Записки о России генерала Манштейна - Манштейн Христофор Герман (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Принц Людвиг Гессен-Гомбургский, равно как и младший брат его, поступили в русскую службу в 1724 г., в чине полковников; младший умер (?) лет от роду. Призвав его в Россию, Петр I имел намерение женить его на царевне Елисавете; смерть императора остановила этот брак, а после о нем и не думали. Говорили много хорошего о том, который умер первый, но того же самого нельзя сказать о втором. Он не имел ни образования, ни хороших манер, не умел вести себя, не отличался умом, был необыкновенно сварлив, большой трус и способен на всякие низости; несмотря на эти недостатки, он подвигался по службе вперед. Он дошел до чина генерал-лейтенанта в царствования Екатерины и Петра II; в 1734 г. он получил должность главного начальника артиллерии и исполнял ее довольно плохо, так что сильно запутал все артиллерийские дела. После похода 1737 года он не получил назначения в войне против Порты; при начале шведской войны ему было дано командование войсками, стоявшими близ Красной горки, так как все были уверены, что тут нечего будет делать. Вступив на престол, императрица пожаловала его в генерал-фельдмаршалы. Он был первые месяцы в большой милости; это не могло продолжаться долго. Его скоро оценили по достоинству, и ему было так же плохо, как и в предыдущие царствования. Его не употребляли на войне и презирали при дворе, где в насмешку называли его фельдмаршалом комедиантов. Не ладя ни с кем, он захотел отправиться в Гомбург, чтобы жить в собственном своем владении, и умер в Берлине в декабре месяце 1745 года.
После такого длинного отступления, пора вернуться к прерванному рассказу.
Императрица, желавшая начать свое царствование заключением мира со Швецией, освободила, в самый день восшествия своего на престол, шведского капитана Дидрона, бывшего военнопленным в Петербурге. Она отправила его к графу Левенгаупту с извещением о ее восшествии на престол и с поручением объявить, что ее величество охотно пойдет на примирение со Швецией. Маркиз де ла Шетарди писал в то же время шведскому генералу и было заключено перемирие до первого марта, с тем, чтобы до этого срока упрочить мир. Шведы, воображавшие, что они своею диверсией много способствовали возведению императрицы на престол, объявили большие претензии, в надежде получить не менее всей Финляндии с городом Выборгом; но императрица ни за что не соглашалась уступить клочка земли из областей, завоеванных ее отцом. Она предложила вознаградить Швецию и уплатить ее убытки деньгами, от чего стокгольмский двор отказался; таким образом, едва окончилось перемирие, как война возобновилась.
Императрица возвратила из Сибири множество сосланных семейств, большинство которых были отправлены туда в царствование императрицы Екатерины. Всем им были возвращены их должности, которые они занимали до своего заточения.
Было сосчитано, что с тех пор, как императрица Анна вступила на престол, было отослано в Сибирь более 20 тысяч человек. В числе их было 5000, местожительство которых осталось навсегда неизвестным и о которых нельзя было получить ни малейшего известия. Так как ее величество возвратила всех тех, кого удалось найти, то не проходило дня, чтобы при дворе не появлялись какие-нибудь новые лица, прожившие по несколько лет сряду в самых ужасных темницах.
В числе их был и Шубин. Он служил сначала рядовым, а затем унтер-офицером гвардии Преображенского полка. Наружность его понравилась царевне Елисавете и она оказывала ему величайшие милости. Императрица Анна велела арестовать его и отправить в Сибирь без дальних церемоний. Елисавета, тотчас же по вступлении на престол, вспомнила о своем прежнем любимце и осведомилась о нем. В Сибирь был послан за ним нарочный курьер и с трудом могли там отыскать его. Если кто-нибудь отправляется в ссылку без особого манифеста, в котором упомянуто место его заточения, то он переменяет фамилии точно так, как в испанской инквизиции; иногда самый двор отдает приказание об этой перемене, не предупредив тайную канцелярию, вследствие чего потом бывает трудно отыскать ссыльных.
