемся идти пить чай, я отправляюсь прямиком в комнату Мака, чтобы пригласить и его.

Я намерена вести себя очень естественно и по-дружески.

Комната Мака просто блестит чистотой. Он сидит на коврике и строчит что-то в своем дневнике; при моем появлении он с вежливым недоумением вскидывает голову.

– Не выпьете ли с нами чаю?

Мак поднимается.

– Благодарю вас!

– А потом мы хотим осмотреть город. Люблю бродить по новым, неизвестным местам.

Мак приподнимает брови и холодно произносит свою коронную фразочку:

– В самом деле?

Немного обескураженная, я выхожу, он – следом, и так мы и входим в зал, где Макс уже ждет нас за столом, накрытым к чаю. Мак в блаженном молчании поглощает огромное количество чая с печеньем. Макс тоже пьет чай молча – он уже весь в четырехтысячном году до нашей эры.

Он пробуждается от своих мечтаний внезапно, когда протягивает руку и обнаруживает, что последнее печенье съедено. Тогда он встает и говорит, что надо посмотреть, как там дела с нашим грузовиком.

Мы идем все вместе. Наш грузовик – это шасси от «форда» плюс туземный корпус. Пришлось согласиться на это, так как ничего более подходящего не нашлось. Внешний вид этого гибрида внушает определенный оптимизм, (на уровне «Иншалла» [20]), значит, наверняка где-то есть какой-нибудь подвох. Макс беспокоится, что Хамуди все еще не явился, а ведь он должен был встречать нас в Бейруте. Бродить с нами по городу Мак не желает, он возвращается к себе, чтобы усесться на коврик и продолжать свою писанину. И что он там такое пишет? О чем вообще можно так много писать?!

В пять часов утра дверь в нашу спальню распахивается, и бодрый голос кричит по-арабски:

– Ваши бригадиры прибыли!

Хамуди и два его сына врываются в комнату. Они хватают наши ладони, прижимают их к своим лбам: «Шлон кефек? (Удобно ли вам?) Куллиш зен! (Очень хорошо!) Эль хамду лиллах! Эль хамду лиллах! (Хвала Аллаху!).

Преодолевая дрему, мы заказываем чай, Хамуди с сыновьями удобно устраиваются на полу и обмениваются с Максом новостями. Языковой барьер не позволяет мне принять участие в разговоре. Я уже исчерпала весь мой арабский словарный запас. Мне все еще хочется спать. Хамуди мог бы, конечно, перенести свой визит на более подобающее время. Но что тут поделаешь – для них это норма – вломиться к человеку в спальню в пять утра.

Чай помогает стряхнуть остатки сна. Хамуди время от времени обращается ко мне, а Макс переводит его реплики и мои ответы. Нет, все-таки наши гости очень славные и симпатичные.

Подготовка идет полным ходом: мы закупаем продукты и все необходимое, нанимаем шофера и повара. Успеваем побывать в Service des Antiquites [21] и посидеть за ленчем с ее директором мосье Сейригом. У него прелестная жена. Еда великолепна, а хозяева – приятнейшие люди.

Несмотря на недовольство турецкого таможенника тем, что у меня слишком много обуви, я присмотрела себе еще несколько пар. Покупать туфли в Бейруте – одно удовольствие: если вашего размера нет, вам через два дня доставят сделанные по вашей мерке туфли из отличнейшей кожи, сидящие на ноге как влитые. Обувь вообще моя слабость. Вот только как я потом буду возвращаться через Турцию?

Мы долго бродим по местным лавочкам и покупаем отрезы дивной ткани, которая есть только здесь, – плотный белоснежный шелк с каймой, затканной золотой или темно-синей нитью. Мы покупаем его много – на подарки домашним.