Когда Шубин возвратился ко двору, императрица пожаловала ему большие поместья, произвела его в генерал-майоры и майоры гвардии. Заключение до того лишило его сил, что он не мог долго исполнять те немногие обязанности, которые возлагала на него служба. Он попросил отставки и благоразумно удалился в свои поместья.
Герцог Курляндский был также возвращен со всеми теми, кто разделил его опалу, и фельдмаршал Миних был отослан на жительство в том самом доме, в котором герцог жил в Пелыме, месте его заключения в Сибири. Императрица поместила герцога в Ярославле, где обходятся с ним очень хорошо; ему дозволено охотиться на 8 французских лье в окрестности. Он принимает там гостей и может свободно писать своим друзьям. Старший брат его просил отставки, получил ее и удалился в Курляндию, где и умер в своих поместьях. Густав Бирон должен был снова поступить на службу, но умер в Петербурге прежде, чем получил должность. Генерал Бисмарк был послан в Украйну, где ему было поручено начальствование над войсками.
В январе месяце прибыл в Петербург герцог Голштейнский. Императрица вызвала его тотчас же по вступлении на престол. Она была очень рада видеть своего племянника и преемника; несколько месяцев спустя, принц отрекся от протестантской религии в московской соборной церкви и принял греко-восточную веру. Он был объявлен великим князем и законным наследником империи; все по этому случаю дали новую присягу.
Около конца февраля двор отправился в Москву для коронования императрицы; оно совершилось 25-го апреля. По этому случаю были большие празднества и очень много производств. Де ла Шетарди, между прочим, получил Андреевскую ленту и несколько месяцев после того возвратился во Францию осыпанный подарками.
В начале этого царствования все полагали, что императрица не преминет вступить в тесный союз с Францией; все, по-видимому, клонилось к тому; маркиз де ла Шетарди, по приказанию своего двора, помогал царевне Елисавете деньгами и советами, что много способствовало успеху революции. Ее величество имела весьма основательные причины быть недовольной дворами венским и лондонским; министры их разгадали ее намерения и несколько раз предостерегали правительницу; даже после того, как Елисавета вступила на престол, эти оба двора приказывали своим министрам устроить новый переворот.
Маркиз де ла Шетарди, пока оставался в России, был в величайшей милости; не проходило дня, чтобы он не имел весьма продолжительных совещаний с императрицей; тем не менее скоро все изменилось. Первым к тому шагом были чрезмерные претензии Швеции; Франция поддерживала их сколько могла; остальное довершил граф Бестужев, лишь только уехал де ла Шетарди. Тогда Бестужеву открылся простор; он стал стараться о примирении своего двора с Австрией и ее союзниками и имел в том полный успех. Г. д’Аллион [24], преемник де ла Шетарди, не сумел тому воспрепятствовать, и английский двор так обласкал канцлера, что все затруднения были устранены.
Вскоре после прибытия двора в Москву, приехал туда граф Саксонский; он отправился из Франции с целью ходатайствовать о герцогстве Курляндском. Выше сего изъяснил я претензии его на это герцогство, но так как русский двор извлекает наибольшую часть своих доходов из этой области, завладев множеством поместий, которые он постарается удержать как можно долее, то намерение графа Саксонского не удалось и он вернулся, не исполнив ничего.
Я забыл сказать выше, что императрица отменила все, сделанное во время регентства; даже те лица, которые были повышены, должны были отказаться от должностей, на которые назначила их великая княгиня; все поместья, пожалованные ею, были конфискованы. Несколько времени спустя, императрица утвердила этих лиц в их прежних должностях, но поместья и пенсии были возвращены только немногим.
Кабинет, учрежденный императрицею Анною, был также уничтожен; ее величество возвратила сенату ту власть, какую он имел при Петре I. Все дела решаются там в последней инстанции и согласно учреждений этого императора. Ее величество должна часто присутствовать в нем лично. Это судилище имело некогда власть наказывать смертною казнию, но Елисавета, дав обет никого не осуждать к смерти в продолжение своего царствования, предоставила себе утверждение приговоров. Таковая ее воля была гласною и сильно увеличила необузданность народа.
